Где распростерся мрак…

Мордор. Где распростерся мрак.

Круто спикировав, на столб ограды в каком-то футе от машины уселась крупная черная птица. Разинув клюв, она что-то укоризненно каркнула и, наклонив голову набок, одним глазом уставилась на Фелдмана. Ворон. Надо же, тварь какая. Аж мурашки бегут.

Фелдман решил ждать в машине, пока Кристьян Гилфассон ходит за Гимли. Картинки тюремной жизни, засевшие в памяти благодаря рыжему полицейскому с безупречным американским произношением, до сих пор вызывали дрожь.

Из ближайшего здания вышел какой-то мужчина. Крупный, ростом под два метра, с длинными светлыми волосами и могучей грудью. На нем был синий комбинезон, и направлялся он прямиком в сторону «мерседеса». Надо полагать, один из тех нищих пастухов-извращенцев, о которых ходило столько слухов. Фелдман потянулся к кнопке управления дверными замками и с облегчением услышал сочные щелчки сработавших электрозапоров. Великан в комбинезоне заметил сидевшего во внедорожнике Лоренса, кивнул, приветственно помахал рукой и забрался в соседний пикап.

Наконец из тюрьмы показался лощеный адвокат в деловой «тройке», а вслед за ним и пузатый мужчина в синем тренировочном костюме. Фелдман протянул руку, разблокировал дверь и распахнул ее.

— Гимли!

Покряхтывая, толстяк плюхнулся рядом на сиденье.

— Как поживаете? — буркнул он.

Лоренс впервые увидел Гимли во плоти, хотя и считал, что заочно знает его прекрасно. Фелдмана захлестнули эмоции. Он неловко растопырил руки и потянулся обнять Джабба.

Гимли и не шелохнулся.

— Эй, полегче, приятель, — сказал он с ярко выраженным йоркширским акцентом.

Фелдман немедленно отпрянул в сторону.

— Ну как оно было-то? — спросил он. — В этой… в камере… Трудно там?

— Да нормально. Все вроде съедобное. Но вот телик в этой стране — отстой.

— И как себя вели другие заключенные? Они вас не обижали?

— А чего им меня обижать? — пожал плечами Гимли. — Я сам по себе, они сами по себе. Я с ними даже не разговаривал.

— Очень мудрое решение, — одобрил Фелдман. Он пытливо посмотрел на англичанина: может, соврал? Впрочем, легко понять человека, который не хочет упоминать пикантные подробности пережитого тюремного заключения.

Гимли смущенно заерзал под пристальным взглядом Фелдмана.

— Спасибо за помощь, Лоренс. С Кристьяном и всем остальным…

— Не стоит благодарности. И зовите меня Исилдур. А я вас — Гимли.

Толстяк полуобернулся к Фелдману, вздернул бровь, затем пожал плечами:

— Что ж, давайте… Как вы понимаете, я ничего им не рассказывал. Только возникает впечатление, что они о многом догадались сами, например, про сагу и даже кольцо. Но я тут ни при чем.

— Ну конечно! — торопливо поддакнул Фелдман, остро чувствуя вину, что столь многое разболтал полиции, хотя и находился под гораздо меньшим прессингом.

Кристьян завел мотор и вырулил с территории тюремного комплекса, после чего взял курс на Рейкьявик. Лоренс с облегчением перевел дух. Он искоса взглянул на своего компаньона. Джабб оказался выше, чем думалось; из-за прозвища Фелдман и впрямь воспринимал его как гнома. С другой стороны, плотным телосложением этот Гимли действительно напоминал своего тезку из Средиземья.

— А вы знаете, может, мы и потеряли шанс на «Сагу о Гекуре», но вот заполучить кольцо нам вполне по силам, — сказал Лоренс. — Хотите мне помочь?

— После всего произошедшего?

— Ну конечно, я пойму, если вы откажетесь, — пожал плечами Фелдман. — Но если все-таки его найдем, то можем и поделиться друг с другом. Как бы совместное владение. Семьдесят пять на двадцать пять.

— В каком смысле?

— Я про время. Вы будете владеть кольцом двадцать пять процентов времени. По три месяца каждый год.

Гимли уставился в окно, на бурую равнину.

— Пожалуй, я столько пережил, что неплохо было бы что-то с этого поиметь, — согласился он.

— Значит, договорились? — Фелдман выставил ладонь.

Гимли обменялся с ним рукопожатием.

— Ладно, с чего начнем?

— Агнар вам что-нибудь говорил, где надо искать кольцо?

— Нет. Просто заверил, что сможет его раздобыть. Такое впечатление, что он знал, куда пойти.

— Прекрасно. Далее: когда вас допрашивала полиция, они задавали вопросы про каких-нибудь конкретных людей?

— Ну да, про какого-то Петура и его сестру. Инга… что-то такое… Асгримссон. Я практически уверен, что именно они и были продавцами саги.

— Допустим. Стало быть, нужно их разыскать… Кристьян? Вы могли бы нам в этом помочь?

— Я не прислушивался к вашей беседе, — ответил адвокат.

— Нам надо найти пару человек. Можете это сделать?

— Не советую, — сказал Кристьян. — Если мне придется в будущем вас защищать, то чем меньше я знаю, тем лучше.

— Понимаю. Может быть, порекомендуете нам опытного сыщика? Из тех, кто не станет слишком буквально следовать правилам?

— Частные детективы, которых мы используем в нашей работе, никогда не пойдут на это.

Фелдман насупился.

— Тогда у меня такой вопрос: а кого бы вы не взялись рекомендовать? — вступил в беседу Стив Джабб. — Ну, понимаете… Какой-нибудь скользкий, беспринципный тип, от которого следует держаться подальше?

— Есть один человек, зовут его Аксель Бьярнасон, — ответил Кристьян. — Известен своей склонностью не ладить с законом. Вот к нему я ни за что не стал бы обращаться. Имейте это в виду, листая телефонный справочник. Особенно на букву «А», потому что в нашей стране номера сортируют по начальной букве имени, а не фамилии.

Магнусу не сразу удалось оформить заявку на служебную машину для поездки в Хруни, и поэтому в салон за Инкилейф он подъехал только после обеда. Поездка в один конец займет менее двух часов, но к этому надо прибавить время на разговор с пастором и возвращение в город.

Инкилейф, в джинсах и парке, зачесала волосы назад и стянула в «конский хвост». Приятно посмотреть. Кстати, похоже, она обрадовалась, увидев Магнуса.

Спутники выехали из Рейкьявика под распростертую темную тучу, оставив за собой чуть более светлые пригороды Графарвогур и Брейдхольт. Чем ближе машина подходила к перевалу на юго-востоке, тем меньше становился просвет между лавовыми полями и облачностью, пока наконец они не перевалили за гребень и перед ними предстала широкая, искрящаяся солнечными бликами равнина. Там и сям виднелись холмы с мелкими хуторами; долину пересекала стекавшая в море река, на берегах которой стоял город Сельфосс. Чуть ближе виднелись высокие столбы пара, вырывавшегося из скважин геотермальной ТЭЦ. Сразу у подножия горы располагались теплицы Хверагерди, обогреваемые горячей водой, бьющей из центра земли. В воздухе — даже внутри кондиционируемого салона машины — чувствовался запах серы.

Узкая полоса белизны потихоньку оттесняла черную тучу, что висела над головой. Далеко впереди небосвод заливал безупречный бледно-голубой колер.

— Расскажите мне о Томасе, — попросил Магнус.

— Мы с ним знакомы с детства, — начала Инкилейф. — Вместе ходили в начальную школу во Флузире. Родители Томаса разошлись, когда ему было около четырнадцати, после чего мать переехала с ним в Хетлу. Он совсем не похож на своего отца, в нем гораздо больше склонности к юмору. Пожалуй, Томаса можно назвать обаятельным, хотя сама я никогда не считала его красавцем. Зато он очень умен, пусть даже родной отец Томаса всегда утверждал, будто сын обманул его надежды.

Магнус дернул рулем, чтобы не врезаться во встречный грузовик, поднимавшийся по склону.

— В этой стране мы ездим по правой полосе, — наставительно заметила девушка.

— Да я знаю. У нас в Штатах тоже так.

— Я к тому, что вы, кажется, предпочитаете держаться разделительной полосы…

Магнус и ухом не повел — он-то знал, что отлично водит машину.

— После окончания университета Томас некоторое время лодырничал, — продолжила Инкилейф. — Потом все-таки занялся журналистикой, у него появилась идея этого шоу, «Угол зрения». Оказалось, программа органично вписывается в формат. Надо думать, заметивший Томаса продюсер просто гениален.