Страница 159 из 175
Надо сказать, что после этого довольно решительного отпора Яковлев быстро сориентировался и стал проявлять такую гибкость, что заключительная часть нашей беседы прошла совсем в ином ключе, отличалась уже сплошной «доброжелательностью» с его стороны и, более того, «заботой», как помочь нашим разведчикам в Канаде.
Но тем не менее мои первые впечатления от личной встречи с Яковлевым остались неизменными — они полностью подтверждали слова, сказанные Андроповым.
В памяти отложился настороженный колючий взгляд Александра Николаевича, недоброжелательность его натуры, уникальная способность быстро менять свою точку зрения, переходить от только что высказанных оценок к прямо противоположным. И главная его черта — исключительная скрытность, замкнутость.
Ни в ходе нашей первой встречи, ни потом мне никогда не удавалось составить завершённое представление о внутреннем мире этого человека: вот уж про кого поистине можно сказать, что «его душа — потёмки»!
Вскоре после описываемых событий Яковлев (с помощью Горбачёва) вернулся в Союз и тут же был назначен директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Он довольно быстро вошёл в неофициальную команду Горбачёва, помогая последнему готовить материалы к докладам и статьям.
Наши контакты с Яковлевым стали носить более частный характер. В 1985 году Яковлев вновь возвращается на работу в ЦК КПСС, при этом он окончательно связывает свою судьбу с Горбачёвым.
Несостоявшийся пленум
А. Коробейников:
— Приходилось ему поступаться делом и ради конъюнктурных соображений. Так, не единожды в своей книге упоминает Михаил Сергеевич о несостоявшемся Пленуме ЦК КПСС по вопросам научно-технического прогресса, утверждая, что проведение пленума усилило бы его позиции, а это не устраивало Н.А. Тихонова, В.В. Гришина, А.А. Громыко.
Помилуйте, уж если бы Михаил Сергеевич точно знал, что его позиции окрепнут, по логике вещей, он не мог сам предложить К.У. Черненко отказаться от проведения этого пленума! Почему же он так легко отступился от идеи, обещающей решение действительно актуальной государственной задачи? Оказывается, настаивать на проведении пленума, вопреки мнению ряда членов Политбюро, было в некотором отношении рискованно: так ведь можно было потерять набранный темп продвижения к посту генсека.
В. Афанасьев:
— Несколько месяцев с краткими перерывами мы готовили доклад и другие материалы к Пленуму ЦК КПСС по научно-технической революции. Написали два варианта доклада. Пару раз приезжал на дачу сам Леонид Ильич, однажды прочитал доклад, одобрил его.
А Пленум ЦК по научно-техническому прогрессу не состоялся. Мне хотелось услышать от самого Брежнева, почему так случилось, но он меня не принял — сослался на занятость.
По моему мнению, причина была вполне понятной.
Хорошо известно, что для эффективного использования электроники нужны: парк ЭВМ, масса специалистов, умеющих работать на электронной технике, а главное — адекватная новейшей технике экономическая наука. Ни того, ни другого, ни третьего у нас не было.
Особенно остро ощущалась нужда в учёных-экономистах, в современных менеджерах, управленцах. Но овладевать новейшей наукой мало кто торопился, ведь куда легче и выгоднее вести бесплодные дискуссии типа «план или рынок», поддакивать политическим лидерам, защищать диссертации, писать мало кому нужные книги. Десяток толстых томов был издан по проблеме «Система оптимального функционирования экономики», а толку ни на грош.
Итак, Пленум ЦК КПСС по научно-техническому прогрессу не состоялся. В результате важный этап научно-технической революции, связанный с новейшими технологиями, электроникой, информатикой, прошёл мимо страны, что обрекло её на сильное отставание в сфере производства, науки и техники от Запада, от Японии.
В.А. Медведев:
— Воспроизводя непростую обстановку, складывающуюся вокруг Горбачёва в тот период, не могу не обратиться ещё к одному факту. По предложению Горбачёва где-то в конце 1984 года было принято решение вернуться к идее проведения Пленума ЦК КПСС по вопросам научно-технического прогресса, которая не раз возникала ещё в 70-е годы. Несмотря на застойность брежневского времени и самоуспокоение мнимыми успехами, уже тогда для многих учёных-экономистов, дальновидных хозяйственных руководителей было ясно, что мы начинаем технологически быстро отставать от Запада. Не раз формировались группы для подготовки Пленума, «высаживался десант» на загородные дачи, готовились обширные выкладки. Самую активную, можно сказать, ведущую роль играли академики Н.Н. Иноземцев и Г.А. Арбатов, а из работников ЦК — заведующий Отделом машиностроения В.С. Фролов. В числе других и я на разных этапах участвовал в этой работе.
Но как только дело доводилось до практического выхода на Пленум и докладывалось на самом верху, оно притормаживалось и откладывалось в долгий ящик. Разработанные материалы оседали в сейфах.
У меня сложилось впечатление, что брежневскому руководству эта проблема была просто не по зубам, не хватало духа, решимости и компетенции браться за исключительно трудное и масштабное дело. А упускать его из своих рук и передать кому-то другому, например, Косыгину, Брежнев не хотел.
К тому же вопросы экономики по линии Политбюро курировал А.П. Кириленко, один из столпов брежневской группы, отличавшийся завидной цепкостью и заботившийся главным образом об укреплении позиций Брежнева в партийном аппарате. Он был как бы противовесом М.А. Суслову, в его отсутствие вёл Секретариат, а иногда и Политбюро. Именно он в связи с семидесятилетием Брежнева выступил с подобострастным заявлением о том, что семьдесят лет для политического руководителя — это чуть ли не самый плодотворный возраст. Ирония судьбы в том, что сам Кириленко примерно в таком же возрасте стал быстро впадать в склеротическое состояние, путать фамилии даже самых близких людей, забывать самые элементарные вещи, заговариваться и ещё до ухода Брежнева в «плодотворном возрасте» был отправлен на пенсию.
Так дело и тянулось, а время безвозвратно уходило.
Горбачёв вместе с Рыжковым решили безотлагательно вернуться к этой проблематике. Они проанализировали тома накопившихся материалов, создали группы учёных и специалистов, которым поручалось оценить наши позиции по основным направлениям научно-технического прогресса.
В конце года в Серебряный Бор была высажена рабочая группа для подготовки доклада на Пленуме. На заключительном этапе в ней, кроме меня, принимали участие Аганбегян, Ситарян, Вольский, Смирницкий, а финал был таков — Пленум отменили под явно искусственным предлогом, что, дескать, будут расстреливаться материалы съездовского характера, хотя до съезда оставалось ещё не менее года. К нам в Серебряный Бор приехал Рыжков и, не скрывая своего огорчения, сообщил о принятом решении. С досады мы выпили по стопке водки, поужинали и разъехались.
Опять проявилась прежняя брежневская линия, которую на сей раз проводил Черненко. Сам он был не в состоянии взвалить на себя эту проблему, но при поддержке Тихонова, других членов Политбюро и Горбачёву с Рыжковым не давал ходу.
Большой резонанс, который вызвали декабрьская идеологическая конференция, визит Горбачёва во главе парламентской делегации в Англию, по-видимому, ещё больше перепугал этих людей. Они явно не хотели, чтобы Горбачёв проявил себя и как деятель, владеющий знанием и умением решать проблемы в такой важнейшей области, как научно-технический и экономический прогресс.
Н. Рыжков:
— В июле 1994 года в Политбюро была представлена записка за подписью Черненко о необходимости ускорения научно-технического прогресса и совершенствовании управления им во всех звеньях экономики. Мы с Горбачёвым считали, что инициатива в столь важном вопросе должна исходить даже не от Секретариата ЦК, а именно от Генерального. Несмотря на столь высокую подпись, записка рассматривалась в Политбюро аж в октябре. Сдвинуть воз с действительно мёртвой точки оказалось труднее, чем даже Горбачёв предполагал, зато в октябре наконец-то состоялось решение Политбюро о проведении Пленума ЦК по указанному в записке вопросу. Более того, была определена дата пленума — 23 апреля 1985 года. Был назван докладчик — Горбачёв. Предполагалось, что Черненко произнесёт вступительное слово. Забегая вперёд, скажу, что пленум состоялся именно в назначенный день и докладчик был тот же, только Черненко уже покоился у Кремлёвской стены рядом с Брежневым, Сталиным и прочими важными персонами, да и повестка заседаний ничуть не походила на заранее определённую…