Золотые слезы

Брендан изысканным движением вынул шелковый платок и промокнул испарину, выступившую у него над верхней губой.

Донья Хасинта сочувственно покачала головой, но лицо ее хранило следы перенесенного волнения, вызванного предполагавшимся отсутствием ее самого страстного почитателя.

— Я сама о вас позабочусь. Прежде всего, выпейте красного вина, оно пойдет на пользу. А затем мы сядем в каком‑нибудь тихом уголке, где вы сможете отдохнуть, сеньор О'Салливан, — заворковала она.

— Прошу вас, называйте меня Бренданом, донья Хасинта, — попросил молодой человек, недвусмысленно пожимая ее руку в черной перчатке.

— Я вижу, донья Хасинта не дает скучать сеньору О'Салливану, — заметил дон Андрес, останавливаясь около Мары.

— Да, пожалуй, они с успехом занимают друг друга, — ответила девушка, в то время как Брендан медленно потягивал вино и, слегка наклонив голову, с интересом слушал свою даму.

Дон Андрес жестом остановил слугу, проносившего мимо поднос, уставленный высокими бокалами с вином, взял один из них и протянул Маре. Он завел с ней обычный светский разговор, в то время как его взгляд бесцельно блуждал по гостиной. Затем он обернулся к Маре и задумчиво вгляделся в ее лицо, в котором чувствовались чистота, гордость и неприступность, но без малейшего признака холодности. В глубине ясных золотистых глаз таилась страстность, рвавшаяся наружу, несмотря на стремление девушки ее замаскировать, и которая рано или поздно должна найти выход.

— Я счастлив, что досадное недоразумение, происшедшее во время прогулки, никоим образом на вас не отразилось. Вы прекрасны как всегда, донья Амайя, — не удержался он от комплимента, задерживая взгляд на ее плечах.

— Спасибо, Андрес, — ответила Mapa с самодовольной улыбкой.

Она с любопытством наблюдала за дамами, столпившимися вокруг Брендана, которые благосклонно внимали его речам, то разражаясь веселым смехом, то скрывая стыдливо пылающие щеки за веерами. Их кавалеры неотступно пребывали по соседству, держась одной компанией и потягивая вино. На лицах калифорнийцев отражалось смешение чувств: сдерживаемое вежливостью раздражение и недоумение по поводу того, каким образом этому заезжему европейцу удается приковать к себе внимание их женщин. Дон Луис успел вернуться из своей поездки, помешавшей ему принять участие в пикнике, и тоже находился в гостиной, занятый как обычно воспитательной беседой с сыном. Рауль держался независимо и угрюмо пожимал плечами. Донья Исидора проверяла, правильно ли слуги накрыли стол. Белоснежную скатерть сплошь заставили китайскими фарфоровыми блюдами, сияющим хрусталем, графинами, бутылками с вином и вазами с фруктами, в которых красовались яблоки, апельсины, груши и клубника.

Mapa выделила из толпы калифорнийцев мужчину, отличающегося от них манерами и одеждой. Он стоял, прислонившись спиной к колонне, и внимательно разглядывал гостей. Его быстрые глаза нетерпеливо метались от одного лица к другому, очевидно, кого‑то разыскивая. Мару заинтересовал незнакомец, и ей захотелось познакомиться с ним поближе.

Девушка наблюдала за мужчиной, полуопустив ресницы, тем более что ее удачно скрывало от Него плечо дона Андреса, поглощенного беседой с доньей Фелисианой. Незнакомец был огромного роста и возвышался не только над калифорнийцами, но и над довольно рослым Бренданом. Он носил до неприличия узкие черные брюки, черный сюртук выгодно подчеркивал широкий разворот его плеч, а белый галстук украшала булавка с огромной черной жемчужиной.

Mapa позволила себе едва заметно улыбнуться, оценив подчеркнуто зловещую красоту мужчины. Чеканные черты, широкие скулы, тяжелая нижняя челюсть и массивный подбородок, полные чувственные губы делали его лицо похожим на бронзовую маску языческого бога, омытую дождями, обветренную и опаленную солнцем. Густые темные волосы были гладко зачесаны назад, а красивые пальцы изящно сжимали бокал. От этого человека веяло такой неукротимой звериной силой, что Mapa почувствовала ее даже на расстоянии. В нем не было утонченности и мягкости, которая так привлекала женщин в Брендане. Mapa так увлеклась, что совсем забыла о мерах предосторожности. Плечо дона Андреса больше не скрывало ее, и незнакомец, наконец, встретился с пристальным взглядом девушки. Mapa ожидала увидеть восхищение в его изумрудно‑зеленых глазах, но, к немалому разочарованию, его губ коснулась лишь ленивая пренебрежительная улыбка.

Mapa отвернулась, стараясь не подавать виду, что удивлена и раздосадована такой реакцией незнакомца. Она утешала себя тем, что, возможно, имеет дело с каким‑нибудь неотесанным мужланом, провинциалом, не способным оценить женскую красоту. Девушка решила выбросить незнакомца из головы, но мысли ее против воли снова и снова возвращались к нему.

— Вы еще не знакомы с нашим новым гостем, Амайя? — спросил дон Андрес.

Она обернулась с подчеркнуто рассеянным видом и встретила незнакомца вежливой, но равнодушной улыбкой. Изумление, которое Mapa прочла в его глазах, осталось для нее загадкой, но он поспешил галантно поклониться, а когда выпрямился, на лице его вновь отражалась лишь обычная светская любезность. Девушка вынуждена была признать, что вблизи незнакомец так же красив, как и издали. Она вдруг ощутила на себе влияние его силы, заметила жестокость и бескомпромиссную твердость взгляда и подумала, что не хотела бы иметь такого человека в числе своих недоброжелателей.

— Донья Амайя Воган. Николя Шанталь, — представил их друг другу дон Андрес.

— Очень рад, мисс Воган, — ответил Николя низким бархатным голосом, в котором слышались нотки какого‑то странного, ничем не объяснимого недоверия, продолжая пристально рассматривать Мару.

— Мистер Шанталь, — кивнула девушка, принимая предложенный им высокомерный тон. По собственному опыту она знала, что надменность способна расшевелить самых толстокожих и охладить пыл самых рьяных поклонников. Однако Николя Шанталя — не смутили ни ее холодность, ни презрительный взгляд, которым она его смерила с головы до пят. Он по‑прежнему пристально ее разглядывал.

— Простите мою неучтивость, мисс Воган, — сказал он тоном, который можно было расценить каким угодно, только не извиняющимся. — Просто мне показалось, что мы уже знакомы.

— Боюсь, вы ошибаетесь, мистер Шанталь. Если бы мы встречались, я наверняка бы это помнила. Однако ваше имя мне ни о чем не говорит, к сожалению, — ответила Mapa после минутного раздумья.

— Мне ваше имя тоже ни о чем не говорит, мисс Воган. Не скрою, я удивлен. Имя у вас английское, а я полагал, что вы уроженка Калифорнии? — поинтересовался он.

— Донья Амайя только наполовину испанка, — с холодным презрением объяснила донья Фелисиана. — Ее отец англичанин.

— И тем не менее, она невероятно похожа на мою покойную сестру, — вмешался дон Луис, присоединяясь к их беседе.

— Понятно, — пробормотал Николя, нахмурив брови. Маре показалось, что он почему‑то разочарован тем, что она принадлежит к калифорнийской семье и что ее зовут Амайя Воган.

— Вы француз, мистер Шанталь? — спросила Mapa, уловив в его речи легкий акцент, который она когда‑то раньше уже слышала. — Если так, то вам пришлось проделать долгий путь, чтобы найти удачу на золотых копях, — насмешливо добавила она.

— Я из Нового Орлеана, мадемуазель, — вежливо поправил ее Николя. — В моих жилах течет креольская кровь. А что касается моего пребывания в Калифорнии, то оно действительно преследует некоторые цели.

— Вы загадочный человек, месье Шанталь, — сухо заметила Mapa.

— Я очень решительный человек, мисс Воган, и не привык смиряться с поражениями. Если у меня на пути возникает какое‑либо препятствие, я его преодолеваю и, в конце концов, добиваюсь своего.

— Рада слышать, что вы так удачливы в жизни, — ответила Mapa и отвернулась.

Чайные столики и стулья расставили вдоль стен, чтобы освободить середину гостиной для танцев. Музыканты играли и во время обеда, но теперь мелодия изменилась, поскольку гости приготовились активно развлекаться. Mapa стояла в стороне и наблюдала, как танцоры выстроились в две шеренги и стали меняться местами, отбивая ногами ритм, который задавали гитары и скрипки. Она мягко улыбнулась, заметив, как Брендан непроизвольно стучит каблуком в пол в такт музыке, а глаза его при этом восторженно сияют. Вскоре брат не вытерпел и повел донью Хасинту в центр гостиной, чтобы присоединиться к танцующим. Mapa вдруг отчетливо почувствовала на себе чей‑то взгляд и, повернув голову, натолкнулась на пристальные зеленые глаза. В них не было ни страстности, ни обожания, к которым Mapa так привыкла, — только любопытство. Девушка сделала вывод, что суровая натура ее нового знакомого хорошо защищена против женских чар.