Знакомые страсти

Малышка вспомнила, как это было. Та же комната, и в ней так же холодно и тесно. Зашипевшее под кочергой Флоренс полено навеяло воспоминание, на удивление ясное и яркое, словно вспышка. Она увидела, как сидит на стуле возле бабушки, папуля с закрытыми глазами и открытым ртом полулежит, скрестив ноги, в кресле напротив и похрапывает, мафочка с тетей Флоренс накрывают стол к чаю, кладут белую скатерть поверх красной ворсистой синелевой с шариками по краям. Когда Малышка была совсем маленькой, она брала шарики в рот и сосала их. Ей нравился вкус ткани, смешанный с молочным вкусом ее слюны…

Зато вспомнить, как выглядела бабушка, Малышка не смогла; в отличие от тети Флоренс, которая была высокой, с красным лицом и сердитым голосом, наводившим на нее страх. Надо же, эта самая сердитая тетя Флоренс жалела ее и беспокоилась за нее!

— Да нет, меня это не волновало. Тем более тогда.

Малышке почти хотелось, чтобы тетя Флоренс спросила ее: «А сейчас?»

— У тебя легкий характер, наверно, поэтому, — только и сказала тетя Флоренс.

Она взглянула на Малышку и шмыгнула носом.

— Вот и теперь тоже. Для тебя наступили тяжелые времена, а по тебе этого никак не скажешь. Как будто и жалеть тебя не из-за чего!

Сварливое раздражение, прозвучавшее в голосе тети Флоренс, на самом деле выдавало ее озабоченность судьбой племянницы. Все Мадды такие, подумала Малышка, все прячут свою привязанность друг к другу под сварливой маской, как крестьяне в языческие времена прятали лица своих детишек от ревнивых богов.

— Я не несчастна, тетя Флоренс.

Она не могла сказать, что счастлива, это было бы неуместно здесь, хотя в душе ликовала. Девять часов. Завтра в это время она уже будет в Лондоне. А послезавтра, может быть, послепослезавтра позвонит Филип…

— Ну, я рада, что ты так легко это пережила. Надеюсь, и дальше все будет в порядке, — сказала тетя Флоренс.

Глава шестая

В четвертый раз за утро Малышке показалось, что она слышит, как звонит телефон. Она выпрыгнула из ванны, завернулась в полотенце и, вся дрожа, помчалась на лестницу. Телефон действительно звонил, но не на лестнице. Опять у соседей, недовольно подумала Малышка, возвращаясь в ванную. Ну и стены в этих домах! Люди, которые ностальгически вспоминают «старые времена», когда мужчины «гордились» своей работой, наверняка никогда не жили в этих строениях, оставшихся от девятнадцатого столетия. Стоит хлопнуть входной дверью, и сотрясается весь дом, а когда звонит телефон, об этом знает вся улица!

Уже пять дней, как Малышка вернулась в квартиру мисс Лэйси, а Филип не звонил. Если, конечно, он не позвонил в то утро, когда Малышка выходила, чтобы купить еду для Валтасара. Но ведь ее не было всего пятнадцать минут. Она лишь добежала до углового магазина, правда, там пришлось подождать, пока одноглазый киприот обслужит троих глухих как пень пенсионеров. Но блондинка миссис Уилкс со взбитой прической, похожей на улей, была у себя — Малышка видела, как она выглядывала из-за занавески, — и если бы Филип позвонил, она бы обязательно оставила Малышке записку. Малышка и миссис Уилкс успели подружиться. Это случилось, когда Малышка попросила миссис Уилкс кормить Валтасара во время ее поездки в Уэльс.

— Ну конечно, дорогая, — сказала миссис Уилкс. — Днем я работаю в прачечной, но по утрам обычно бываю дома. Всегда буду рада приглядеть за котом, стукните только в мою дверь и оставьте ключ. Я бы и для мисс Лэйси это делала, только она никогда не просила, всегда держалась особняком, так что и не подступись. С такими людьми никогда не знаешь, как быть. Мне иной раз приходило в голову, может быть, бедняжка не против поболтать со мной и попить кофейку, ведь у нее ничего не могло быть против меня, я всегда вовремя плачу за квартиру, да и негоже это — живя в одном доме, даже словом не перекинуться. Но стоило нам повстречаться на лестнице, и она так смотрела — мороз по коже. Я-то думала, наверно, она считает меня недостойной своего общества, знаете, выражение лица у нее было такое кислое; а потом время пройдет, все мы не святые, и жалко ее становится: сидит у себя одна, родных нет, никто даже в гости не придет. Особенно жалко, когда наступали холода и запах от ее старого обогревателя доходил даже до меня. Эти обогреватели небезопасны, знаете ли, если за ними не следить.

Не во всем миссис Уилкс была права. Но если насчет причины «кислого» выражения на лице мисс Лэйси она ошибалась, то насчет старого обогревателя с ней не приходилось спорить, в чем Малышка убедилась, едва попыталась его включить. Повалил черный дым, а уж вонь была… Пришлось Малышке купить электрический обогреватель в спальню; кухню она согревала, когда готовила еду, а в ванной стоял настоящий мороз. С этим надо немедленно разобраться, думала Малышка, растираясь полотенцем, влезая в джинсы и свой единственный толстый свитер. Как только Филип позвонит и она сможет выйти из дома, немедленно поедет в магазин и купит настенный обогреватель. И теплой одежды тоже накупит. Если не считать ночи, проведенной в доме тети Флоренс, Малышке никогда не приходилось жить в доме без центрального отопления, а ведь зима уже на носу. Небо почти черное за куполом собора Святого Павла, и деревья вдоль канала стоят мокрые. Теперь, поднимаясь утром с кровати, Малышка одевалась так, как будто собиралась на улицу.

Вполне возможно, что Филип не позвонит никогда. А что если он и не собирался ей звонить? Попросил номер телефона из тех же соображений, из каких поцеловал ее, — дружеский жест, подводящий черту под приятно проведенным вечером.

Что ж, вечер и впрямь был приятным для него. Не из тех он людей, которые притворяются. Хотя откуда ей знать, из каких он людей? Ведь известно ей только то, что он рассказал: юрист, холостяк, любит готовить, любит машины и стихи Хаусмена. Малышке было на удивление хорошо с ним, но ведь она сама привела себя в такое настроение, что ей должно было быть хорошо с ним. Одинокая, неудовлетворенная женщина ищет принца-лягушку! Наверно, Филип подумал, что для нее сошел бы любой. Не исключено, что ему искренне хотелось еще раз повидаться с ней, когда они прощались, но потом, рассудив на досуге, проиграв в памяти ее слова и ее поведение, он испугался того, как она чуть ли не бросалась в его объятия. Бросалась или не бросалась? Вроде бы не бросалась.

Какая разница. Потянувшись за зубной щеткой, Малышка хмуро поглядела на себя в зеркало.

— Ну же, девочка, пора стать взрослой. Ты мне противна, понятно?

Почему она решила, что ей нельзя сделать первый шаг? Не захочется ему откликнуться на ее зов, ну и не откликнется. Все-таки глупо пребывать в бездействии, словно мечтательная девица эпохи королевы Виктории, которая ждет, когда мужчина снизойдет до нее. В конце концов, он может быть занят. Он мог потерять номер ее телефона. Он мог попасть в автомобильную катастрофу. Нет другого способа это узнать и положить конец тягостному ожиданию, кроме как позвонить самой! Наверно, его телефон есть в справочнике. Правда, у мисс Лэйси справочника нет, но почему бы не сходить на почту? А вдруг он позвонит в это время?..

Малышка рассмеялась, а так как она в это время чистила зубы, то заляпала пастой все зеркало.

— Ну и идиотка, — ласково укорила она себя.

Филип ведь сказал, что не сможет позвонить сразу, а прошло всего пять дней. Они познакомились в пятницу. На выходные он наверняка опять поедет на ферму, так что в субботу можно отправиться по магазинам, потом она выждет еще пару дней, а там постарается раздобыть номер его телефона. Итак, в среду или четверг. Тем временем надо заняться делами. Вымыть голову, убрать квартиру, приготовить что-нибудь вкусное, посмотреть в газетах объявления насчет работы для неквалифицированной женщины тридцати с небольшим лет без специальности, написать детям…

Вернувшись, Малышка сразу взялась за письма Эйми и Пэнси, но, не написав и полстранички, бросила. Фразы выходили на редкость холодными. Суть не в том, что она не любит своих девочек, а в том, что ее другая жизнь, в которой они занимали первое место, словно осталась далеко в прошлом. Ну, и телефон, к которому она постоянно прислушивалась, мешал ей сосредоточиться. Итак, письмами она займется в воскресенье, когда, если ее предположения правильные, Филип будет в Шропшире и вряд ли позвонит. Надо будет взяться за них сразу после завтрака и написать два длинных, по-матерински нежных письма, не забыв о юмористических картинках жизни в Ислингтоне, где окружение Малышки оказалось куда более приятным и интересным, чем она полагала вначале. Она по-настоящему привязалась к некоторым людям, которых постоянно видела из окна, когда они с собаками прогуливались вдоль канала или сидели на скамейках. Среди них были два прилично одетых пожилых джентльмена, которые каждый день с бутылками вина и газетами устраивались на лавочках напротив ее окна между одиннадцатью и двенадцатью часами; была также пара немолодых влюбленных, которые занимали свои места ровно в полдень, обменивались поцелуями и сандвичами и расставались (когда ланч заканчивался), провожая друг друга долгими, печальными, жалостными взглядами. О них можно сочинить прелестную историю, думала Малышка. Найдется место и для миссис Уилкс. Скажем, так: «Старый мореход мог бы кое-чему поучиться у нашей миссис Уилкс». Надо обязательно написать Эйми, как сильно ей хочется повидать и ее, и малыша. Ему ведь уже почти месяц, и давно пора было выбраться. Теперь придется выдумывать убедительную причину, почему она не смогла приехать раньше. Простуда? Вирусная инфекция — не очень сильная, чтобы удерживать ее в постели, поскольку Эйми из ее же открытки знает, что Малышка ездила в Уэльс, но опасная для младенца! Стыдно лгать таким образом, и Малышке стало по-настоящему стыдно! Глупо расстраиваться из-за Дикки, тем более обижаться на него. Ладно. Это в прошлом. Сейчас надо извиниться и попросить их назвать удобный день для визита.