Страница 6 из 89
Боевые действия начались с того, как в захваченном повстанцами Петропавловске, узнали, что отряд, подчиняющийся руководству Якутской АССР, покинул село Абага, что позволяло взять этот населенный пункт без боя. Однако неожиданно для себя повстанцы столкнулись в Абаге с сопротивлением, оказанным… сельскими подростками – пионерами. После 3–4 часовой перестрелки в ночь с 7 на 8 ноября 1927 года конфедералисты отступили. Причиной отхода, по словам лидеров повстанцев, являлся «могущий быть урон и жертвы».
После абагинской перестрелки повстанцы направились в местность Табалах, в пяти километрах южнее Абаги. Там они отпустили на свободу задержанных ранее агентов ОГПУ. В дальнейшем конфедералисты также освобождали всех захваченных в плен партийцев, разведчиков и красноармейцев. Это было проявлением гуманизма и актом доброй воли, направленным на создание условий для свободных и мирных переговоров с местными властями. Повстанцы обошли Амгу и через Чакыр добрались в Чемаики, где пробыли 5–6 дней. Из Чемаики повстанцы под командованием С.М. Михайлова двинулся в С. Качикатцы, для соединения с западной группировкой. 18 ноября 1927 года в местности Джарала Западно-Кангаласского улуса произошла вторая перестрелка.
22 ноября 1927 года основные силы мятежников (160 человек) собрались в Мытатцах. Только 100–120 бойцов из них имели огнестрельное оружие. Там был образован объединенный штаб вооруженных сил конфедералистов. В этом населенном пункте они находились недолго. Разделившись на несколько отрядов они начали рейдировать по району.
До 26 ноября 1927 года повстанцам удавалась уклоняться от боев с частями Красной Армии. Затем стычки стали происходить регулярно. Потери несли обе стороны.
Руководство Якутской АССР не раз обращалось к лидерам движения с предложением сдаться, обещая в этом случае амнистию. Считая, что основная цель «демонстрации» (а именно так трактовали лидеры повстанцев свои действия) – пропаганда политической программы партии – достигнута и, одновременно осознавая пассивность основной массы населения, 1 января 1928 года Павел Ксенофонтов сдался властям. Через пару недель начали сдаваться командиры отрядов. Последний из них сложил оружие 6 февраля 1928 года. Так завершилась пятимесячная «вооруженная демонстрация», организованная Павлом Ксенофонтовым и его соратниками.
Всего по делу «ксенофонтовщины» было репрессировано 272 чел., из них 128 чел. – расстреляно, 130 чел. – осуждено на различные сроки заключения [32].
Кулацкий террор в Советском Союзе
Если о вооруженных антисоветских выступлениях крестьян современными историками и журналистами написано достаточно много, то о преступлениях из серии убийство кулаками Павлика Морозова и его брата – почти ничего. Безвестный мальчик из затерянного в глуши маленького поселка Герасимовка Свердловской области, он донес на своего отца и был впоследствии убит в лесу вместе со своим младшим братом Федором. При советской власти его сделали общесоюзным героем и включили в список канонизированных «Пионеров героев» под первым номером. Почти все остальные персонажи – участники Великой Отечественной войны. В начале девяностых годов прошлого века Павлика Морозова объявили Иудой, а тех, кого суд признал виновным в смерти двух детей – их деда Сергея Морозова, его жену Ксению, двоюродного брата Данилу и крестного Армения Кулуканова – жертвами НКВД. Правозащитники из курганского отделения общества «Мемориал» попытались добиться политической реабилитации осужденных за убийство людей, но в апреле 1999 года Верховный суд РФ отказал им в этом. [33]
Убийство двух детей – наверно это самый яркий пример «кулацкого террора». Именно так именовали в документах госбезопасности середины двадцатых годов прошлого века совершенные в отношении представителей советской власти преступления. Фактически, хотя об этом не принято говорить, они были продолжением Первой крестьянской войны или популярными среди эсеров в конца девятнадцатого – начала двадцатого века актов индивидуального террора в отношение представителей государственного аппарата Российской империи. Единственное отличие – революционеры могли попытаться убить любого человека в царской России, начиная от императора и заканчивая городовым, а советские крестьяне сконцентрировали свои усилия на представителях местной администрации.
Мы не будем останавливаться на рассказе о том, что происходило в сельской местности с 1921 по 1924 год, а сразу обратимся к событиям февраля 1925 года. Именно тогда чекисты с тревогой констатировали – в январе 1925 года в стране произошло 127 случаев террора (25 % от всего 1924 года). Фактический – резкий всплеск. Больше всего случаев зафиксировано Западном крае (30 эпизодов), на Украине (27 эпизодов), в Центре (24 случая) и в Сибири (21 случай). Причем неблагополучными оказались не только регионы, где происходили вооруженные выступления крестьян (например, Сибирь), но и относительно спокойные в последние годы Центр и Западный край. В остальных районах по пять случаев.
Так же чекисты отметили, что в Западном крае, на Украине, в Центре и в Сибири районах:
«…террор принимает все более систематический и организованный характер и направлен против низового аппарата, коммунистов и других советских элементов в деревне. Весьма характерно, что за истекший месяц имеются несколько случаев массового организованного выступления кулаков, причем нередко в качестве физических исполнителей выступают середняки и даже бедняки». [34]
Так же чекисты отметили в январе 1925 года рост числа особо тяжких преступлений – убийств советских работников, сельхозкоров, коммунистов, комсомольцев и бедноты. Например, в 1924 году их количество (в среднем за год) составило лишь 30 %, остальное – избиения, покушения на жизнь, поджоги, угрозы в отношении этих категорий граждан, то в январе 1925 года 47 % преступлений – убийства.
В марте 1925 года чекисты подсчитали, кто обычно становился жертвами «кулацкого террора». В феврале 1925 года:
«…из общего числа случаев террора 30 % падает на работников низового соваппарта и милиции, 30 % на членов РКП (коммунистов. – Прим. авт.) и РЛКСМ (комсомольцев. – Прим. авт.), 15 % на сельхозкоров и 15 % на другие слои деревни (главным образом активную бедноту)». [35]
Справедливости ради отметим, что рост числа случаев «кулацкого террора» начался еще весной 1924 года. Об этом свидетельствуют данные сводной таблицы [36], охватывающие период с 1924 года по 1925 год:
Приведенные в таблицы данные не полностью отражают криминогенную обстановку на селе. Например, в 1924 году в Саратовской губернии было зафиксировано «45 случаев террора против лесных работников (из 7 убийств, 3 ранения, 5 избиений, 10 покушений, 20 поджогов)». Говоря другими словами, эти люди защищали государственное имущество – леса и стали жертвами «мирных» крестьян.
Если говорить о различных видах преступлений, то за семь месяцев 1925 года они были распределены так [37]:
Начиная с августа 1925 года из итоговых сводок ОГПУ, предназначенных для руководства страны, исчезли случаи кулацкого террора. Их места заняли факты хулиганства жителей села. По своим результатам и направленности они почти не отличались от кулацкого террора, кроме того, что большинство хулиганов были пьяны, когда совершали свои преступления. Поджоги, избиения сотрудников низового аппарата советской власти и комсомольцев. Часто драки заканчивались смертью кого-либо из участников. А еще под хулиганство попадали погромы в сельсоветах, клубах и избах-читальнях, избиения комсомольцев и пионеров, угрозы и т. п. Фактически речь шла о том, что небольшая группа хулиганов постоянно терроризировала односельчан. При этом их выходки носили исключительно антисоветский характер.
32
Антонов В.П. Движение конфедералистов в Якутии 1927–1928 гг.// «Сибирская заимка» электронный журнал, 2002 год, № 5, http://zaimka.ru/05_2002/antonov_rebel/
33
Авдеев С., Братерский А. Агент 001. // Известия, 2002 год, 2 сентября.
34
Обзор политического состояния СССР за январь 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 3 марта 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 35–118.
35
Обзор политического состояния СССР за март 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 30 апреля 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 176–224.
36
Обзор политического состояния СССР за январь 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 3 марта 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 35–118; Обзор политического состояния СССР за февраль 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 7 апреля 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 119–175; Обзор политического состояния СССР за март 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 30 апреля 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 176–224; Обзор политического состояния СССР за апрель 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). Июнь 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 225–283; Обзор политического состояния СССР за июль 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). Сентябрь 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 407–453;
37
Обзор политического состояния СССР за январь 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 3 марта 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 35–118; Обзор политического состояния СССР за февраль 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 7 апреля 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 119–175; Обзор политического состояния СССР за апрель 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). Июнь 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 225–283; Обзор политического состояния СССР за июль 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). Сентябрь 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положение в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1., М., 2002. С. 407–453.