Страница 44 из 61
Не обращая внимания на мольбы Самсона и Бахру, а также довольный тем, что солонина не вызвала никаких неприятных последствий, я настоял, чтобы выехать как можно раньше. Я знал, что путешествие в Туллу-Валлель будет нелегким, и давал понять, что не позволю им отступиться при первых же трудностях. Поэтому мы погрузили вещи в джип и еще до восхода солнца выехали из Аксума. Дорога была забита людьми и животными, двигавшимися по направлению к городу. Фары у нас не работали, и поэтому я боялся, что столкновений со смертельным исходом не избежать. К шести часам утра число жертв Бахру достигло внушительной даже по его меркам величины — два кролика, собака и пара овец.
По мере того как мы углублялись в горы Симиен, подъем становился круче, а остановки чаще. У нас больше не было домкрата, и поэтому каждый раз, когда спускало колесо, приходилось ждать, пока не послышится рев перегруженного грузовика. Иногда за несколько часов мимо нас не проезжал ни один автомобиль. Я рассказал Бахру, что техники «Формулы-1» осматривают двигатель и меняют шины за несколько секунд.
Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего.
Скука ожидания на обочине дороги скрашивалась великолепным видом, который никого не мог оставить равнодушным. Горы на горизонте вздымались чередой зазубренных пиков, а их склоны были покрыты ковром из деревьев, папоротника, мха и трав. Мы видели горные реки, пробивавшие себе дорогу сквозь леса, и водопады, потоком сверкающих бриллиантов низвергающиеся в долины.
В горах Эфиопии в долгий период дождей все промокает насквозь. Самое ценное достояние детей, которые пасут овец и коз, — это полиэтиленовый мешок. В хорошую погоду он складывается и превращается в остроконечную шапку.
Во время дождя пакет становится прозрачным плащом.
Говорят, что в этих горах когда-то жил Пресвитер Иоанн. Легенды об этом мифическом христианском монархе, который правил благословенным царством посреди земель язычников, передавались в Эфиопии из поколения в поколение, причем каждое столетие добавляло к ним новые подробности. Пресвитер Иоанн считался потомком царицы Савской. Он властвовал над сорока двумя царями, и на его земле обитали кентавры, амазонки и исчезающая раса великанов. Через все его царство протекала река, в водах которой можно было найти драгоценные камни, а жители не знали, что такое воровство или бедность. Крыша его дворца была устлана драгоценными камнями, а стены украшены прозрачным хрусталем. Никому из путешественников не отказывали в гостеприимстве, и каждый день тридцать тысяч гостей обедали за волшебным столом, высеченным из цельного изумруда, который удерживал от пьянства.
Сам Пресвитер Иоанн носил одежды, сшитые из кожи саламандр. Несмотря на все свое богатство, это был скромнейший из людей. Единственным его врагом была новая религия — ислам, которому он объявил войну, послав против неверных войско из каннибалов.
В одном из уголков его царства бил Источник Жизни, возвращавший молодость тому, кто выпил его воды. Пресвитер Иоанн пил из него много раз, и, несмотря на то что ему исполнилось пятьсот шестьдесят два года, ничто не выдавало его возраст.
На протяжении тысячи лет легенда о Пресвитере Иоанне поражала всякого, кто впервые слышал ее. Его владения, подобно Тимбукту, были для европейцев настоящим наркотиком, и многочисленные авантюристы пускались на поиски царства Пресвитера Иоанна. Одни отправлялись в путешествие по собственной воле, у других не было просто выбора.
В начале шестнадцатого века португальцы отправляли своих «деградадос», или приговоренных к смерти преступников, на поиски Пресвитера Иоанна. Это был их последний шанс искупить свою вину. Тот, кто найдет легендарное царство и вернется в Португалию, будет помилован. Никто из них не вернулся. Рассказывают, правда, что двоим португальским путешественникам удалось, изменив внешность, пересечь мусульманские земли, окружавшие царство Пресвитера Иоанна. В конечном итоге они предстали перед Пресвитером Иоанном и так очаровали его, что он не отпустил их.
Высоко в горах мы остановились в небольшой деревушке, чтобы отремонтировать проколотые покрышки. Там имелась заправочная станция «Аджип» со старым ручным насосом итальянского производства, но бензин на ней закончился много лет назад. Одного взгляда на «императорский джип» было достаточно, чтобы зажечь огонь в глазах механика. Он сразу распознал в нас выгодных клиентов. Прежде чем приступить к ремонту, он вынес нам стулья и угостил кофе.
Я был удивлен уровнем сервиса — с учетом того, что в радиусе многих миль у механика не было конкурентов. Механик сказал, что горная дорога очень опасна. Нужны хорошие покрышки и тормоза. Из-за того что Бахру продал три тормозные колодки, наш джип обходился всего одной. Тем не менее мы умудрились проехать сотни миль, не попав в серьезную аварию, и считали излишеством тратить деньги. Механик принес нам по второй чашке кофе и стал более настойчивым. Без тщательного осмотра и ремонта машины мы не проедем дальше следующей деревни.
— Такая плохая дорога?
— Дорога, конечно, плохая, — ответил механик, — но главная проблема — это местные жители. Они кладут булыжники на дорогу, и поэтому требуется очень быстро тормозить. Они любят сталкивать машины с дороги, чтобы затем обчистить их до нитки.
Бахру напрягся.
— Я слышал об этом месте, — сказал он. — Водители в Аддис-Абебе называли его «дорога смерти».
— Перестань, там то же самое, что и во всей стране, — возразил я.
— Нет, там по-настоящему опасно, — покачал головой Бахру.
Мы решили заночевать в деревне, пока механик будет ремонтировать джип. Он проверил и отрегулировал двигатель, поставил далеко не новые тормозные колодки, сменил покрышки и запаял протекающий радиатор. Он работал всю ночь при свете парафиновой лампы, и ему даже удалось починить барахливший стартер.
Мы спали на полу единственного в деревне бара. Вечером толпы разряженных в пух и прах девушек предлагали свои услуги. Для такой скромной деревушки их было слишком много. Фундаментальные экономические законы спроса и предложения так и не смогли сократить их число.
Механик разбудил нас в шесть утра и сообщил, что машина теперь лучше новой. Бахру спросил, сколько мы ему должны. Механик что-то сказал на амхари. Самсон поморщился. Было очевидно, что у Бахру не хватит денег, чтобы оплатить счет. Но наш водитель и не думал волноваться. Он предложил механику сыграть с ним в карты.
— Но у меня нет карт, — стал отказываться механик.
— У меня есть, — ответил Бахру и извлек из кармана колоду.
Механик принялся разглядывать свои промасленные кулаки, обдумывая предложение.
— Ладно, — наконец согласился он.
Бахру сдал каждому по девять карт. Я не могу точно сказать, как называлась эта игра и сколько в ней было конов, но она напоминала некую разновидность покера. Мы с Самсоном стали рядом, заглядывая в карты обоих игроков. Постепенно весть об игре распространялась по всей деревне, вызывая ажиотаж в предвкушении интересных событий. Несмотря на ранний час, в гараж входили все новые люди, и вскоре тут уже негде было яблоку упасть. Все взгляды были прикованы к Бахру и механику. Некоторые жители деревни заключали пари, кто из двоих выйдет победителем. Впервые за все время пребывания в Эфиопии я наблюдал страсть к азартным играм.
Первый кон выиграл механик. Он громко рассмеялся, и толпа еще теснее сомкнулась вокруг игроков. Теперь была его очередь сдавать.
Он все тасовал и тасовал карты. Затем он сдал каждому по семь карт. Бахру бросил взгляд на верхнюю карту оставшейся колоды, которая лежала рубашкой вверх, и взял ее. Затем еще одну.
И еще одну. Лицо механика исказилось, и Бахру выложил на стол выигрышную комбинацию карт. Затем карты были сданы снова, и Бахру опять выиграл. Следующий кон остался за механиком. Самсон попросил публику не шуметь.
— Последний кон, — объявил он.
Каждый игрок снова получил по семь карт. Механик разложил свои карты веером и прижал их к носу. От него исходила уверенность. Бахру взял карты со стола и бросил на них беглый взгляд. Затем он взял карту из оставшейся колоды и подмигнул мне. Механик поднял глаза к потолку и принялся насвистывать. Я понял, что он почти выиграл, и стал мысленно оценивать последствия нашего проигрыша. Они были печальными. Затем, прежде чем механик успел взять карту, Бахру вскочил и бросил свою сдачу на стол. Он выиграл. Толпа неистовствовала.