Золотые слезы

В Калифорнии нашли золото! Когда Mapa услышала новость, то, помнится, отнеслась к ней с полным безразличием, поскольку впервые слышала о земле с таким названием. Брендан с видом знатока рассказал ей то, что всего лишь несколько минут назад узнал от других: Калифорния находится в Америке и тянется вдоль побережья, выходящего к Тихому океану, на много миль; счастливчики, добравшиеся туда, в считанные месяцы становятся обладателями несметных сокровищ, по сравнению с которыми королевский золотой запас кажется каплей в море.

Вот так и началась «золотая лихорадка» в их семье. Брендан загорелся идеей во что бы то ни стало отправиться в путь, и даже отсутствие средств на дальнюю дорогу не могло охладить его пыла. Фортуна благоприятствовала Брендану, и за короткий срок ему удалось раздобыть денег на путешествие, хотя ему и пришлось ради этого стать заядлым игроком. Брат поставил на карту все, что имел, и выиграл. Они получили возможность приблизиться к своей заветной цели, но Mapa часто спрашивала себя, что ждет их в конце трудного пути.

По прибытии в Нью‑Йорк они влились в несметную армию охотников за золотом, число которых не уменьшалось, несмотря на то что ежедневно из порта отчаливали десятки судов, державших курс на Калифорнию. Безумие, охватившее искателей приключений в начале прошлого года, не утихало, и Брендан старался учиться на ошибках первопроходцев. Он сразу решил, что не стоит брать билеты на громоздкое, неповоротливое судно. В порту поговаривали о частых кораблекрушениях среди больших судов, плохо оснащенных и управляемых неопытными экипажами. Тысячи пассажиров распрощались с жизнью в открытом море, так и не достигнув страны, привидевшейся им в золотых снах. Оправдывая покупку невероятно дорогих билетов, Брендан объяснил Маре, что плавание на быстроходном и легком клипере куда безопаснее и займет всего лишь три месяца вместо обычных семи. Как правило, клиперы перевозят только грузы, но теперь, в связи с возросшим числом пассажиров, стремящихся в Калифорнию, их капитаны изменили давней традиции. И потом, надо оказаться в Калифорнии раньше, чем оттуда вывезут все золото. Впоследствии Mapa не раз благодарила Брендана за предусмотрительность. Она сомневалась, что смогла бы провести на борту судна более полугода и не тронуться рассудком. Попутный ветер надувал паруса клипера и мчал его к экватору, где на смену штормовым ветрам Северной Атлантики пришел мягкий тропический климат. К тому моменту, когда судно достигло первой остановки — Рио‑де‑Жанейро, его пассажиры уже успели устать от немилосердно палящего солнца, жары и духоты. Город теснился между бухтой с золотистыми пляжами, омываемыми прозрачной зеленоватой водой, и невысокими холмами, отлогие склоны которых покрывали прилепившиеся друг к другу дома. В порту царило необычайное оживление, так как большинство судов, направлявшихся к мысу Горн, спешили пополнить запасы пресной воды и продовольствия перед затяжным плаванием:

Узкие кривые улочки города вились среди парков и садов, огибали площади с гранитными фонтанами посредине, поднимались по склонам холмов к роскошным белым виллам под красными черепичными крышами, с террас которых открывался чудесный вид на бухту. Рио‑де‑Жанейро оказался цивилизованной столицей с множеством музеев, отелей и ресторанов. Дворец императора и древние соборы, устремившие шпили в голубое небо, поражали своей величественностью. Здесь даже был свой театр с постоянной труппой. Магазины и лавки европейских и американских торговцев тянулись на целые кварталы и работали сутки напролет. Кондитеры и кузнецы, корабельные плотники и зеленщики имели богатую клиентуру из числа тех, кто совершал паломничество в страну золотых россыпей.

Население Рио‑де‑Жанейро, на взгляд приезжих, было не менее экзотично, чем место их обитания. Тихая гавань послужила пристанищем для представителей самых разных народностей и рас, однако язык и обычаи первых португальских поселенцев возобладали над культурой европейских колонистов, индейцев, метисов и черных рабов, составлявших меньшую часть жителей столицы.

Экипажи судов пополняли запасы провизии на рынках, где торговали в основном пестро разодетые женщины с грудными детьми, привязанными к спинам матерей широкими полосками разноцветного ситца. Торговки громко зазывали покупателей, предлагая апельсины, бананы, лимоны, кофе и чай, фрукты и овощи, а также разнообразные товары, необходимые в долгом плавании. Говорящие попугаи и тропические птицы, непоседливые мартышки и удавы, свернувшиеся в тростниковых клетках, также выставлялись на продажу.

Mapa невольно вздрогнула, вспомнив, как их корабль попал в полосу шторма и ураганного ветра, огибая мыс Горн, южную оконечность материка, где смешиваются воды двух океанов. Брендан рассказывал ей, что моряки называют это место «воротами ада». Бедняга Брендан! Он не переносил качку и мгновенно бледнел как полотно от морской болезни и страха за собственную жизнь, висевшую, казалось, на волоске в те минуты, когда легкий клипер, словно щепку, перебрасывало с волны на волну. Брендан терпеть не мог моря. Вероятно, он с трудом выносил однообразный пейзаж, повторявшийся изо дня в день, осознавая свою ничтожность и неспособность повлиять на ситуацию, используя обаяние и располагающую внешность, которые считал своими беспроигрышными козырями.

На то, чтобы обойти мыс Горн, им понадобились две недели, прошедшие в не прекращающейся ни на минуту борьбе со свирепой стихией. Пассажиры не находили себе места, утратили аппетит и сон. Лежать в каюте можно было, только накрепко привязав себя ремнями к койке, да и то хрупкое суденышко так трепало ураганом, что, казалось, оно готово в любую минуту перевернуться под натиском огромных волн.

Однако несмотря на пессимистические прогнозы, «Песня ветра» благополучно пересекла границу океанов, оставив позади снежные бури мыса Горн, и взяла курс на север вдоль западного побережья Южной Америки Корабль нуждался в ремонте, кроме того, заканчивались запасы пресной воды и продовольствия, поэтому капитан отдал распоряжение бросить якорь в чилийском порту Вальпараисо, который являл собой уменьшенную копию Рио‑де‑Жанейро, без величия и размаха бразильской столицы.

Их плавание длилось более ста дней. Mapa давно сбилась со счета, но теперь путешествие подходило к концу. Вероятно, вскоре они достигнут Сан‑Франциско. Не может же побережье Калифорнии тянуться до бесконечности! Стараясь побороть нетерпение, девушка вглядывалась в туманную полоску берега, упиравшуюся в горизонт.

— Dispйnseme, senora[1]. — Испанец с преувеличенной галантностью поклонился и, не добавив больше ни слова, удалился.

Mapa изумленно посмотрела ему вслед, и в глубине души у нее зародилась тревога. Не ослышалась ли она? Неужели сиятельный дон действительно угрожал? Нет, не может быть. Вероятно, она неправильно поняла его, и виной тому бурное воображение и недоверчивость. Если же дон Луис прав и Брендан снова лжет ей, она не ограничится по отношению к брату пустыми угрозами.

Осторожно шагая, Mapa направилась к двери, ведущей вниз к каютам. Улыбка тронула ее губы, когда она вспомнила, как испанец назвал ее сеньорой: Идея путешествовать под видом супружеской четы принадлежала Брендану, и малыш Пэдди как нельзя лучше дополнял картину. Такая ситуация была на руку всем: во‑первых, Mapa избавилась от домогательств путешествующих в одиночку молодых людей, во‑вторых, Брендан обретал недостающие ему респектабельность и благопристойность. Они частенько прибегали к этой хитрости. Что может быть лучше для безработных актеров, к которым люди, как правило, относятся недоверчиво? Впрочем, кто станет их винить за это? Разве не случалось так, что они бежали из гостиниц под покровом ночи, не заплатив по счету?

В узком коридорчике, куда выходили двери кают, царил полумрак, но Mapa не стала зажигать спичку, чтобы не ошибиться. Она остановилась и решительно постучала в дверь, из‑за которой доносились тихие и мелодичные звуки скрипки. Mapa хорошо знала и любила эту мелодию — фольклорную ирландскую пьесу, пронизанную ароматом старинных суеверий и легенд, составлявших неотъемлемую часть их жизни и делавших их теми, кем они по существу и являлись. В ее душе глубоко пустила корни тревога, посеянная доном Луисом, и Mapa переступила порог каюты брата с тяжелым сердцем. Ей пришлось подождать несколько секунд, пока не закончилась заунывная мелодия и последний отголосок не замер в тишине каюты.