Страница 57 из 420
– А, узилище!
Душа, утешься! Пусть тебя страданье не осилит!
И в малодушие не впадай врагам твоим на радость.
Ты, разве, сердце, не клялось, душа, ты не хвалилась,
Что с испытанием любым готов я повстречаться! –
вскочив со стула, с выражением продекламировал Илларион:
– Быть может и я напишу в заточении «Тюремные стихи», как Михаил Глика, которого, вы, убогие, вряд ли читали… Веди же меня поскорей в заточение, кормчий! И знай – с испытанием любым готов я повстречаться.
Вид толстяка был страшен и одновременно величествен. Издевательски поклонившись, он вышел из каюты шкипера в сопровождении четырех вооруженных матросов.
– О, стражи, если б знали вы, кого ведете в заточенье!
– Ну, что? – посмотрев на шкипера, тихо осведомился Лешка. – Мы выполнили ваше задание?
– Да, – хмуро кивнул Абдул Сиен. – Боюсь только, с лазутчиком у меня будут проблемы. Впрочем, это уже не ваша забота. Небось, ждете, когда я прикажу освободить вашего дружка?
– Угу! – парни улыбнулись.
– А я уже приказал, – хмыкнул в бороду шкипер. – Новый задержанный сменит старого, как солнце сменяет луну, а день – ночь. Наверное, ваш приятель давно уж в нетерпении ошивается где‑то рядом.
И в этот момент в дверь постучали.
– Можно? – в каюту просунулась русоволосая голова Георгия.
Шкипер с усмешкой кивнул:
– Заходи, парень! Дружки твои поймали‑таки супостата.
– Я знаю… И, признаться, тому удивлен.
– Чему ты удивлен? – недоуменно переглянулись Лешка и Владос.
– Потом расскажу как‑нибудь… Вы сейчас куда?
– К себе, на палубу. Куда тут еще можно пойти?
– Ну, что ж. Не смею задерживать, – Абдул Сиен развел руками.
– Подождите, господин шкипер, – на пороге задержался Георгий. – Я бы попросил вас отдать одно распоряжение.
– Какое, мой юный друг?
– О том, что перед входом в бухту Золотой Рог все пассажиры будут подвергнуты личному обыску.
– Боже! Что ты такое несешь? – Абдул Сиен изумленно схватился за голову. – Ты хочешь, чтобы меня затаскали по судам? Один сегодня уже грозился, теперь этот…
– Никакие суды вам не грозят, – улыбнулся юноша. – Вы никого не будете обыскивать… Просто объявите! Ну, что вам стоит? Ведь это же не вызовет бунт?
– Бунт‑то не вызовет… Наверное, ты еще что‑то придумал?
– Да, – не стал отнекиваться Георгий. – Просто таким образом мы можем попытаться отыскать пропавшую схему.
– Что!? Откуда ты знаешь, что она уже не у меня?
– Так, догадался. Так дадите распоряжение?
– Черт с тобой. Дам.
Друзья вышли на палубу. Пока шли все перипетии, небо уже начало темнеть, а где‑то далеко впереди в голубоватой дымке поднимались из воды скалы. Завтра днем судно наконец прибывало в Константинополь.
– Что ты еще задумал? – возмущенно осведомился Владос. – Мы ведь уже всех тут нашли, кого можно было…
– Может, и так, – Георгий загадочно посмотрел вдаль.
Лешка вдруг улыбнулся – уж слишком похожими были эти двое: собирающийся принять постриг Георгий и юный францисканский монах брат Массимо. Оба тонколицые, тощие, светлоглазые, только у францисканца волосы чуть потемнее.
– Чего смеешься? – обернулся Георгий.
– Так, – Лешка отмахнулся. – Уж больно ты похож на одного францисканского монаха.
– Что за монах? – Георгий резко напрягся. – Расскажи!
– Так я и собирался…
Усевшись на циновке у фок‑мачты, друзья распечатали кувшинчик вина из того пайка, что полагался «господам пассажирам». Лешка в подробностях рассказал бывшему узнику весь только что прошедший день, особенно нахваливая Массимо.
– Да, – поддакнул Владос. – Без этого монаха мы бы вряд ли чего достигли.
– Ну‑ка, ну‑ка, подробнее! – попросил Георгий.
– Да куда уж подробней! И так уже все рассказали.
– Нет, не все. Каков он, этот монах? Каковы его привычки, манера держаться, общения?
– Да обычное все… Плавает очень хорошо. И весь такой загорелый.
– Загорелый? Ну‑ну… – Георгий уселся, обхватив колени руками. Впереди, за бушпритом, отражаясь в серых глазах юноши, медленно опускалось в море золотисто‑красное солнце. Наступал вечер, синий, спокойный и теплый. Наступал, чтобы быстро перейти в ночь. Последнюю ночь плавания. На корме и баке помощники шкипера громко зачитывали распоряжение о завтрашнем повальном обыске.
– Вот что, Алексей, – нагнувшись, зашептал Георгий, – Ты говорил, что собирался навестить того монашка.
– А, Массимо! – Лешка усмехнулся. – Ну да, собирался. Только он, наверное, уже спит.
– А ты все же сходи… Посмотри, как он себя ведет? Говоришь, он хорошо плавает?
– Так ты полагаешь… Георгий покрутил головой:
– Ничего еще не полагаю. Ты просто посмотри…
– Хорошо…
Поднявшись, Лешка зашагал к корме. Массимо на своем месте не было, но его сосед, паломник, сказал, что монах вот‑вот подойдет.
– Не боись, никуда твой дружок не денется. Вон и вещи его…
– А куда он пошел?
– А дьявол его знает, я не спрашивал.
– А – когда?
– Да только что!
– Только что…
– О чем беседуем?
И как он так незаметно подошел?!
– А, Массимо. А я вот тебя жду. Сам говорил – заходи, поболтаем.
Монах улыбнулся:
– Ну и хорошо, что пришел.
От него опять пахло апельсинами.
– Апельсинами? – по возвращению переспросил Георгий. – А как он себя вел? Ничего подозрительного не заметил?
– Да нет…
– Ладно, попробуем с тем, что есть… Эй, Владос! Вставай. Идем к шкиперу. Только осторожней, он может следить.
– Так, по‑твоему – Массимо и есть турецкий лазутчик?!
– Еще не знаю! – Георгий нервно повел плечом. Отыскав шкипера, он пошептался с ним, и вот уже все вместе, плюс четверо дюжих матросов, спустились в грузовой трюм. К тому самому купцу, что вез апельсины.
– Твои ящики?
– М‑мои. А в чем дело?
– К тебе только что приходил монах, францисканец?
– Ну, приходил. Он вообще, частенько заходит – апельсины уж больно любит. Я ему недорого продаю.
– А сегодня монах все время находился у тебя на глазах?
– Да. Во‑он аккурат на том ящичке сидел.
Абдул Сиен посмотрел на матросов:
– Вскрывайте!
– Ой, что вы делаете?! – возмущенно закричал купец.
– Тихо! Иначе пойдешь пособником,
– Пособником?! – купец в ужасе округлил глаза.
Матросы с треском вскрыли ящик широкими тесаками. Выкатившись, рассыпались по полу апельсины, казавшиеся в дрожащем отблеске факелов маленькими оранжевыми солнышками.
– Вот он! – нагнувшись, Георгий вытащил из груды плодов небольшой свиток и протянул его шкиперу.
Дрожащими руками тот развернул…
– Он… Это он! Чертеж бухты Золотой Рог!
Лешка шел по палубе, озираясь в медном свете луны. Массимо – предатель?! В уме не укладывалось. Такой классный парень, несмотря на то, что монах. Жаль… очень жаль…
– Алексей, друг!
Лешка резко обернулся и увидел прямо перед собой широко улыбающегося монашка. Тот почему‑то был без рясы, с голой грудью, в коротких матросских штанах и босой. В руке он вертел монетку. Наверное, только что вылез из‑под одеяла. Предатель!
– Я хочу тебе кое в чем признаться, Алексей, – тихо вздохнул францисканец. – Жаль, что так получилось. Поверь, я не хотел…
– Для признания уже слишком поздно. Массимо, – Лешка качнул головой. – Хотя, говорят, искренняя помощь следствию…
– Поздно? – подойдя ближе, монашек закусил губу, в глазах его блеснули слезы.
Лешке было так жаль этого, несомненно, запутавшегося парня, что даже сдавило грудь.
– Почему же – поздно? – выронив из рук монетку, Массимо нагнулся… И выпрямившись резкой пружиной, ударил Лешку ребром ладони в шею!
Юноша захрипел, падая на скользкую палубу, а монах… а лазутчик, тут же перемахнув через фальшборт, сиганул прямо в море.
– Утонет! – послышались крики.
– Нет. Он очень хорошо плавает.
– Как ты? – подбежав, Георгий бросился к Лешке.
– Ничего, – откашлявшись, парень пришел в себя. – Только вот шея болит – глотнуть невозможно.