Страница 17 из 61
Артиллеристы прибывают в Витебск и движутся на восток, сами тянут орудия мотоциклами на гусеничном ходу, довольно эффективном для снега и даже для грязи.
Через Смоленск и Рославль артиллеристы-парашютисты доходят до участка фронта в районе Белая, Адамовка и Шайковка. Там они встречают своих товарищей стрелков и пулеметчиков из штурмового полка Майндля, тогда как 1-й батальон Коха уже сражается, чтобы освободить подходы к аэродрому Городище.
Первые враги, с которыми встречаются артиллеристы-парашютисты, прибыв в Россию, — это вши и особенно крысы. Их настолько много, что у некоторых артиллеристов во время сна они прогрызли подошвы обуви. Они пойдут в бой, практически ступая по снегу в носках. И вот уже первые обморожения ног. Сколько их еще будет! Артиллеристы батареи Кагерера должны занять небольшую железнодорожную станцию примерно в семи километрах от дороги.
— Деревня наша? — спрашивает он начальника штаба, который поручает ему это задание.
— Смотря по обстоятельствам. То она наша, то ее занимают русские.
— А сейчас?
— Сами увидите.
Колонна пускается в путь по ужасной местности, где слой снега доходит иногда до двух метров глубины.
— Надо достать снегоуборщик, — считает обер-лейтенант Кагерер.
— Он есть на локомотивах, господин обер-лейтенант.
— Пошли на вокзал.
Вокзал занимают немецкие солдаты из сухопутных частей. От них они получают неутешительные сведения.
— Мы держим часть деревни, — говорят они. — А русские стоят в другой. Пока они спокойны.
Артиллеристы размещаются на своих новых квартирах. На термометре -50°. Под туалет маленький гарнизон приспособил стойло.
Обер-лейтенант Мильх направляется туда, только устраивается, не прикрыв дверь, как единственная корова толкает офицера и хочет вырваться. Он хватает ее за хвост, не успев даже подтянуть штаны… Корова мчится к русским позициям и тянет за собой несчастного обер-лейте-нанта, который зовет на помощь своих людей. Артиллеристам удается схватить животное, офицер приводит себя в порядок, а его товарищи, несмотря на парализующий холод, еле сдерживают желание расхохотаться.
Обер-лейтенант Кагерер оттаивает последнюю бутылку игристого вина, которую он хранил, чтобы отпраздновать возвращение своего помощника.
Парашютисты устраиваются на заснеженных позициях вокруг готовых к бою орудий. Иногда их атакуют русские самолеты. Однажды один из них пролетает на бреющем полете над немецкими батареями и начинает сбрасывать парашютистов. И опять без парашюта! Те тотчас нападают на продовольственный склад, расположенный на некотором расстоянии от батареи Кагерера, и им удается вывести из строя всех охраняющих его, прежде чем завязшие в глубоком снегу парашютисты реагируют.
Атака советских парашютистов произошла настолько быстро, что отдыхавший в это время обер-лейтенант Мильх не успевает даже надеть носки в сапоги. Когда же он хочет вернуться за ними, то обнаруживает, что в дом попала бомба и все сгорело.
Половина 5-й батареи находится к северу от дороги под командованием обер-лейтенанта Кагерера, а другая половина — на юге под командованием обер-лейтенанта Мильха. Фронт повсюду и нигде. К артиллеристам поступают сведения:
— Русские танки нападают на колонны снабжения. Машины новой модели.
Это первое появление в секторе Шайковки грозных «Т-34», ударных машин советских бронетанковых частей.
Обер-лейтенанта Мильха зовет его начальник.
— Вы должны освободить дорогу, используя снаряды нового типа. Это кумулятивный бронепрожигающий снаряд. Еще секретное оружие. Его можно применять только с официального разрешения высшего командования.
Через несколько часов группа русских танков появляется к югу от позиций, которые защищают артиллеристы взвода Мильха. У офицера два легких орудия примерно в километре южнее командного пункта батареи, установленного прямо на дороге. 170-мм тяжелые орудия русских, которые, вероятно, засекли местонахождение командного пункта благодаря сведениям, переданным многочисленными в этом районе партизанами, непрестанно бомбардируют окрестности.
Не считая взвода Мильха, никакой другой немецкой части нет между неприятельскими танками и дорогой. Артиллеристы приводят свои орудия в боевую готовность на открытой местности. Пушки кое-как защищены двумя снежными брустверами сантиметров пятьдесят высотой.
— Огонь!
Оба орудия открывают стрельбу по танкам.
Русские отступают, сделав несколько выстрелов. Они попадают в одно из орудий, и оно не может больше стрелять.
— Атакует пехота, — объявляет один из наблюдателей.
Русские пехотинцы приближаются на опасное расстояние, и лейтенант Мильх решает применить против них второе орудие.
— Пусть они подойдут поближе, — приказывает он солдатам.
Русские продвигаются с трудом, вязнут в снегу. Когда остается всего сотня метров до немецких позиций, раздается:
— Ура! Ура!
Затем они пытаются атаковать, кричат и стреляют от бедра.
— Огонь! — командует Мильх расчету последнего оставшегося орудия.
Офицер готовится отдать приказ уничтожить поврежденное орудие, которое он не может убрать. Для этого надо заложить взрывчатку в казенную часть.
В момент, когда положение артиллеристов кажется почти безнадежным, они слышат в небе рокот моторов. Это эскадрилья бомбардировщиков «Штука» возвращается после задания, выполненного над окрестностями Москвы. Летчики быстро понимают ситуацию. Они делают широкий вираж, спускаются близко к земле и обрушивают на русских все свое бортовое оружие.
После нескольких пулеметных очередей они сбрасывают последние бомбы прямо на советские танки, сгруппировавшиеся для очередной атаки. Пехота, лишенная поддержки, отходит. Немецкие парашютисты оставляют свое орудие и открывают огонь из винтовок по пехотинцам, бегущим со скоростью, которую им позволяет глубокий снег.
— Никогда больше слова плохого не скажу ни об одном летчике! — восклицает обер-лейтенант Мильх, чей взвод был спасен неожиданным и эффективным вмешательством летчиков люфтваффе.
Наблюдатели командного пункта батареи следят за развитием событий, и на позицию, расположенную к югу от дороги, приходит сообщение по рации:
«Обер-лейтенанту Мильху срочно явиться на КП батареи».
Офицер пробегает сто метров, которые его отделяют от командного пункта взвода, расположенного в бревенчатом домике, но не находит его. Он почти снесен с лица земли одним из первых снарядов русских, взорвавшимся в момент между его вызовом и прибытием на место. Остатки стен и все внутри разворочено взрывом.
Потрясенный увиденным, офицер возвращается к дороге. Радиста нет. Русские снаряды продолжают время от времени падать. Мильх останавливает грузовик, осуществляющий снабжение.
— Я сажусь с вами, — говорит он водителю. — Исчез один из моих солдат. Попробую его найти.
Четыре раза Мильх спускается и поднимается по дороге, но не обнаруживает и следа радиста. Зато видит, как прибывают 88-мм зенитные орудия, которые тотчас вступают в бой против русских танков. Несколькими пушечными выстрелами прямой наводкой русские танки быстро выведены из строя.
Мильх решает пойти на командный пункт командира батареи обер-лейтенанта Кагерера. Там он и застает своего радиста, которого считал мертвым или пропавшим без вести.
— Что произошло? — спрашивает он. — Я искал вас по всей дороге.
— Я издали увидел, что снаряд взорвал ваш КП, господин обер-лейтенант. Я подумал, что вы Уже успели в него войти.
— Еще нет. Но почему вы не ждали меня на Дороге?
— Я подумал, что вас убило снарядом, и пришел сюда, чтобы сообщить о вашей смерти.
— Это так, — подтверждает обер-лейтенант Кагерер. — Надо будет распить бутылочку по случаю вашего воскрешения, мой дорогой Мильх.
— Я подумаю.
Вскоре после этого инцидента, который мог кончиться для него трагически, обер-лейтенант Мильх получает новый приказ:
— Отправляйтесь на аэродром Шайковка, возьмите мотоцикл на гусеничном ходу и водителя.