Страница 17 из 27
— Если честно, я вас не слушал, — отрезал будущий император. — По моему мнению, женщинам не пристало интересоваться политикой.
— Господин Бонапарт, — ответила мадам де Сталь, — мы живем в стране, где за политические взгляды отправляют на гильотину. Как вы думаете, имею я право знать, за что мне могут отрубить голову?
Знаменитая Энциклопедия, определившая развитие французской культуры на много лет вперед, была задумана как квинтэссенция опыта, накопленного человечеством в естественных науках и свободных искусствах.
Хотя славу издателей Энциклопедии поделили трое (Дидро, Д’Аламбер и Жакур), она была плодом коллективного труда многих людей: ученых, писавших для нее статьи, редакторов, печатников, переплетчиков, книготорговцев и даже цензоров. Да-да, вы не ослышались, цензоры внесли в создание великой книги немалый вклад. Представляете, каково приходилось беднягам, вынужденным день и ночь разбирать и править сомнительные бредни этих вольнодумцев Дидро с Д’Аламбером? А ведь многие из них ровным счетом ничего не смыслили в дисциплинах, с которыми им приходилось иметь дело. Над статьями о нравственности, например, работал профессор математики. Но у энциклопедистов находились и добровольные помощники среди цензоров. Глава цензурного комитета Ламуаньон де Мальзерб был истинным аристократом, человеком утонченным и блестяще образованным, ярым сторонником свободы прессы. Когда после выхода двух первых томов Королевский совет запретил Энциклопедию, ему пришлось лично явиться к Дидро, чтобы конфисковать отпечатанные экземпляры. Мальзерб всеми силами старался поддержать философа и даже предложил спрятать крамольные тома в своем особняке. Разве дом цензора не самое безопасное место для запрещенной книги?
Супруга Дидро Нанегг была женщиной суровой и почти всегда пребывала в дурном расположении духа. Не будучи по натуре ни злобной, ни алчной, она тем не менее была подвержена жесточайшим приступам гнева, который поочередно обрушивался на мужа, дочь, гостей, прислугу, а то и на всех сразу. Нанетт вела замкнутую жизнь и почти не выходила из дома, тогда как Дидро вечно занимался своей Энциклопедией и кучей других дел. Надо признать, что его бесконечные измены отнюдь не делали мадам Дидро добрее и сдержаннее. Нанетт не считала нужным скрывать семейные ссоры от друзей дома, и товарищи Дидро побаивались бывать в его доме — уж больно хозяйка напоминала легендарную жену Сократа. А когда философ, находясь в тюрьме, написал «Апологию Сократа», все стали звать Нанегг «Ксантиппой Дидро».
Как я уже говорил, Д’Аламбер был одним из издателей Энциклопедии. Философ и математик, он с юных лет привык без остатка отдавать себя работе и не проявлял особого интереса к радостям жизни. Разумеется, такое поведение сделало его предметом насмешек и героем всевозможных сплетен. Одна дама, о которой упоминает в своих записках Гримм, как-то разговорилась с последователем Д’Аламбера, на все лады превозносившим своего учителя и даже рискнувшим назвать его Богом.
— Ну что вы, — рассмеялась дама, — будь Д’Аламбер Богом, он сначала сделался бы мужчиной.
Барон Гольбах опубликовал книгу под названием «Система природы», в которой изложил свои взгляды на мироустройство, сугубо материалистические и атеистические. Один набожный профессор из Сорбонны, глубоко оскорбленный выходом нечестивой книжки, произнес фразу, весьма странную в устах доброго католика: «Это отвратительное, богомерзкое сочинение дает убедительное обоснование атеизма».
У мадам де Сталь спросили, отчего мужчины охотнее женятся на красивых женщинах, чем на умных.
— Просто слепых на свете не так уж много а дураков сколько угодно, — ответила дама.
Из всех деятелей эпохи Просвещения Кант больше всего ценил выдающегося немецкого ученого и публициста Георга Кристофа Лихтенберга. И не только он. Гёте нисколько не преувеличивал, когда говорил, что «в каждой его шутке кроется бездна философского смысла», а Шопенгауэр и Ницше обожали его афоризмы, наполненные особым мрачноватым юмором, который Андре Бретон назвал «черным». Вот вам пример: «Многие из нас привыкли доверять сокровенные мысли подушке Но будьте осторожны: не ровен час, окажетесь за решеткой прямо в ночном колпаке».
Иммануил Кант (1724–1804)
Иммануил Кант, важнейший мыслитель Нового времени (а по мне, так и вообще всей истории философии), определил развитие немецкой культуры на много лет вперед. Его теорию познания, согласно которой каждый из нас воспринимает мир не таким, какой он есть, а таким, каким он ему открывается (хотя принципы познания остаются общими для всех) изучают в университетах всего мира.
Но куда более значительное влияние на немецкую и мировую культуру оказала этическая концепция философа. Кант сформулировал понятие категорического императива, универсальной и внеличностной силы, заставляющей человека поступать так, а не иначе. Согласно Канту, мораль — самостоятельный субъект действия, и человеческий разум над ней не властен (и уж точно не властны общественные установления и государственные интересы). Категорический императив можно назвать универсальным законом совести. Кант предлагает несколько его формулировок. Самая известная: «Поступай с другими так, как желаешь, чтобы поступали с тобой, и твоя воля станет универсальным нравственным законом». Но мне больше нравится другая: «Обращаться с человеком следует как с целью, а не как со средством ее достижения».
Как вы понимаете, категорический императив плохо сочетается с подчинением приказам и армейской дисциплиной. Недаром в своих поздних сочинениях Кант пришел к полному отрицанию войны. Тем не менее кайзер Вильгельм II, развязавший Первую мировую войну, утверждал, что львиной долей своих побед обязан «моральному и духовному наследию великого мыслителя из Кенигсберга».
Австрийский публицист Карл Краус, известный своим злобным сарказмом, написал по этому поводу: «Прошу иметь в виду, что приказы «Стоять!», «Шагом марш!», «Бей их!» и «Ни шагу назад!» не имеют ничего общего с моим категорическим императивом. Подпись: Кант».
Кант родился в бедной семье и прожил юные годы в страшной нищете. Лишь получив должность профессора Кенигсбергского университета, он смог забыть об унизительной экономии. Философ всю жизнь оставался холостяком, а на вопросы о том, почему он так и не женился, отвечал:
— Когда у меня была охота завести семью, на это не было средств; когда появились средства, пропала охота.
Кант всегда был галантен с дамами, но в глубине души не слишком высоко ценил женский интеллект и часто подшучивал над представительницами прекрасного пола. Философ утверждал, что женщинам закрыт путь в рай и приводил в качестве доказательства место из Апокалипсиса, где сказано, что после вознесения праведников на небесах на полчаса воцарилась тишина. А это, по мнению Канта, было бы совершенно невозможно, окажись среди спасенных хоть одна женщина.
Кант был большим педантом. Каждый день он вставал, ел и ложился в одно и то же время. И отправлялся на вечернюю прогулку ровно в пять, ни минутой позже, ни минутой раньше (только чтение «Эмиля» Руссо вынудило мыслителя несколько дней подряд пропускать послеобеденный моцион). В Кенигсберге шутили, что по Канту можно сверять часы.
В «Критике чистого разума» Кант утверждал, что мы не можем ничего знать наверняка о таких вещах, как Бог или душа, поскольку они лежат за гранью нашего опыта. Такое утверждение подрезало крылья сразу всем теологам и метафизикам. Тем не менее Кант допускал разумную веру и в Бога, и в бессмертие души, и в воздаяние — как за грехи, так и за праведную жизнь. Ницше называл такую двойственность «задним двором философии», через который в нее пытается проникнуть то, что прогнали от парадного входа.