Страница 64 из 239
11. Даваемое здесь определение страха, конечно, неполное. Оно отмечает только одну сторону. Смысл его такой: страх отнимает у человека хладнокровие, так что он свое внимание не может уже направить на предмет страха, чтобы или убедиться в его ничтожности, или найти средство к его устранению.
12. Чем меньше надежды внутри, тем больше представляется неизвестность причины, производящей мучение.
12. Этот стих содержит пояснение к 11-му стиху. Мысль такая: в отчаянии люди обычно преувеличивают свою беспомощность, возбуждающие страх предметы кажутся им более опасными, чем на самом деле. Они теряются, не могут сосредоточить своей мысли и неизвестность устрашающей их причины от этого для них возрастает.
13. И они в эту истинно невыносимую и из глубин нестерпимого ада исшедшую ночь, располагаясь заснуть обыкновенным сном,
13–18. В этих стихах делается приложение высказанной в 10–12 ст. мысли к египтянам. Охвативший их страх сам по себе был бессилен повредить им, но страх лишил египтян рассудительности, так что самые ничтожные предметы, самые незначительные явления приводили их в ужас.
«…из глубин нестерпимого ада исшедшую ночь…» Ад в Св. Писании представляется местом темным и мрачным (Иов X: 21–22 [ 523 ]; XXXVIII: 17 [ 524 ]; Пс XLVIII: 20 [ 525 ]), поэтому писатель считает необыкновенно темную и продолжительную ночь, покрывшую Египет, вышедшей из ада. В этом объяснении происхождения ночи писатель расходится с Филоном, который объяснял происхождение необычайно продолжительной ночи или солнечным затмением, или сгущением облаков (Vita Mos т. II, 100). К аду прилагается предикат αδύνατος, «бессильный» (в русском тексте «нестерпимый»), вероятно потому, что обитателями ада являются бестелесные и бессильные тени умерших. Происхождение ночи от бессильного ада дает мысль, что страх египтян возбуждался предметом по своему происхождению ничтожным. Причина страха заключалась внутри, в охватившем их душу «унынии» , под влиянием которого расстроенное воображение создавало «страшные признаки» .
14. то были тревожимы страшными призраками, то расслабляемы душевным унынием, ибо находил на них внезапный и неожиданный страх.
15. Итак, где кто тогда был застигнут, делался пленником и заключаем был в эту темницу без оков.
15. Сравнение окутанных мраком египтян с заключенными в темнице весьма естественно. Как узники, египтяне во мраке лишены были свободы движений, свободы деятельности. Это сравнение писатель употреблял и раньше (2 ст.).
16. Был ли то земледелец или пастух, или занимающийся работами в пустыне, всякий, быв застигнут, подвергался этой неизбежной судьбе,
16. Смысл стиха такой: не могли избежать ужасов ночи даже те, кто по роду своих занятий обычно возвращался с дневной работы большими компаниями: пастухи, полевые рабочие.
17. ибо все были связаны одними неразрешимыми узами тьмы. Свищущий ли ветер, или среди густых ветвей сладкозвучный голос птиц, или сила быстро текущей воды, или сильный треск низвергающихся камней,
18. или незримое бегание скачущих животных, или голос ревущих свирепейших зверей, или отдающееся из горных углублений эхо, все это, ужасая их, повергало в расслабление.
17–18 стихи содержат поэтическое описание того, как всякий ничтожный звук наводил страх на египтян и приводил их в отчаяние. Свист ветра, голоса птиц, шум воды, треск горного обвала, громкое эхо в горах, словом - вся природа была для них источником неописуемого страха.
19. Ибо весь мир был освещаем ясным светом и занимался беспрепятственно делами;
20. а над ними одними была распростерта тяжелая ночь, образ тьмы, имевшей некогда объять их; но сами для себя они были тягостнее тьмы.
19–20. По заключительным стихам XVII гл. видно, что описанная выше страшная египетская ночь не была обыкновенной темной ночью: она распростиралась только над Египтом, а остальной «весь мир был освещаем ясным светом и занимался беспрепятственно делами» .
Несомненно, писатель говорил о наказании египтян трехдневным мраком (Исх X: 21–23 [ 525a ]). Эта тяжелая ночь была образом «тьмы, имевшей некогда объять их» .
Упоминание о будущей тьме нельзя понимать, как образ тяжелого мучительного состояния египтян по смерти, в таком значении это слово употребляется часто в Новом Завете (Мф VIII: 12 [ 526 ]; XXII: 13 [ 527 ]; XXV: 30 [ 528 ]). Писатель допускал, так сказать, физическое существование ада ( 14 cт. ), который он представлял окутанным в непроницаемую тьму. Поэтому и «тьма, имевшая некогда объять их» - действительная тьма ада, в которой пребывают души умерших злых людей. Однако, как не страшна была тьма египетской ночи, главный источник ужаса заключался не в ней, а в том внутреннем душевном состоянии, какое переживали египтяне: «сами для себя они были тягостнее тьмы».
Глава XVIII
5–19. Четвертое сопоставление: поражение первенцев египетских и религиозное торжество детей еврейских. 20–25. «Искушение смерти» в пустыне.
1. А для святых Твоих был величайший свет. И те, слыша голос их, а образа не видя, называли их блаженными, потому что они не страдали.
2. А за то, что, быв прежде обижаемы ими, не мстили им, благодарили и просили прощения в том, что заставляли переносить их.
3. Вместо того, Ты дал им указателем на незнакомом пути огнесветлый столп, а для благополучного странствования - безвредное солнце.
4. Ибо те достойны были лишения света и заключения во тьме, потому что держали в заключении сынов Твоих, чрез которых имел быть дан миру нетленный свет закона.
1–4. Первые четыре стиха XVIII гл. содержат противопоставление египтянам евреев во время девятой казни. Над египтянами «была распростерта тяжелая ночь» ( XVII: 20 ), а «для святых Твоих был величайший свет» (1 ст.). Мысль та, что девятая казнь, трехдневный мрак, не распространялась на живших в Египте евреев, они, как и весь остальной мир ( XVII: 19 ), пользовались светом. Египтяне знали об этом и считали их счастливыми (1 ст.), а вместе с тем были благодарны евреям, что те не пользовались их смятением и беспомощностью во время девятой казни, чтобы отмстить им за муки долгого рабства (2 ст.). Покровительство Божие еврейскому народу простерлось и далее. Во время странствования по незнакомой пустыне путь им указывал «огнесветлый столп» , он же защищал их от солнечного зноя: «дал им… безвредное Солнце» (3 ст.). Наказание египтян лишением света вполне заслуженно ими и соответствует их преступлению, порабощению тех, «чрез которых имел быть дан миру нетленный свет закона» (4 ст.). Сравнение Моисеева закона со светом весьма часто в Св. Писании (Ис II: 5 [ 529 ]; Пс CXVIII: 105 [ 530 ]; Притч VI: 23 [ 531 ]).
Название света «нетленным» выражает мысль о вечности Моисеева закона. Эта мысль выражается и в других местах Св. Писания (Тов I: 6 [ 532 ]; Вар IV: 1 [ 533 ]), особенно часто в связи с мессианским чаянием всеобщего распространения Моисеева закона (Ис II: 2 [ 534 ]; Мих IV: 1 [ 535 ]), когда уничтожится идолопоклонство (Прем XIV: 13).
5. Когда определили они избить детей святых, хотя одного сына, покинутого и спасли, в наказание за то Ты отнял множество их детей и самих всех погубил в сильной воде.