Страница 16 из 69
«Ступай на массаж, — сказала я себе. — Станет лучше, и ты успокоишься».
Правильно. Вечером — праздник в честь начала учебного года, и неизвестно, когда вернется Натан. Он еще не звонил, и я не знаю, когда он прилетит: сегодня или завтра.
Я позвонила в салон. Мне предложили сеанс шведского массажа в два часа. Чудесно. Я согласилась.
Массаж был божествен. Не слишком сильный и не слишком легкий.
В течение первого получаса я лежала ничком на столе и медленно дышала под счет: один, два, три. Я так расслабилась, что чуть не заснула, и тогда негромкий голос массажистки произнес:
— А теперь перевернитесь, миссис Янг.
Простыня осторожно приподнялась, я неуклюже легла на спину, и массажистка снова меня накрыла.
Она продолжала творить чудеса, и я снова едва не задремала. Через двадцать пять минут я оставила двадцать долларов на чай и неспешно вышла из салона. Мне так хорошо, я была спокойна и расслаблена. Вот какой мне хочется быть вечером: спокойной, расслабленной, уверенной.
Вернувшись домой, я порадовалась с девочками и с Анникой — пришлось напомнить ей, что Брук и Джемма должны сначала сделать уроки, а потом уже включить телевизор. Я забрала со стола в коридоре почту и понесла наверх. Журналы, периодика, счета. На большинстве из них значится имя Натана, но на кредитках стоит мое. Я открыла отчет по карте «Американ экспресс», пришедший сегодня.
Отчет длинный — две с половиной страницы. Прикусив губу, я взглянула, сколько мы задолжали.
Пятнадцать тысяч.
О Господи!
Я опустилась в кресло и разгладила перед собой страницы. Это скверно. Очень скверно. Как я могла потратить такую сумму? Пятнадцать тысяч за один месяц?
Опять?
Три месяца назад Натан, который никогда не теряет самообладания, сорвался на меня. Он лучший муж на свете, я ненавижу его расстраивать, честное слово, и изо всех сил стараюсь быть хорошей женой, но есть вещи… которые мешают мне стать идеальной.
Например, привычка тратить.
И постоянно сидеть на диете.
Большинство знакомых не знают о моей неспособности держаться в рамках бюджета и о том, что я помешана на сохранении фигуры. Я стараюсь скрывать то и другое от дочерей. Натан, конечно, в курсе. В конце концов, семейные финансы находятся в его ведении — и он со мной спит. Поэтому муж знает то, что я не собираюсь открывать остальным.
Я пообещала ему, пообещала, что больше не потеряю над собой контроль. Я думала, что сумею исправиться, что сокращу расходы, но, видимо, просто позабыла, сколько покупок сделала в августе.
Не знаю почему, но я сразу забываю о потраченных деньгах. Глядя на отчет, я вспомнила, сколько из них потратила на себя: стрижка — триста долларов; уход за кожей — тысяча долларов; дерматолог — тысяча долларов; туфли — полторы тысячи; купальник и новый костюм для йоги — пятьсот; персональный тренер — тысяча (я пропустила половину занятий, но все равно получила полный счет); педикюр и маникюр — сто; ужин с дочерьми — двести долларов, включая чаевые…
А остальные десять тысяч? Пять тысяч — на новую одежду для девочек. Балетная школа. Туфли для степа. Ленч в «Малиновке». Ужин в пиццерии «Калифорния». Вечеринка в честь дня рождения в «Медвежонке». Билеты в «Диснейленд» в марте. Цветы подруге на день рожденья. Ленч в честь еще одной подруги… Бензин, покупки книг через Интернет, бакалея, вино, всякие домашние мелочи, подарочные сертификаты, стильные безделушки и, разумеется, аксессуары к новым костюмам.
Натан меня убьет.
Я опустила голову на стол и заплакала. А потом, выплакавшись, пошла вниз и порылась в ящиках в поисках чего-нибудь сладкого. Я доедала четвертое печенье, когда зазвонил телефон.
Я взяла трубку. Это Натан.
Нужно ответить. Но я не могла. Телефон позвонил еще трижды, потом включился автоответчик.
Доедая шестое печенье, я вдруг спохватилась, с отвращением выплюнула печенье в раковину и включила воду.
Нужно держаться. Нельзя заедать горе.
Я взяла телефон и проверила входящие сообщения. Первое — от нашей домработницы. Она не сможет прийти завтра. Второе — насчет детского праздника, куда собирается Брук. Третье — от Натана. Он прилетит только завтра и обещает вечером позвонить в банк насчет моей кредитки, но я в любом случае не смогу ею пользоваться, пока он все не уладит.
Я боюсь пользоваться «Американ экспресс». То есть кредиток у меня больше нет. Это странная мысль и очень неприятная, потому что я не ношу с собой наличные. Я привыкла расплачиваться карточкой.
Анника зашла в кухню. Я сказала, что Натана не будет до завтра и что вечером она мне понадобится. Анника ответила, что у нее на сегодня свои планы. Я обещала заплатить вдвое, если она посидит с детьми допоздна, чтобы я могла сходить на вечеринку в честь начала учебного года. Анника предпочла получить наличными. Я согласилась.
Вечеринка в честь начала учебного года меня разочаровала. Я произнесла речь без бумажки, публика смеялась там, где я этого ожидала; закончив, я передала микрофон заместителю директора, сошла со сцены и услышала аплодисменты, но не обратила на них особого внимания. Никто не сомневался, что я хороший оратор. Что я интересная, веселая и всегда готова помочь. Я лишь делаю то, что от меня ожидают.
Сначала я зашла на собрание в класс мисс Джонсон, а потом, во время трехминутной перемены, поспешила к миссис Осборн, но, вместо того чтобы пристроиться за партой Джеммы, перед доской, встала у дальней стены. Недавно миссис Осборн прислала мне письмо и предупредила, что пересадила Джемму вперед, дабы помочь ей «сосредоточиться». Стоя в дальнем углу, я смотрела на пустую парту Джеммы и краем уха слушала миссис Осборн, которая озвучивала план занятий на предстоящий год.
Дети прочтут три романа, множество рассказов, стихов и статей. Они будут заниматься математикой и естествознанием, в том числе пользоваться микроскопами, проводить исследования и писать научные доклады.
Я прислушивалась к миссис Осборн, и настроение у меня ухудшалось. Джемма не сумеет выполнить даже половину перечисленного без постоянной родительской помощи. Слава Богу, Брук всего лишь во втором классе. Начнется сущий кошмар, когда обеим моим старшим дочерям понадобится помощь с эссе и докладами.
Как же справляются другие родители? Как они совмещают футбольные тренировки и субботние матчи, уроки музыки и танцев, не считая часов, затраченных на домашнее задание? Я наняла Аннику, потому что не могу разорваться, — иногда девочкам нужно быть в трех разных местах одновременно. Если не на танцах, то у репетитора; если не у репетитора, то на тренировке; если не на тренировке, то на уроке музыки.
Мое детство было куда спокойнее. Мы просто не могли позволить себе такого. Музыкой я занималась только в школе. С четвертого по шестой класс все учились играть на музыкальных инструментах (их предоставляла школа). По вторникам и пятницам проходили репетиции оркестра, и дважды в год мы устраивали концерты для родителей. Хотя участие в оркестре было принудительным, мне нравилось играть на скрипке. Я упражнялась каждый день — так, как нас учили. Большинство детей этого не делали и не добивались никакого успеха. К концу средней школы я уже неплохо играла. К сожалению, я бросила скрипку, когда вступила в группу поддержки.
Миссис Осборн, как будто читая мои мысли, перешла к музыкальной программе пятого класса.
— Как вы уже, вероятно, слышали, в пятом классе все дети учатся играть на музыкальных инструментах. — Родители начали переговариваться, она сделала паузу и подождала, пока они успокоятся. — Учителя музыки поинтересуются пристрастиями детей, но учтите: пятиклассники все равно пройдут некоторую проверку. Вряд ли ребенку позволят играть на виолончели, если он не сумеет обхватить инструмент, или на трубе, если у него недостаточно развиты легкие. Инструменты будут распределены в конце месяца.
Книги, доклады, эссе, музыкальные инструменты. Список меня ошеломил. Вовсе не потому, что для детей это лишнее, просто я знаю Джемму: как и в прошлом году, она будет сопротивляться изо всех сил. В свое время я преуспевала в школе. Джемма либо не может, либо не хочет. Она будет любыми способами увиливать от домашней работы, в том числе и лгать, что ничего не задано.