Особый штаб «Россия»

Это заявление является типичной фальсификацией. Агитку с названием «Поведение немецкого солдата на Востоке», где бы фигурировал термин «унтерменш», — военное ведомство Рейха никогда не выпускало. Нерсесян смешал в кучу приказ командующего 6-й армией вермахта генерал-фельдмаршала В. Рейхенау «О поведении немецких войск на Востоке» от 10 октября 1941 г., эсэсовскую брошюру «Унтерменш», вышедшую в 1942 г. (к слову, и там «недочеловеками» именовались отнюдь не русские, а евреи и большевики[175]), и реальные стратегические планы ОКВ, о которых стало известно только после войны. В 1938 г. НТСНП не мог знать об этих планах, как и о том, какой в 1941 г. будет утвержден «пакет документов» («Инструкция об особых областях к директиве № 21», приказ «О военной подсудности в районе "Барбаросса" и об особых полномочиях войск», приказ о комиссарах), оправдывающий проведение истребительной политики.

Итак, переговоры между немцами и НТС состоялись. Они выявили взаимное желание сотрудничать. Руководители НТСНП почувствовали, какие выгоды сулит такое сотрудничество. В последующем часть членов организации, среди которых был Георгиевский, не питая никаких иллюзий в отношении дальнейшей германской политики, отказались взаимодействовать с бюро союза, избравшим пронацистскую линию. Основная часть членов НТСНП во главе с В. М. Байдалаковым, приняв для прикрытия идею, получившую позже название «третьей силы» («… ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а со всем русским народом»), решила двигаться в немецком фарватере[176].

Переговоры, состоявшиеся летом 1938 г., свидетельствовали о том, что бюро НТСНП уже тогда начало ориентироваться на Германию. Новая ориентация совпала с интересами немецкой военной разведки, которая накапливала материалы о Советском Союзе. Солидаристы, разумеется, пришли не с пустыми руками. Они, по всей видимости, предложили свои кадры, пропагандистский опыт, практику подбора и подготовки агентов. Это и нужно было немцам, наверняка обещавшим НТСНП материальную и техническую поддержку.

Летом 1941 г. был подписан «тройственный договор» между ОКВ, НТСНП в лице Байдалакова и Комитетом русских эмигрантов в Польше С. Л. Войцеховского. Один экземпляр этого договора, отмечает A. B. Окороков, «находился длительное время у одного из руководителей НТСНП и был изъят гестапо во время арестов руководителей союза в 1944 г.»[177].

Сами энтээсовцы объясняют разногласия внутри союза так: Исполнительное бюро в начале 1941 г., на случай если СССР окажется временно в коалиции с Англией и США, продумало вариант отправки на Запад делегации во главе с М. А. Георгиевским, а в это время основная масса членов организации двинется на оккупированную территорию. Председатель НТС Е. Р. Романов также вспоминал, что Георгиевский, несмотря на свои антинемецкие взгляды, был отнюдь не против того, если союз использует немцев, чтобы попасть в СССР, так как другого выхода не было[178].

В мае 1941 г. в Белград приехал редактор и издатель берлинской газеты «Новое Слово» В. М. Деспотули. Встретившись с членами Исполнительного бюро, он рассказал, что скоро будет война с Советским Союзом. В Германии, поделился он, не все разделяют расово-колониальные устремления Гитлера. Есть круги, предлагающие негласное сотрудничество «в деле решения русского вопроса», а НТСНП — единственная политическая организация, с которой эти круги считаются[179].

Как позже выяснилось, визит редактора «Нового Слова» в Белград санкционировал глава политического отдела ведомства Розенберга — Георг Лейббрандт. Как только Исполнительное бюро НТСНП переехало в Берлин (июнь — август 1941 г.), он установил личный контакт с Байдалаковым, чтобы выяснить его позицию. Байдалаков в мрачных красках обрисовал перспективы Рейха в войне с СССР. Лейббрандт отреагировал сдержанно. Он решил использовать солидаристов в своих целях, предоставив им возможность организовать при газете «Новое Слово» «редакционное совещание», которое бы выполняло функции центра по координации и взаимному обмену информацией, а затем привлек их к другим мероприятиям, уже связанным с выездом на захваченную территорию. Так открылся один из каналов проникновения в СССР[180].

В это время союзом заинтересовались и эсэсовские разведчики. В странах, где организация имела отделы, сотрудники полиции безопасности и СД пригласили на конфиденциальный разговор отдельных членов союза (в агентурных материалах НКВД, относящихся к началу 1941 г., сообщалось, что «сразу же после поражения Франции немцы стали проводить энергичную работу по мобилизации кадров НТСНП с перспективой их использования против СССР»[181]). Немцы встретились с председателем французского отдела В. Д. Поремским, членом союза в Чехословакии Д. В. Брунстом и др. В СС, видимо, обсуждали вопросы, в каких проектах предпочтительнее задействовать «новопоколенцев». Бывший сотрудник гестапо и Зондерштаба «Р» Владимиров (настоящее имя — Сергей Гаврик) пишет, что, по словам А. Э. Вюрглера, в июне 1941 г. Байдалаков, Поремский, Брунст и Вергун вели переговоры с представителями РСХА. О чем они договаривались, председатель польского отдела НТС промолчал, но якобы обронил в разговоре фразу: «С той поры каждый из нас и вся организация идем в ногу с гестапо»[182].

В итоге значительное число членов союза попало на работу в немецкие органы, связанные с проведением оккупационной политики в оккупированных областях Советского Союза. Околович, Редлих, Трегубов, Ольгский, Евреинов, Поремский, Брунст и многие другие участвовали в этом процессе. Брунст после войны писал, что летом 1941 г. Исполнительное бюро приняло официальное решение «ограничить членов НТС в деле их поступления на фашистскую службу строгими рамками, которые никто не имел права переступать под угрозой исключения. Ни в коем случае члены НТС не имели права поступать в немецкую разведку, полицию, армию, СД, чтобы, так сказать, не обагрить русской кровью свои "чистые'' руки…». Но реальность оказалась несколько другой, нежели это декларировалось во внутрисоюзных документах. «С течением времени, — с сожалением констатировал Брунст, — все более и более стиралась та ранее установленная граница между дозволенным и недозволенным для членов НТС в отношении работы у гитлеровцев»[183].

Член совета НТС Г. С. Околович

Сколько членов союза находилось в годы войны на оккупированной территории Советского Союза, до сих пор установить трудно. Данные приводятся разные. Например, авторский коллектив брошюры «НТС: Мысль и дело 1930–2000» отмечает, что к 1943 г. «союзной работой» было охвачено 54 населенных пункта, где действовало до 120 групп. Группы состояли из 2–3 человек, а некоторые — до 15. Самую большую группу якобы удалось создать Р. Н. Редлиху — до 200 членов, но эта цифра вызывает сомнение[184].

Б. В. Прянишников утверждает, что группы НТСНП работали в 72 русских городах[185]. По воспоминаниям Д. В. Брунста, в СССР действовало всего лишь от 50 до 60 человек[186]. Известный американский исследователь А. Даллин отмечал присутствие членов НТСНП на постах бургомистров, начальников полиции и редакторов оккупационной прессы в 40 больших и маленьких городах[187].

175

См.: Ковтун И. И. «Унтерменш»: технология ненависти. Харьков, 2009. 80 с.

176

Окороков A. B. Фашизм и русская эмиграция… С. 466–468.

177

Окороков A. B. Ликвидация А. Э. Вюрглера / Материалы по истории Русского Освободительного Движения (Статьи, документы, воспоминания). М., 1999. Вып. 4. С. 151.

178

Pap Л. НТС до войны… С. 135–136; Романов Е. Р. В борьбе за Россию. С. 77.

179

Прянишников Б. В. Новопоколенцы… С. 153.

180

Никандров Н. Иван Солоневич: народный монархист. М., 2007. С. 503–504.

181

Цит по: Органы государственной безопасности СССР. Т. 4. Кн. 1. С. 309.

182

НТС: Мысль и дело… С. 21; Владимиров С. Записки следователя гестапо / «Москва», 1971. № 6. С. 218.

183

Брунст Д. В. Указ. соч. С. 14, 20.

184

НТС: Мысль и дело… С. 22.

185

Прянишников Б. В. Указ. соч. С. 171.

186

Брунст Д. В. Указ. соч. С. 15.

187

Dallin A. German rule in Russia… P. 525–526.