Страница 257 из 301
Хотя сам я отнюдь не собирался отправляться в полный нуль, мне показалось, что уж такая пустяковина, как первоначальная линза, у меня получится размером с Луну, ну в крайнем случае, чуть‑чуть поменьше. Главным здесь было, не ловить мух, а дав затравочной крупице Первичной Материи распухнуть в шар подходящего размера, как можно быстрее сковать его прочной, каменной скорлупой. Своему магическому миру Создатель может запросто придать любой вид и сделать его, хоть в виде табурета, но форма двояковыпуклой линзы была все же самой предпочтительной по целому ряду причин, включая как раз и наличие темной его стороны.
Жаль конечно, что в Кольце Творения не было никакой информации, которая содержала бы примеры и практические советы, но, видимо, те ребята, которые первыми придумали эту хитрую штуковину, считали, что подсказки только вредят юным Создателям. Не знаю как на это посмотрел бы Вельзевул, но лично я вовсе не отказался бы выслушать парочку советов от какого‑нибудь бывалого Создателя прежде, чем отправляться в полный нуль. Однако, наш Создатель Яхве, не проявлял никакого видимого интереса ни ко мне лично, ни к Вельзевулу и если он внезапно не появится в самый последний момент, то новоявленному Создателю Вельзевулу придется отправляться в Абсолютную Пустоту без какого‑либо вводного инструктажа.
Помимо вопросов теоретической магии, я занимался еще и сугубо практическими вопросами подготовки экспедиции Вельзевула. Так, через два дня после прибытия на наш остров Асмодея, еще раз реквизировав все натуральное золото, которое имелось у ангелов и друинов, я снова наклепал Колец Творения, но уже модели "Большой мастер". На сей раз их получилось чуть больше семидесяти пяти тысяч штук. Эти Кольца Творения я уже никому не раздавал и спрятал в свои самые надежные гашники, чтобы никто не смог стырить ни одного единого колечка, так как почти все они предназначались для банды Вельзевула.
После того, как я покончил с этим делом, Асмодей, который ассистировал мне, с заговорщицким видом пригласил меня в свои покои. В гостиной Асмодея нас уже поджидали Ури, Добрыня и Жорж Цепов, который, все‑таки, допрыгался и, благодаря Настеньке, стал уже пятым сыночком Великого Маниту. С Сидонией он провел вместе только две недели и они расстались добрыми друзьями, да и то, исключительно по инициативе моей сестрички, которая сочла свои обязанности по утешению бедного юноши исполненными.
Произошло это вопреки желанию Жоржа, ведь он всячески добивался от этой очаровательной русалочки, совершенно иного и мечтал о том, чтобы она была его, пусть ветреной, капризной и легкомысленной, но все же подругой, а уж никак не любимой сестрой. По‑моему, он просто надоел Настеньке со своими приставаниями, а поскольку она все же любила его, то и решила избавиться от его ухаживаний таким вот образом.
Жорж при всем честном народе поклялся, что он после победы перевернет верх дном весь Парадиз Ланд и не успокоится до тех пор, пока не найдет себе в жены такую русалочку, которая уже никогда не покинет его и ему больше не придется искать утешения в объятьях других красавиц. Ну, а пока что он лихо покручивал свои усики каждый раз, как только у него в поле зрения оказывалась какая‑нибудь красивая незнакомка.
Помимо трех моих шкодливых братцев, в покоях Асмодея, нас ожидала встреча с пятью очаровательными друиннами, которые были к тому же магессами. Эти прелестные, очаровательные девушки при виде меня тотчас заволновались, словно студентки‑первокурсницы перед своей первой сессией, хотя выглядели они так, что могли запросто конкурировать с русалочками. Девчонки были высший класс, обстановка располагала к приятному знакомству и у нас получилась славная вечеринка, в ходе которой мы не только познакомились друг с другом и повеселились, но и плавно перешли к более приятным и интимным отношениям.
Красавицы друинны, прибывшие на наш остров прямо из столицы Терраглориса, Капитула, обольстили меня и моих любвеобильных братьев отнюдь не с помощью любовных магических заговоров, а исключительно своим природным обаянием. Вместе с этим они сразу дали мне понять, что давно мечтают замкнуть свои чувства в кольцо страсти с помощью любовной магии Колец Творения с такими пылкими и страстными любовниками, как мы.
Поскольку у меня всегда имелось при себе несколько таких инструментов и юные, цветущие магессы смотрели на меня просто с обожанием, то я не стал скряжничать и несколько минут спустя у каждой из магесс на ручке красовалось по "Большому мастеру". Хотя все это весьма смахивало на научный эксперимент, я без каких‑либо колебаний согласился в нем участвовать и право же, мне не пришлось об этом пожалеть. Однако, его результаты оказались вовсе не такими уж и впечатляющими.
Как мы ни тужились, как не пыжились, старательно изображая из себя райских Казанов и Мессалин, но так и не смогли увеличить размеры Парадиз Ланда, больше, чем на три процента. По‑моему, к этому моменту волшебной стране просто уже некуда было больше расти. Но, зато, благодаря нашим героическим усилиям, к невероятной радости Асмодея, мы заполучили себе еще пять сестер. Причем сам Асмодей лишился сразу пяти родинок, в то время как каждый из нас четверых, расстался, максимум, с тремя. Так что, в смысле любовного наслаждения, это была просто волшебная ночь и она стала тем самым водоразделом, после которого мне стало ясно, что Вельзевулу следует поторопиться, если он не хочет вообще остаться без каких‑либо помощников.
Правда уже к исходу седьмых суток этой, невероятно напряженной ночи, полной любви, моя новая возлюбленная Антония ясно дала мне понять, что это вовсе не так и что очень многие друины, не смотря ни на какие мои ухищрения, собираются отправиться вместе с Вельзевулом в Абсолютную Пустоту. Произошло это после того, как мы, наконец, выключили свои Кольца Творения и возвратились из мира астрального наслаждения, где мы повиновались чему‑то неведомому, в мир реальных чувств.
Как только ко мне вновь вернулась способность соображать и рассуждать здраво, я немедленно подхватил Антонию на руки и бегом бросился прочь из огромной спальной Асмодея, которая выглядела так, словно была полигоном и там испытывали какое‑то сверхмощное магическое оружие. Не смотря на то, что наша огромная кровать, поставленная посреди необозримо большой комнаты выглядела пусть и изрядно помятой, она все же осталась цела, зато весь остальной интерьер был просто уничтожен молниями и огненными шарами, которые отлетали от нас в порыве страсти.
Те немногие часы, которые оставались до рассвета, я хотел провести вдвоем с Антонией, а вовсе не в кампании со своими, сексуально озабоченными братьями. Вернувшись в свои покои и не обнаружив там никого из своих подруг, я опустил уставшую друинну в магические золотые воды, а сам забрался в бассейн с зеленкой. Магическая купель старины Карпинуса набросилась на меня с такой силой, словно я был тяжело раненный солдат, а не герой‑любовник. Через полчаса я был снова свеж как огурчик и был вновь готов взойти на брачное ложе с самыми серьезными намерениями, если мне перед этим дали хотя бы одну котлету.
Антония, не смотря на то, что ей хотелось использовать оставшиеся часы с большей пользой, без какой‑либо просьбы с моей стороны сотворила мне сытный ужин и подала его прямо в постель. С аппетитом уплетая за обе щеки заливную осетрину, приготовленную на редкость вкусно, я, то и дело, бросал пылкие взгляды на свою любовницу‑друинну, которая не только была магессой самой высокой квалификации, но еще и просто красавицей.
Большинство друинн отнеслись к возможности изменить свой внешний вид с невероятной выдумкой и фантазией. Так Антония, к природному, нежно‑абрикосовому цвету кожи, добавила золотистый отлив, длинные, шелковистые волосы сделала под цвет глазам, изумрудно зелеными, а ноготки на своих изящных руках и ногах, превратила в овальные жемчужины, какого‑то невероятно красивого розового оттенка. Все вместе, вкупе с дивным запахом её юного тела и его сладостью, было чертовски эротичным зрелищем, но любуясь на эту красавицу и налегая на еду, я совершенно серьезным тоном поинтересовался о том, что она думает о своем собственном будущем и чем собирается заняться: