Страница 16 из 239
10. Старался Екклезиаст приискивать изящные изречения, и слова истины написаны им верно. 11. Слова мудрых — как иглы и как вбитые гвозди, и составители их — от единого пастыря.
Слова мудрых — как иглы и как вбитые гвозди. Еврейский подлинник говорит здесь не о простых иглах, а о тех остриях, которые находятся на палках, употребляемых погонщиками и пастухами. LXX верно перевели βοϋκεντρα (слав. — "остны воловые"). Мысль та, что слова мудрых подобно палке погонщика, будят людей от нравственного равнодушия и лени, понуждают их к исполнению своего долга.
Составители их от Единого Пастыря. Единым Пастырем назван здесь Бог (ср. Пс. 22:1[134]; 27:9[135]). Сравнив слова мудрых с палкой погонщика и пастуха, писатель естественно употреблял образ Пастыря-Бога, Который, пася израиля, раздает мудрым жезлы с тем, чтобы они пасли людей (ср. Пр. 10:21[136]).
12. А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг — конца не будет, и много читать — утомительно для тела.
Указав на высокое значение произведений мудрых, писатель в то же время предостерегает своего ученика от злоупотребления книгами, как от составления, так и от чтения многих книг. Этот совет он как бы спешит применить к себе, в следующих стихах заканчивая свою книгу.
13. Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека:
Выслушаем сущность всего, буквально: "конец (вывод) всей речи". Заповедь: бойся Бога (взято из 5:6[137]) и заповеди Его соблюдай (ср. 4:17[138]), составляет сущность книги и в то же время цель человека. Лишь вера спасает человека от крайностей пессимизма с одной стороны и пошлого эвдемонизма с другой.
14. ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное хорошо ли оно, или худо.
Мысль об окончательном суде Божием по выражению одного комментатора есть та нить Ариадны, которая вывела Екклезиаста из лабиринта его скепсиса. Ни для мрачного уныния, ни для легкомысленного наслаждения жизнью нет места там, где есть глубокая вера в Божественное воздаяние.
Магистр богословия, Профессор Василий Никанорович Мышцын.
Книга Песнь Песней Соломона.
О КНИГЕ ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ СОЛОМОНА
В еврейской Библии книга Песнь Песней помещается в третьей части священных ветхозаветных книг - среди так называемых агиографов (евр. кетубим ), и следует непосредственно после трех великих агиографов, - книг Псалмов, Притчей и Иова, - и пред книгою Руфь. В греческой Библии, в латинской Вульгате и в славянской и русской Библии книга Песнь Песней занимает место в ряду учительных книг после двух других произведений Соломона - книг Притчей и Екклезиаста (пред неканоническими учительными же книгами - Премудрости Соломона - и Премудрости Иисуса, сына Сирахова).
Надписание книги в еврейском подлиннике: Шир-га-Ширим ашер ли-Шломо , ??? воспроизводится и в греческом переводе: Αίσμα ασμάτων, δ έστι Σολομών [ 1 ]. Выражение «Песнь Песней» (греч. άσμα ασμάτων, лат. Canticum canticorum) в данном случае не может быть понимаемо ни в смысле ряда или собрания песней Соломона (как полагали в новое время исследователи, державшиеся того взгляда на книгу Песнь Песней, что она составлена из множества фрагментов - отрывочных песней, таковы, напр., Клейкер, Павлюс, особенно Депке и Магнус), ни в том разделительном значении, какое придавали ему некоторые иудейские раввины (Абен - Езра, Кимхи): «одна из песней Соломона».
Напротив, по свойству еврейской речи, в которой сочетание имени в единств. числе с тем же именем во множеств. числе обыкновенно выражает превосходную степень выражаемого словом понятия (ср. такие выражения, как «раб рабов» Быт IX: 25, «Святое Святых» Исх XXVI: 33, 34 и др., «небо небес» 3 Цар VIII: 27, «Суета Сует» Еккл I: 2 и др.). «Песнь Песней» может означать только песнь превосходнейшую, наилучшую всех других песней (в своем немецком переводе Библии Лютер удачно выразил мысль этого выражения словом «Hohelied», «высокая песнь»), и такое название вполне отвечает и форме и содержанию данной священной книги: как по изяществу своей поэтической формы и внешнего изложения, так и по внутреннему, идейному содержанию своему, по богатству мыслей в развитии своего таинственного возвышенного предмета, книга Песнь Песней является превосходнейшим произведением священной богодухновенной мудрости и священной поэзии. Указание на божественно-возвышенное, вероучительное содержание книги заключает Сирский перевод Пешито, где книга эта имеет надписание «Премудрость Премудростей».
Иудейская синагога и древняя Христианская Церковь согласны в признании неизмеримо высокого достоинства книги Песнь Песней. Таргум на книгу Песнь Песней, сопоставляя содержание ее с другими ветхозаветными песнями или гимнами (Моисея, Девворы, Анны и др.), признает ее превосходства пред всеми ими и сближает ее с песнью грядущего Мессианского времени (по Ис XXX: 29). Мидраш на Песнь Песней (I: 10–11, русск. ст. 9–10 ) говорит: «под «ниткою жемчугов» надо разуметь Закон, пять книг Моисея; под «шнуром драгоценных камней» - пророков; под «золотыми подвесками» - агиографы; под «серебряными подвесками (крапинками») - саму Песнь Песней». В 3-й книге Езд V: 24; VII: 26, очевидно, ввиду Песни Песней, Богоизбранный народ называется «невестою» и «лилиею». В Христианской Церкви этот возвышенный взгляд еврейской синагоги на книгу Песнь Песней впервые ясно выражен Оригеном, который вместе с тем расширил и углубил еврейское толкование, придав ему христианский смысл. Как любитель таинственного, Ориген с особенною любовью остановился на том широком поприще таинственного, какое представляла Песнь Песней, и написал на нее десять книг толкований, содержавших, по счету блаж. Иеронима, до двадцати тысяч строк и настолько возвышенных и глубоких по содержанию, что в них Ориген, по выражению блаж. Иеронима, превзошел самого себя. Но сохранились до нас лишь два другие трактата Оригена на Песнь Песней, переведенные блаж. Иеронимом на латинский язык и, по его замечанию, более удобопонятные для питающихся еще млеком младенцев (Русский перев. Творен. блаж. Иеронима, часть 6, изд. 2-е, 1906 г. Киев, с. 136–174). Возвышенный взгляд Оригена на книгу Песнь Песней выражен им в самом начале первого из этих трактатов. «Как мы, - говорит он здесь, - узнали через Моисея, что есть не только Святое, но и Святое Святых, и что есть не только суббота, но и суббота суббот; так ныне мы узнаем через Соломона, что существуют не только песни, но и Песнь Песней . Блажен, конечно, тот, кто входит во святое, но еще блаженнее тот, кто входит во Святое Святых. Блажен празднующий субботу, но еще блаженнее празднующий субботу суббот. Блажен, подобным образом, и тот, кто понимает и поет песни, на гораздо блаженнее тот, кто поет Песнь Песней. И как входящий во святое нуждается еще во многом, чтобы быть достойным войти во Святое Святых, и как празднующий субботу, которая от Господа установлена для народа, имеет нужду еще во многом, чтобы праздновать субботу суббот; подобным образом с трудом обретается такой, кто, прошедши все песни, содержащиеся в Писании, был бы в состоянии возвыситься до Песни Песней» (с. 138). Вместе с Иудейскою синагогою Ориген устанавливает аллегорическое понимание книги говоря, напр.,: «Если бы это (о лобзаниях I: 1) не имело духовного смысла, то не было ли бы пустым рассказом? Если бы не имело в себе чего-либо таинственного, то не было ли бы недостойно Бога?» (с. 141–142). Однако, принимая от синагоги, частнее от таргума общую мысль аллегорического понимания книги Песнь Песней, Ориген изменяет эту мысль настолько, насколько речь иудея должна была измениться в устах христианина, именно на место неопределенного таргумического Мессии он поставляет Господа Иисуса Христа, вместо Израиля - общество христиан или Церковь, иначе христианскую душу: так, при объяснении I гл. 1 ст. Ориген замечает, что под упомянутым здесь лобзанием недостаточно разуметь вещания Моисея и пророков, как объясняет таргум, а нужно искать лобзаний Христовых (ср. также его объяснение ст. 2). Общая мысль толкования Оригена усвоена была и всеми известными отцами и учителями Церкви - св. Григорием Нисским, Кириллом Иерусалимским, Епифанием Кипрским, Макарием Египетским, Афанасием Александрийским, блаж. Феодоритом и др. В раскрытии этого толкования некоторые учители церковные высказали свои особые мнения. Так, блаженный Августин, согласно с иудейскою синагогою, видел в содержании Песни Песней, аллегорическое изображение истории древних евреев («О граде Божием» кн. XVII, 8, 13, 20, Русск. перев. Твор. блаж. Август, ч. 5-я, изд. 2-e, 1907 г. Киев). Св. Амвросий Медиоланский, напротив, дал совершенно независимое от преданий синагоги христианское аллегорическое толкование Песни Песней: по его мнению (в его Serrno de virginitate perpetua S. Mariae), Суламита Песни Песней есть аллегорический образ Богоматери. Взгляд этот многократно выражает католическая Церковь в своих богослужебных чинах: употребляя Песнь Песней при богослужении, она обычно приурочивает чтения из нее к Богородичным праздникам (напр., в Рождество Богородицы, Благовещение и Успение читается первая глава Песни Песней). В богослужении Православной Церкви чтения из книги Песнь Песней не употребляются, но в канонах и вообще в службах в честь Богоматери Ей весьма нередко усвояются выражения из этой книги («запечатленный источник», «заключенный вертоград», «вся добра еси и порока несть в тебе» и др.). Но общим и определенно выраженным православно-церковным толкованием книги Песнь Песней является изъяснение отношений Возлюбленного или Жениха и Возлюбленной или Невесты книги в смысле благодатного таинства союза Христа-Бога и человечества-церкви, причем, по церковному разумению, Песнь Песней есть наивысшее из всех ветхозаветных пророчеств о Мессии, даже как бы не пророчество, а историческое изображение Христа воплотившегося, вочеловечившегося и совершающего дело спасения человечества. В «Синопсисе» или Обозрении священных книг св. Афанасия Великого о книге Песнь Песней читаем: «Все в ней от начала до конца написано таинственно, с загадочным иносказанием, и смысл догматов, в ней заключающихся, содержится не в букве, но глубоко скрыт под нею… Посему читать сию книгу могут только разумные; но должны и они, читая ее, всегда иметь в мысли иносказание, дабы невежеством неученых не подверглось посмеянию то, что в ней излагается. Песнию Песней называется она потому, что следует после других песней, и что после сей песни нельзя ожидать другой песни… Все Божественное Писание пророчествует о сошествии к нам Слова и явлении Его в плоти. Это составляет особый предмет воли Божией, и предвозвещение о том было преимущественным делом пророков и всего Божественного Писания… Все сии пророчества суть песни, а Песнь Песней как бы уже не пророчествует или предсказывает, но показывает Того, о Котором другие предвозвещали, как бы уже пришедшим и принявшим плоть человеческую. Посему Песнь Песней воспевает как бы брачную песнь на бракосочетание Слова с плотию. И другие Писания хотя говорят также о Спасителе, но между прочим возвещают и нечто другое, а сия книга воспевает один союз Слова с плотию. В других Писаниях, как содержащих нечто другое, кроме учения о Слове, находятся выражения гнева, ярости и прещения страхом, а сия книга, так воспевающая одно только пришествие Слова, вещает только о приятности, радости и веселии, ибо, в присутствии жениха, должно всем радоваться и никому не прилично плакать, как Сам Господь сказал (Мф IХ: 15). Посему, как после домостроительства, совершенного, Спасителем, мы уже не ожидаем пророка, так и после того, что обозначено в Песни Песней, не должно ожидать другого чего-нибудь, новейшее нечто знаменующее. Подобно тому как закон и пророки престали после того, как Иоанн Креститель указал Агнца Божия, так и воспетое в Песни Песней есть конец всего того, что возвещается во всем Божественном Писании… Как в законе было святое, и за святым - Святое Святых, а за Святым Святых уже не было внутреннейшего места, так после песней еще есть Песнь Песней, а после Песни Песней уже не должно ожидать внутреннейшего и новейшего обетования: ибо Слово однажды «сделалось плотию и совершило дело…» (Христ. Чтен. 1841, ч. 4, с. 370–374).
134
Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:
135
Спаси народ Твой и благослови наследие Твое; паси их и возвышай их во веки!
136
Уста праведного пасут многих, а глупые умирают от недостатка разума.
137
Ибо во множестве сновидений, как и во множестве слов, — много суеты; но ты бойся Бога…
138
Наблюдай за ногою твоею, когда идешь в дом Божий, и будь готов более к слушанию, нежели к жертвоприношению; ибо они не думают, что худо делают.