Страница 48 из 86
С военно-политической точки зрения унификация спецслужб Третьего рейха в чрезвычайно сложный для Германии момент была полностью оправдана. К этому Гитлера подталкивала сама логика тотальной войны: стратегические службы не могли более возглавлять нелояльные руководители (каковым был тот же Канарис). Вместе с тем, мероприятия, связанные с переустройством и функционированием новой системы разведывательных органов, в которых главная роль отводилась СС, кардинальным образом не смогли улучшить работу нацистских спецслужб. Советские «рыцари плаща и кинжала» уже прочно завладели инициативой, и РСХА так и не удалось ее перехватить.
При этом масштабы диверсионно-террористической деятельности в тылах наступающей Красной армии продолжали оставаться достаточно внушительными. В некоторых районах фронтового тыла диверсионные группы разрушили ряд объектов. Например, только на перегоне Лановцы — Котначовка, в тылу 1-го Украинского фронта, было уничтожено 10 железнодорожных мостов и на несколько дней прервано движение поездов на этом участке, что сказалось на темпах наступления советских войск[449].
Но с ухудшением положения вермахта на Восточном фронте все сильнее давали о себе знать провалы немецких структур, отвечавших за ведение оперативной и тактической разведки. Германское командование не всегда получало полные и достоверные сведения о противнике; нередко информация, собранная агентами, устаревала. Чтобы изменить это положение, предпринимались меры по усилению агентурной деятельности в советском тылу, использовались кадры и каналы абвера.
В феврале 1944 г., когда началось расформирование абвера, Смысловский находился под домашним арестом в Варшаве. Следствие продолжалось. Положение Бориса Алексеевича было непростым. По словам Георгия Неронова, все месяцы, пока шло расследование, его приближенные пребывали в напряжении. Порою, вспоминал адъютант, настроение среди офицеров, круглые сутки посменно дежуривших на квартире командира, было подавленным. Никто не знал, чем все закончится. Только Смысловский не унывал и верил в удачный исход своего дела[450].
В конце апреля — начале мая 1944 г. полковник Смысловский был полностью оправдан. Более того, учитывая заслуги Бориса Алексеевича в борьбе с советской разведкой и партизанами, его вызвали в Ставку ОКВ и наградили Орденом Германского орла II ступени с мечами (Deutscher Adlerorden, II Stufe mit Schwertern (Halsorden). Mit Band. In rotem Etui)[451].
Следует сказать, что 7 марта 1944 г. ОКВ издало определение о награждении различными классами этого ордена. В документе прописывалось, кого и каким классом ордена награждать, в соответствии со служебным положением. Второй ступенью (классом) ордена (полное название, согласно определению ОКВ от 7.03.44 г. — Крест за заслуги 2-го класса ордена Германского орла с мечами — Verdienstkreuz vom Deutschen Adlerorden. 2. Klasse mit Schwertern) награждались чины высшего офицерского состава германских вооруженных сил (генерал-лейтенанты и генерал-майоры). Хотя в довоенный период этим крестом отмечались достижения в деле национал-социализма, во время войны орден стали вручать и за военные заслуги (почему и ввели мечи). Этот крест (по своей форме — мальтийский) свидетельствовал о немалых успехах Бориса Алексеевича в вермахте. После кончины Смысловского вдова генерала, графиня Ирина Николаевна Хольмстон-Смысловская, передала орден, а также другие награды супруга в Национальный музей княжества Лихтенштейн (в музейной коллекции орден получил инвентарный номер — Е 89/72)[452].
При этом, несмотря на реабилитацию Смысловского, сотрудники полиции безопасности и СД продолжали тщательно проверять связи бывших сотрудников Зондерштаба «Р». В результате в марте 1945 г. гестапо арестовало 26 офицеров и солдат Бориса Алексеевича, в том числе четырех (по другой информации — шестерых) человек, работавших с ним с первых дней войны. Несколько недель спустя было арестовано еще три офицера, и среди них — старший преподаватель варшавской разведывательной школы Борис Стефанович Рихтер (псевдонимы «Рудаев», «Мусин Иван Иванович»). Всем, кого задержало гестапо, были предъявлены обвинения в шпионаже в пользу СССР. Смысловского в середине апреля 1945 г. не раз вызывали на допросы в Берлин. Возможно, ему удалось спасти некоторых своих подчиненных[453].
В мае 1944 г. Смысловского вызвали в ОКВ, где ему вновь предложили возглавить разведывательный орган. Последний отличался от Зондерштаба «Р» тем, что основное внимание уделялось проведению агентурной разведки в тылах советских войск.
Помимо этого, планировалось направлять усилия на то, чтобы парализовать коммуникации, по которым идет снабжение Красной армии, и путем ударов по военным и экономическим объектам заставить противника оттягивать с фронта силы, необходимые ему для наступления. Параллельно с этим следовало создавать новые агентурные каналы и сети, увеличивать потоки разведывательной информации для немецкой армии, вести пропагандистскую работу по дискредитации советского государства и его вооруженных сил, уничтожать партийных и руководящих работников, подрывать всякое доверие к советской власти у мирных граждан.
Со своей стороны, как пишет Сергей Каширин, Смысловский выдвинул четыре условия.
«1) Новые русские формирования.
2) Эти формирования должны быть утверждены не только германским военным командованием, но и Главой германского государства, чтобы охранить их от посягательств немецкой партийно-политической головки.
3) Ему должны быть предоставлены все права и средства для организации повстанческого движения на территории России.
4) Вся борьба, возглавляемая им, происходит только на Восточном фронте против Советского Союза»[454].
Возникает вопрос: насколько немцы были согласны с этими условиями?
В обсуждении выдвинутых Смысловским условий участвовали представители отдела «Иностранные армии Востока» (возможно, сам полковник Р. Гелен) и штаба «Валли-I» (вероятно, подполковник В. Баун). На тот момент, благодаря стараниям полковника Р. Гелена, удалось создать и отрегулировать новый механизм поступления и обработки оперативной информации, который, после краха Третьего рейха, лег в основу деятельности оперативного звена разведки бундесвера.
Гелен вспоминал: «Независимо от их подчиненности все подразделения войсковой разведки, проводившие операции в полосе действий армии, докладывали об их результатах в ее разведотдел (оттуда информация сразу же попадала офицеру службы "1 C") и одновременно — в разведотдел группы армий. Тот направлял ее службе "1 C" и параллельно — штабу "Валли-I". Последний передавал данные отделу "Иностранные армии Востока " ("ИАВ"), включая в них сведения, полученные по собственным каналам. Копии всех материалов, переданных в мой отдел, получал абвер… Таким образом, организуя прохождение разведывательной информации через разведотделы и службы "1 C" (в конечном счете она попадала в отдел "ИАВ"), мы достигали быстрой передачи донесений и способствовали немедленной обработке данных о противнике на всех командных уровнях»[455].
Смысловскому предлагалось возглавить разведывательный орган в рамках системы, отлаженной Геленом, и замыкавшийся на штаб «Валли-I». Условия Смысловского не были чем-то из ряда вон выходящим. Немцам была нужна оперативная информация о противнике, поэтому они охотно согласились на формирование новых разведывательных частей из советских военнопленных. Не вызвало особых возражений и то, чтобы русские разведчики использовались только на Восточном фронте. Не возникло проблем и с тем, чтобы русские разведывательные части были утверждены германским командованием. Но обезопасить русских разведчиков от «посягательств немецкой партийно-политической головки», гестапо и СД вряд ли было возможно.
449
Личный архив И. И. Ковтуна. Борьба советских спецслужб с немецкими диверсантами.
450
Неронов Г. П. Картинки прошлого / «Суворовец» (Буэнос-Айрес), 1952. № 18 (187). С. 3.
451
Хольмстон-Смысловский Б. А. Избранные статьи и речи… С. 10.
452
См.: Vogelsang H. von. Nach Liechtenstein — in die Freiheit. Der abenteuerliche Weg der «1. Russischen Nationalarmee der Deutschen Wehrmacht» ins Asyl Fürstentum Liechtenstein, 1980. S. 51; Курылев О. П. Боевые награды Третьего рейха: Иллюстрированная энциклопедия. М., 2005. С. 127–129; Hasler N. W. Liechtensteinisches Landesmuseum / Jahrbuch des Historischen Vereins für das Fürstentum Liechtenstein, 1991. Bd. 89. S. 251.
453
Geiger P., Schlapp M. Russen in Liechtenstein. Flucht und Internierung der Wehrmacht-Armee Holmston 1945–1948. Vaduz; Zurich, 1996. S. 57, 65–66. Лихтенштейнский исследователь Петер Гайгер утверждает, что Б. С. Рихтер был казнен сотрудниками гестапо. По другой версии, которую приводит российский историк K. M. Александров, Б. С. Рихтер выжил, избежал репатриации и остался на Западе. См.: Александров K. M. Мифы о генерале Власове. М., 2010. С. 136.
454
Хольмстон-Смысловский Б. А. Избранные стать и речи. С. 10–11.
455
Гелен Р. Война разведок… С. 56.