Страница 20 из 42
В ту же секунду живот девушки миленько заурчал, и я не смог подавить сдавленный смешок.
Лицо достопочтенной девы-рыцаря мгновенно залилось краской, правая рука стремительно ухватилась за рукоять меча. Я в панике поспешно отодвинулся на полметра.
– Уаа, постой, прости! Ну да, это разумно, вы же все-таки живые, хоть и Рыцари Единства! Вполне естественно, что ты испытываешь голод, раз ты живая.
Связывая вместе эти сбивчивые слова, я съежился – и вдруг ощутил, что в левом кармане моих штанов что-то сдавилось. Я сунул туда руку, недоумевая, что бы там могло оказаться. Едва мои пальцы коснулись содержимого кармана, я вспомнил, что это, и мысленно возблагодарил свои мудрость и жадность.
– Ооо, а вот и помощь свыше. Смотри, что я нашел.
Вытащил я два мясных пирожка. Перед тем как уйти из Великой библиотеки Кардинала, я распихал несколько штук по карманам. Половину мы с Юджио съели на обед, а про эти я начисто забыл. В результате всех тех отчаянных сражений они здорово помялись, но в нашем нынешнем положении стоит довольствоваться тем, что есть.
– …Почему ты их таскаешь в карманах?
У Алисы было такое выражение лица, будто она потрясена до глубины души; но руку от меча она убрала.
– Я хлопнул по карману, и там оказалось два пирожка[6].
Прикрывшись этой фразой, понять которую у Алисы не было ни шанса, я быстренько открыл окна пирожков и убедился, что у них осталось еще много Жизни. Несмотря на очень помятый вид, они были потрясающе прочными – их ведь создала Кардинал из ценных старинных книг.
Впрочем, если так вот просто жевать эти холодные и жесткие пирожки, никакого вкуса не ощутишь. Подумав немного, я вытянул левую руку и произнес команду:
– Систем колл. Дженерейт термал элемент.
Для создания костыля ресурсов пространства не хватало, а вот чтобы элемент жара вспыхнул у меня на ладони маленьким, неустойчивым оранжевым огонечком – вполне. Поднеся пирожки в другой руке поближе к элементу, я начал было произносить следующую команду:
– Бёр-…
«-ст» – но закончить я не успел: сбоку стремительно протянулась рука и закрыла мне рот.
– Мгхх?!
– Ты что, совсем идиот?! Они же так обуглятся моментально!
Отругав меня – при этом глаза ее горели в равной степени гневом, изумлением и презрением, – Алиса выхватила пирожки у меня из правой руки. Едва у меня вырвалось жалкое «ай», элемент жара в моей левой руке тоже исчез, словно растворившись в воздухе. Дева-рыцарь, не удостаивая меня больше ни взглядом, раскрыла свою маленькую левую ладонь и мелодично пропела:
– Дженерейт термал элемент… аквеос элемент… эйриал элемент.
На трех ее пальцах, от большого до среднего, возникли оранжевый, синий и зеленый огоньки. Я обалдело смотрел, не понимая, чего Алиса хочет; а она тем временем движением пальцев и новым Священным искусством продолжила что-то такое хитрое делать с тремя элементами. Сперва она создала из воздушного элемента круглый вихорек и сунула туда пирожки, заставив их зависнуть. Потом туда же запустила элементы жара и воды и сразу взорвала.
Пшш! Воздушный барьер тотчас стал совершенно белым и непрозрачным. Снаружи он выглядел спокойным, но внутри там наверняка бушевал раскаленный пар. Ясно, это все равно что в пароварке.
Где-то через полминуты три элемента сделали свое дело и рассеялись. Алисе в руки упали два пирожка – они были пухло-круглые, словно только что приготовленные, и от них поднимался теплый пар.
– Д-давай уже один… стой, а-ааа?!
Этот жалкий выкрик у меня вырвался, когда я, протянув руку, увидел, что Алиса тащит в рот оба пирожка. Но, к счастью, великая дева-рыцарь остановила руки перед самым ртом и, пробормотав с непроницаемым выражением лица «я пошутила», протянула один пирожок мне. С облегчением выхватив его, я подул и тут же оттяпал здоровый кусок.
Все, что существует в Подмирье, – по сути сон, извлеченный из глубин памяти; умом я это понимал, но все равно текстура нежного теста и сочной мясной начинки пирожка на миг отправила меня на седьмое небо. Драгоценная пища очутилась у меня в животе – точнее, в уголке памяти моего Пульсвета – за три укуса, и я глубоко вздохнул, ощущая смесь удовлетворения с неудовлетворенностью.
Алиса рядом со мной разделалась с пирожком в четыре укуса и, так же как и я, грустно вздохнула. Я расчувствовался при мысли, что в этом потрясающем рыцаре, живом воплощении духа сражения, все-таки есть что-то девичье, и бездумно брякнул:
– Ясно… не знал, что пирожок можно разогреть на парУ одними только элементами, безо всего. Чего еще ожидать от старшей сестры Сельки с ее-то способностями по части готовки…
Как только я это сказал.
Рука вновь с быстротой молнии метнулась вперед и ухватила меня за загривок. Однако на этот раз в лице Алисы не было ни изумления, ни презрения.
Ее синие глаза горели, точно в них взрывались фейерверки, в щеках не было ни кровинки, губы слегка дрожали. Едва не подняв меня одной правой, дева-рыцарь просипела:
– Ты, что ты сейчас сказал?
Лишь тут до меня дошло, как я кошмарно оговорился, но было поздно.
Практически не приходилось сомневаться, что золотой Рыцарь Единства, сверлящий меня взглядом с расстояния в двадцать сантиметров, – не кто иная, как Алиса Шуберг, подруга детства Юджио и старшая сестра Сельки, ученицы настоятельницы; но сама она ничего этого не помнила. Восемь лет назад, когда ее забрали в столицу Центорию и с помощью «ритуала синтеза» превратили в Рыцаря Единства, у нее украли важнейший фрагмент воспоминаний, а вместо него вставили «Модуль благочестия», так что ничего, что было до ритуала, у нее в памяти не сохранилось.
Нынешняя Алиса твердо верила, что ее призвали из Небесного града защищать закон и порядок в этом мире и сражаться с силами тьмы – нет, ее заставили в это верить. Для этой девушки власть Церкви Аксиомы и ее первосвященницы по имени Администратор абсолютна; думаю, совершенно нереально, что она проглотит историю о том, как Администратор похищает выдающихся людей по всему миру исключительно из желания властвовать.
Именно из-за предположения, что убедить Алису будет невозможно, как ни старайся, мы с Юджио и решили усыпить ее с помощью кинжалов, которые нам дала Кардинал. Нынешняя ситуация была абсолютно непредвиденной, но все же кое-что я мог сделать – избежать сражения с Алисой до того времени, как мы с Юджио вновь объединимся, а потом как-нибудь найти возможность пустить в ход его кинжал.
Раздосадованный тем, что одной фразой порушил весь этот план, я принялся отчаянно ломать голову в поисках выхода. При виде выражения лица Алисы было ясно, что сейчас я не смогу оправдаться тем, что, мол, просто оговорился.
Сколько ни думай – возможностей передо мной всего две. Драться с Алисой здесь и сейчас, вырубить ее, не нанеся при этом смертельного удара, и отнести потом на 95 этаж – или собрать волю в кулак и рассказать девушке все.
Мой выбор должен зависеть от того, во что способна поверить Алиса. Сражение – если я считаю, что ее искусство владения мечом уступает моему. Разговор – если я считаю, что ее мудрость превосходит мою.
Через несколько секунд напряженных раздумий я решился. Ответив на пылающий синим огнем взгляд Алисы своим, я заговорил.
– У тебя есть младшая сестра, вот что я сказал. Я расскажу… Не знаю, примешь ли ты хоть что-нибудь из этого, но я расскажу тебе все, что сам считаю правдой.
Видимо, почувствовав что-то в моих словах, Алиса застыла в нерешительности, а потом, через несколько секунд, резко разжала правую руку.
Я шлепнулся на задницу; дева-рыцарь осталась стоять на коленях, впиваясь в меня взглядом. Полагаю, слушать мои слова в такой ситуации – само по себе отклонение от должного поведения Рыцаря Единства. Как раз сейчас, видимо, ее разум, требующий одним ударом оборвать мою жизнь, сражался с пылающим в ней желанием узнать нечто новое.
Взяв, похоже, чувства под контроль, Алиса наконец медленно опустилась во что-то вроде сэйдза[7] и сказала:
6
Отсылка к японской детской песенке «Волшебный карман». Вот ее подстрочный перевод:
В кармане лежит бисквит. Хлопни по карману – и там будет два бисквита. Еще раз хлопни – и там будет три бисквита. С каждым хлопком там все больше бисквитов. Я хочу себе такой волшебный карман.
7
Сэйдза – традиционная в Японии поза для сидения: голени и стопы лежат на полу, большие пальцы ног сведены, ягодицы опираются на пятки. Это формально-вежливая поза, в отличие от «по-турецки».