Страница 22 из 239
В ст. 15 Невеста «слыша о себе такие похвалы, взаимно воздает жениху похвалами, своею хвалебною речью не усвояя ему того, чего он не имеет, а истинно уразумевая и созерцая красоту его» (Ориген - Иероним, с. 161). Именно, восхищенная вниманием к себе царя, Невеста хвалит красоту и любезность его, Возлюбленного своего, и зовет его, с целью полного наслаждения, на лоно природы, где ложе - зелень, кровли домов из кедра и потолки из кипариса. «Исследуя, какого свойства эти деревья, и замечая, что кедр - дерево не гниющее, а кипарис имеет весьма приятный запах, старайся и ты так устроить дом свой, чтобы и о тебе могло быть сказано: кровли домов наших - кедры, а потолки наши - кипарисы» . (Ориген - Иероним, с. 162).
Глава II
1–7. Третья строфа первого отдела книги. Невеста и Жених взаимно обмениваются похвалами друг другу, но затем под сильными впечатлениями пламенной любви Невеста изнемогает, испытывает как бы болезнь любви и наконец, погружаясь в полусознательное состояние, заклинает дщерей иерусалимских не будить любовь до тех пор пока она не явится сама собою. 8–17. Описание Возлюбленного со стороны Невесты, весенний привет любви первого к последней и обратно.
1. Я нарцисс Саронский, лилия долин!
1. Высказавши выше ( I: 15–16 ) призыв Возлюбленному своему последовать на лоно природы, Невеста теперь скромно и себя саму представляет дитятею девственной природы (как бы в противоположность искусственному великолепию дворца Соломонова), восклицая о себе: «я - нарцисс Саронский, лилия долин» . Евр. хабаццелет (встреч. еще в Ис ХXXV: 1), переданное в русск. перев. словом нарцисс, имеет, впрочем, неопределенное и скорее более общее значение, как и стоит у LXХ-ти: άνθος τού πεδίου, Vulg. flos campi. Поэтому все попытки - точнее определить название этого цветка: нарцисс (уже Таргум передает: наркос ), роза (Бётхер), тюльпан (Вайгингер) имеют гадательное значение, по Гезениусу это - (по терминологии Линнея) Colchium autumnale. Под именем Сарона Евсевий и Иероним (Onomast. 834) различают две местности: одну между Фавором и морем Тивериадским (теперь Сарона к северу от вади ел-Бире), другую - более известную по побережью Средиземного моря и горам Израильским от Ионнии до Кесарии (1 Пар XXVII: 29; Ис XXXIII: 9; ХXXV: 2). Может быть, в данном случае в виду близости первой местности к городу Сонаму, родине Невесты Суламиты (ср. Песнь VII: 1 ), имеется ввиду именно она. Евр. шошан (ср. Песнь II: 16 ; IV: 5 ; V: 13 ; VI: 2 ; VII: 3 ) обыкновенно переводами (LXX: κρίνον, Vulg. lilium) и толкователями передается словом: лилия, хотя, вероятно, в древности означало цветы не одной только породы и не только белого цвета (по Песнь V: 13 , лилия имеет красный или розовый цвет - в роде lilum rubens у Плиния); по Гезениусу, Anemone соronaria . Ориген, относя стих 1-й к словам Жениха, комментирует ст. 1 так: «Ради меня, находящегося долу, Он - сходит в долину, и, приведши в долину, делается лилиею. Вместо древа жизни, которое насаждено было в раю Божием, Он сделался цветком целого поля, то есть целого мира и всей земли. Ибо что может быть цветком мира в такой степени, как имя Христово?» (с. 163).
2. Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами.
2. Если Невеста только из скромности называет себя лилиею долин (ст. 1), то Жених сравнение ее с лилиею берет образом ее великой красоты и несравненного превосходства пред всеми другими придворными женщинами (ср. VI: 8–9 ). «Как лилия не может быть сравниваема с тернами, между которыми она всегда появляется, так ближняя моя над всеми дщерями есть то же, что лилия посреди тернов» (Ориген - Иероним, с. 163).
3. Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей.
3. Ответные слова Невесты (ст. 3а) представляют полную параллель похвал ей со стороны Жениха (ст. 2). Яблонею (вар. таппуах , греч. μήλον, лат. malus), как и ниже под яблоками (ст. 5, см. VIII: 5 ), разумеется не наша яблоня, не имеющая тех свойств плодов своих, которым усвояются плодам этой яблони (ст. 5), не растущая в качестве лесного дерева и вовсе не встречающаяся в Палестине, а другое какое-то плодовое дерево: апельсиновое, лимонное или абрикосовое. Пребывание в тени этой яблони и вкушение ее плодов здесь, как и ниже (ст. 5, сн. IV: 16 ; VII: 14 ) образ привлекательной близости и ограды ласк Возлюбленного. «Все деревья, все древесные произрастания в сравнении с Словом Божиим почитаются неплодоносными лесами. Для Христа все, что бы ты ни назвал, есть лес, и все бесплодно. Ибо что, в сравнении с Ним, может быть названо плодоносным? Даже деревья, которые, по-видимому, гнутся от множества плодов, в сравнении с пришествием Его, оказываются безплодными» (Ориген - Иероним, с. 163).
4. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною - любовь.
5. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.
4–5. «Он ввел меня в дом пира» - выражение совершенно параллельное словам ст. 3 гл. I: «царь ввел меня в чертоги свои» , но в отличие от этого места, имеет метафорический смысл, образное выражение родственной мысли, как показывает уже выражение (4б): «знамя его надо мною - любовь» . Смысл тот, что пламенная любовь, подобно воинскому знамени, защищает Невесту, развеваясь над ее главою (см. VI: 4 , 10 ). Не столь ясно чтение ст. 4 по славянск. тексту «введите мя в дом вина, вчините ко мне любовь» , представляющее точный перевод с греческого текста. «Вино» здесь берется в ассоциации с I: 1 , 3 , как образ веселья, и «дом вина» (Vulg. cella vinaria), вопреки буквальному пониманию у многих новых толкователей, есть только образ полноты радостей любви. Мидраш истолковывает ст. 4 так: «Общество Израилево говорит: Бог ввел меня в великое виноградное точило, на Синай, и там дал мне мое знамя, - закон, заповеди и добрые дела, - и я приняла их с великою любовью» (S. 59).
Преисполненная впечатлениями любовных ласк Жениха, как бы опьяненная их действием (сн. V: 8 ), Невеста переживает своеобразную болезнь любви, как бы раненная (LXX) или уязвленная (слав.) стрелою любви, почему, обращаясь к дщерям иерусалимским, она просит их подкрепить ее вином (точнее: «пастилою», как в перев. архим. Макария; евр. ашиша означает именно пирожное из прессованных ягод, вообще фруктов, ср. Ос III: 1) и освежить яблоками (ст. 5).
По мнению некоторых (Беттхер и др.), здесь разумеются особого сорта яблоки, относительно которых восточные женщины, особенно обитательницы гаремов, были убеждены в связи их с половою любовию. Но нечто подобное из Библии известно лишь об «яблоках любви» - мандрагорах (Быт XXX: 14 сл. Песнь VII: 14 ). Мидраш вторую половину ст. 6 перефразирует так: «Община Израилева говорит пред Богом: все страдания, какие причиняют мне народы, происходят только оттого, что я люблю Тебя» (S. 60).
Ориген и Иероним понимают болезнь любви тоже в нравственно аллегорическом смысле: «Как прекрасно, как привлекательно получить рану от любви! Иной принял в себя стрелу плотской любви, другой уязвлен земною страстью; ты же обнажи члены твои и предоставь себя стреле избранной, стреле прекрасной, ибо стрелок есть Бог (Ис XLIX: 2, 6)… Этою стрелою были уязвлены те, которые рассуждали между собою: не сердце ли наю горя бе в наю, егда сказоваше нам Писание (XXIV: 32)» (с. 167).
6. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
6. Данный стих представляет обоснование предыдущего и содержит указание источника страстно и как бы болезненно развитой и напряженной любви: нежнейшая любовь и заботливость со стороны Возлюбленного обнимают все существо и наполняют всю жизнь Невесты (сн. VIII: 3 ). «Слово Божие держит премудрость и в шуйце и в деснице, и премудрость эта, хотя по различию ее разумения бывает многоразлична, но в своем источнике одна. Сам Соломон учит о шуйце и деснице Премудрости: долгота бо жития и л е та жизни в деснице ея, в шуйце же ея богатство и слава Притч III: 16. (Ориген-Иероним, с. 168. См. Толков. Библ, т. IV, с. 904).