Страница 7 из 61
— Надо прекратить страдания гражданского населения Ленинграда. Самый простой выход — вы должны занять этот город.
Командир 2-й роты 3-го полка дает ему сигарету и препровождает к своему начальнику, капитану фон дер Гейдте, а тот тотчас отправляет его к полковнику Гейдриху, понимая, что этот старший офицер Красной Армии мог бы склонить своих соотечественников прекратить сопротивление.
Но вскоре на помощь советским солдатам приходит неоценимый союзник — зима. Нева и Ладожское озеро покрываются льдом, и русские теперь могут подвозить подкрепление и продовольствие по этому огромному ледяному пространству.
— У русских поднялся боевой дух, господин капитан, — говорит фельдфебель Штольц Кнохе. — Мы с унтер-офицером Канцлером можем продолжать соблазнять их, но они больше не показываются. Напрасно мы им обещаем хлеб, картошку и даже водку, это уже не срабатывает.
Теперь перед немецкими парашютистами советские солдаты в белом зимнем камуфляже, хорошо вооруженные и экипированные. Они не из Средней Азии, а из Сибири, и их боевой дух не пострадал от поражений, которые претерпела Красная Армия в первые месяцы войны.
Экипировка их противников немного улучшается. Немецкие парашютисты получают наушники, теплое белье, сапоги на меху. Нехватки в продовольствии и в снарядах у них не было никогда.
Однако зима начинает их жестоко донимать. Погода плохая. Дни становятся все короче, а ночи длиннее. Их позиции обстреливаются и ночью и днем. Русские установили реактивные установки, которые создают оглушающий шум, немцы называют их «сталинскими органами».
С тех пор как батальон фон дер Гейдте расположился перед Выборгской, фронт не двигается. Но остается русский выступ, довольно глубоко вклинившийся в немецкие линии. Эта небольшая высота господствует над местностью и позволяет просматривать и простреливать с фланга участок фронта, который держат парашютисты 3-го полка.
— Крюгер, — приказывает Кнохе одному из командиров взводов, — надо постоянно наблюдать за этим бугром над нашими линиями.
— Могу я время от времени посылать туда мину из «полтинника»,[2] господин капитан?
— Прекрасная мысль, Крюгер.
Но эти мины не мешают русским изрезать холм, как кусок сыра, и устроить на нем укрытия и даже хорошо защищенные позиции отхода.
— Эта высота начинает мне серьезно надоедать, — говорит Кнохе капитану барону фон дер Гейдте. — Если неприятель выйдет оттуда и зайдет к нам с фланга, он может и прорвать наши линии.
— Да, тогда мы окажемся в плохом положении. Надо этим заняться серьезно.
Разработали план операции. Но надо еще найти людей для ее проведения. У командира 3-го полка полковника Гейдриха нет никаких резервов.
Тогда он запрашивает дивизию, может ли она обещать подкрепление, которое позволит ему послать всех своих парашютистов к первым линиям, не оголяя защиты.
— Это возможно, — отвечает генерал Петерсен.
Но, как только обещанное подкрепление создано, его направляют на другой участок фронта, где создалась кризисная ситуация. Парашютисты, находящиеся в непосредственной близости с русскими, получают тогда простой приказ:
— Обойдитесь собственными средствами.
Капитан барон фон дер Гейдте вызывает на командный пункт 1-го батальона 3-го полка двух из своих ротных командиров — обер-лейтенанта Хепке из 1-й роты и капитана Кнохе из 2-й.
— Возможно ли из каждой роты выделить взвод и не нарушить надежности основной боевой линии?
Офицеры молчат.
— Ответьте честно, — спрашивает их начальник. — Вы знаете положение так же хорошо, как и я, и вы знаете, что необходимо уничтожить этот участок, вклинившийся в наши позиции.
— Необходимость — это закон, господин капитан, — говорит он. — Другого выхода нет. Мы должны попробовать. Но мне кажется, что лучше действовать ночью.
— Сколько вы можете дать мне людей?
— В наших ротах только по 50–60 парашютистов, господин капитан, — говорит Хепке.
— Я прошу от вас двоих тридцать человек, — решает фон дер Гейдте. — Это будет ударная группа. Я дам вам небольшой резерв из штабной роты батальона и обоз.
Капитан Кнохе настроен довольно оптимистично:
— Тогда все должно пройти хорошо. Мы покажем русским, как умеют сражаться немецкие парашютисты, господин капитан!
Хепке выбирает взвод Абратиса, Кнохе — взвод Крюгера.
Однако командир 2-й роты не удовлетворен выбором. Он находит, что Крюгер ведет себя немного необычно. У него какое-то предчувствие.
— Я назначаю взвод Энке, — говорит он, — в конце концов лейтенанту.
— Но в нем еще меньше людей, чем в моем, господин капитан!
Я попрошу обер-лейтенанта Хепке пополнить состав несколькими парашютистами из его 1-й роты.
Оба ротных командира батальона фон дер Гейдте составляют план операции по захвату русской высоты. Более опытный Кнохе уточняет задание каждого:
Два наших взвода атакуют вечером, когда неприятель менее осторожен, чем в другое время. Действуем с двух сторон сразу, чтобы отрезать выступ от остального расположения русских. Важно полностью окружить противника, прежде чем его уничтожить. Это довольно простой маневр.
— Конечно, — отвечает ему Хепке. — Но ночью надо будет следить за тем, чтобы обе наши группы не перестреляли друг друга в момент соединения.
— При луне все видно довольно ясно, не ошибемся, — отвечает Кнохе.
Взводы Абратиса и Энке возвращаются на исходные позиции. Окружение произошло, как было намечено. Русских застали врасплох, они начали стрелять во всех направлениях, пораженные тем, как немецкие солдаты появились внезапно у них за спиной.
Некоторые русские солдаты сдаются, не оказав сопротивления. Те, кто отражают нападение, не могут отличить своих от врагов и попадают друг в друга. Захватив русские позиции, парашютисты обнаружили там тела русских, погибших не от их руки.
Лейтенант Абратис и его взвод из 1 — й роты заканчивают зачистку позиции, в то время как его товарищ Энке возвращается к капитану Кнохе, чтобы образовать новую линию защиты перед старой позицией 2-й роты.
Как только его ротный вернулся, Кнохе лично проходит вперед и отмечает новые боевые позиции для своих парашютистов.
На рассвете русские яростно реагируют на потерю выступа. Вступает в действие автоматическое оружие и минометы. Мины густо падают на позиции 2-й роты 3-го полка. Капитан Кнохе перепрыгивает из одной ямы в другую, подбадривает своих солдат. Офицер ошеломленно обнаруживает, что они просто соседствовали с вражескими солдатами, которые теперь погибли от немецкой или своей пули. Он запрыгивает от бомбы в одну воронку и чувствует, что под его ногами что-то шевелится: это раненый русский солдат, сидящий на разорванных телах двух своих товарищей.
Солдат стонет, но Кнохе ни на мгновение не может заняться им. Он сейчас здесь один и слышит подозрительный шум в нескольких метрах от себя. Кнохе рискует выглянуть и видит советских солдат, которые тащат ящики и какой-то бесформенный пакет. Офицер думает, что противнику удалось прорваться в расположение его роты. И вдруг он слышит немецкую речь.
Он узнает голос одного из своих людей, унтер-офицера Берндта. Тот ранен, и двое русских солдат переносят его в одеяле. Другие сопровождают его сзади и спереди и тащат ящики с боеприпасами. Кнохе вылезает из воронки и направляется к Берндту.
— Что происходит? — спрашивает он.
— Все хорошо, — отвечает унтер-офицер.
— Что с вами случилось?
— Это целая история. Вы знаете, что взвод лейтенанта Крюгера должен был снабжать боеприпасами оба взвода, атакующих выступ. Но у нас очень мало людей. Я предложил использовать русских пленных для этих работ.
Хорошая мысль, Берндт.
Но меня ранило в ногу осколком. Русские могли этим воспользоваться, чтобы меня прикончить и убежать к своим с ящиками боеприпасов. Но нет — они перевязали меня и перенесли в одеяле. Я указывал им дорогу, чтобы добраться до взводов Абратиса и Энке.
2
Имеется в виду 50-мм ротный миномет.