Страница 8 из 89

Сталин против «выродков Арбата». 10 сталинских ударов по «пятой колонне»

Север Александр

Динамика роста и характер террора с января по ноябрь 1928 года [57].

А вот как кто стал жертвами кулацкого террора [58].

В декабре 1928 года число случаев кулацкого террора увеличилось. Было зарегистрировано 337 эпизодов. В результате 37 погибших, 85 избитых, 12 раненных, 98 жертвам угрожали. Так же был совершен 61 поджог. [59]

В первом квартале 1929 года произошло снижение по всем основным видам антисоветской деятельности в деревне – террору, листовкам и массовым выступлениям. Это отражено в таблице.

Из 332 терактов, произошедших в 1-ом квартале 1929 года, в январе было зарегистрировано 156, в феврале – 94 м в марте (по неполным данным) – 72. Так же снизилось число убийств: в январе – 33, в феврале – 14, а в марте – 11. По мнению чекистов это было связано с жесткой карательной политикой проводимой властями в отношении участников террора.

Снова обратимся к статистике и сравним данные за два года.

В начале 1929 года, как и в прошлые годы, жертвами кулацкого террора чаще всего становились: «работники низового соваппарата (95 фактов), актива бедноты (94 факта), члены ВКП(б) (один факт) и ВЛКСМ (54 факта)». [60]

В очередной раз мы вынуждены констатировать, что снижения количества случаев кулацкого террора – затишье перед бурей. В июне 1929 года было зарегистрировано 304 эпизода (для сравнения – в мае 228), из них убийств – 30, ранений – 17, покушений – 39, поджогов – 138 и сто избиений. [61] Опасная тенденция сохранилась и летом 1929 года. В октябре чекисты были вынуждены признать, что за период с июля по сентябрь 1929 года:

«Зарегистрировано по Союзу, кроме национальных районов, 1108 террористических актов, считая лишь убийства, ранения, покушения на убийства, поджоги и имущественное вредительство. Из месяца в месяц количество терактов возрастает: июль – 275, август – 375, сентябрь – 458. При этом нужно иметь ввиду, что данные за сентябрь еще не окончательные и цифры эти могут быть увеличены» [62].

Вторая Крестьянская война

Формально она началась в 1930 году – ответ крестьян на проводимую Иосифом Сталиным политику коллективизации. О ее масштабах и количестве активных участников журналисты и историки спорят до сих пор. Одни утверждают, что она представляла большую опасность для советской власти, чем Первая крестьянская война. Основной аргумент – количество участников антисоветских выступлений в сельской местности, а так же членов множество подпольных повстанческих организаций, которых арестовали чекисты. Другие, наоборот, предлагают учитывать только активных членов политбанд – тех, кто с оружием в руках сражался против Советской власти и совершил уголовно наказуемые преступления (убийства, разбои, поджоги и т. п,). А многочисленные подпольные повстанческие организации они называют «выдумкой чекистов», а всех их членов – жертвами фальсификаторов из ОГПУ.

Существует еще один важный момент. Митинги, демонстрации и пикеты, организованные крестьянами нужно считать актами политического бандитизма или одной из форм борьбы за свои права, как забастовки у рабочих? Вопрос не праздный. Мало кто знает, но на протяжение двадцатых годов советский пролетарий регулярно проводил митинги и стачки. Часто они заканчивались избиениями представителей советской власти. Их современные историки почему-то не считают актами политического бандитизма. А когда аналогичные способы протеста начали использовать крестьяне, справедливости ради отметим, что массовые антисоветские выступления начались еще в середине двадцатых годов и они были связаны не только недовольством политикой государства, но и выборами в местные органы власти. Обычная политическая борьба, правда, с драками, но и сейчас это иногда бывает.

Если обратиться к статистике, то получается такая картина. С января по апрель 1930 года органами ОГПУ было зарегистрировано 6117 выступлений и 1755300 участников. Для сравнения, в 1929 году произошло 1307 выступлений, в которых участвовало 300 тысяч человек. [63] Цифра впечатляет. Вот только большинство митинговавших после окончания мероприятия разошлись по домам, а не ушли в лес воевать с советской властью, как это было в начале двадцатых годов прошлого века.

В качестве примера. 21 февраля 1930 года в селе Тишанка Таловского района Борисоглебского округа Центрально-Черноземной области «четырем тысячам повстанцев противостоял отряд ОГПУ из 80 человек, вооруженный винтовками и тремя пулеметами». [64] И какой результат? «Повстанцы» разошлись по домам, т. к. с вилами идти в атаку на пулеметы никто не хотел. Можно ли записать эти четыре тысячи человек в политбандитов? С юридической точки зрения нет.

Другой эпизод. При ликвидации выступления в селе Платава Острогожского округа Центрально-Черноземной области воинский отряд был блокирован крестьянами численностью от 200 до 600 человек. После предупредительных выстрелов по верхушкам деревьев из пулеметов, «пользуясь замешательством повстанцев, уполномоченные ОГПУ произвели задержание руководителей крестьянского выступления». [65]

Хотя не всегда все заканчивалось так мирно. Например, 9 марта 1930 года при проведении операции по разгону митинга в селе Петровское Шигровского района Курского округа чекистам было оказано вооруженное сопротивление. Из толпы было произведено 30 выстрелов. Ответным залпом оперативная группа убила троих крестьян. «В ходе проведенного следствия арестованы инициаторы выступления». [66]

А теперь о политическом бандитизме в Советском Союзе. К 24 апреля 1930 года было ликвидировано 263 банды с общей численностью участников 22820 человек. [67]

Кулацкий террор-2

Кроме восстаний, процветал кулацкий террор. Например, в марте 1930 года на Украине был зарегистрировал 521 теракт (а сколько не зарегистрировано!), в ЦЧО – 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года – более 1000 терактов, из них 624 – убийства и покушения. На Урале в январе-марте было 260 случаев, и даже в мирном Новгородском округе Ленинградской области – 50 случаев. И это только зарегистрированная вершина айсберга.

О характере кулацкого террора можно судить по такому факту. Из ста нападений 31,5 % – составляли «террористические акты против актива», 21,9 % – поджоги, 15,4 % – порча машин, 7,4 % – отравления скота. [68]

Объектами атак «кулацких террористов» становились не только представители низового аппарата власти, руководители колхозов, комсомольцы и коммунисты, но так же имущество колхозов и государства. По данным весенней переписи колхозов 1931 года подверглись нападением 15,8 % колхозов страны, причем на многие хозяйства было совершено 4 и больше нападений. При этом распределение жертв было неравномерным по регионам. Там, где сильны национальные настроения, инцидентов было больше. Например, в Северо-Осетинской автономной области их было 25,5 %, в Коми АССР – 24,3 % и т. п. [69]

Обзор политэкономического состояния СССР за ноябрь 1928 года (по данным Объединенного госполитуправления СССР). Декабрь 1928 года. // цит. По «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934 годы). Т. 6. 1928 год. М., 2002. С. 562–606.

Обзор политэкономического состояния СССР за декабрь 1928 года (по данным Объединенного госполитуправления СССР). Январь 1929 года. // цит. По «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934 годы). Т. 6. 1928 год. М., 2002. С. 607–673.

Обзор политэкономического состояния СССР за март 1929 года (по данным Объединенного госполитуправления СССР). Апрель 1929 года. // цит. По «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934 годы). Т. 7. 1929 год. М., 2004. С. 140–173.

Обзор политэкономического состояния СССР за июнь 1929 года (по данным Объединенного госполитуправления СССР). Июль 1929 года. // цит. По «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934 годы). Т. 7. 1929 год. М., 2004. С. 280–320.

Обзор политэкономического состояния СССР за сентябрь 1929 года (по данным Объединенного госполитуправления СССР). 21 октября 1929 года. // цит. По «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934 годы). Т. 7. 1929 год. М., 2004. С. 420–478.

Справка КРО ОГПУ «О кулацкой контрреволюционной активности за время с 1 января по 1 мая 1930 года». Не ранее 29 апреля 1930 года. // цит. по Советская деревня глазами ОГПУ-НКВД. Т. 3. 1930–1934. Кн. 1. 1930–1931. Документы и материалы. М., 2003. С. 327–332.

Михеев В.Н. Основные направления деятельности органов ГПУ-ОГПУ Центрального Черноземья в 1922–1934 годах. М., 2003. С. 168.

Михеев В.Н. Основные направления деятельности органов ГПУ-ОГПУ Центрального Черноземья в 1922–1934 годах. М., 2003. С. 169.

Михеев В.Н. Основные направления деятельности органов ГПУ-ОГПУ Центрального Черноземья в 1922–1934 годах. М., 2003. С. 172–173.

Спецсводка № 68 СОУ ОГПУ «Об операциях по кулачеству» с начала операции по 24 апреля 1930 года (по Сибири, Башкирии, Татарии, в Нижегородском крае, Дальне-Восточном крае и Ленинградском военном округе). 24 апреля 1930 года. // цит. по Советская деревня глазами ОГПУ-НКВД. Т. 3. 1930–1934. Кн. 1. 1930–1931. Документы и материалы. М., 2003. С. 135–140.

Зеленин И. Е. Осуществление политики «ликвидации кулачества как класса» (осень 1930–1932 год). // История СССР, 1990 год, № 2, С. 36.

Зеленин И. Е. Осуществление политики «ликвидации кулачества как класса» (осень 1930–1932 год). // История СССР, 1990 год, № 2, С. 37.