Страница 4 из 11
Таким образом, вопреки распространенному мнению русские эмигранты без особого труда могли включиться в пропагандистскую и разведывательно-диверсионную работу на оккупированных территориях, разумеется, при условии изъявления лояльности в отношении нацистских властей. В то же время в самом начале войны речь еще не шла о привлечении национальных кадров непосредственно к вооруженной борьбе с СССР, т. к. высшее германское военно-политическое руководство отрицательно относилось к подобной перспективе[29].
Так, еще 3 марта 1941 г. в дневнике штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, ОКВ) была сделана запись о целях создания оккупационного режима на территории СССР. Среди прочего в документе отмечалось: «Социалистические идеи в нынешней России уже невозможно искоренить. Эти идеи могут послужить внутриполитической основой при создании новых государств и правительств. Еврейско-большевистская интеллигенция, представляющая собой угнетателя народа, должна быть удалена со сцены. Бывшая буржуазно-аристократическая интеллигенция, если она еще и есть, в первую очередь среди эмигрантов, также не должна допускаться к власти. Она не воспримется русским народом и, кроме того, она враждебна по отношению к немецкой нации…»[30]
21 мая 1941 г. председатель Объединения русских воинских союзов (ОРВС) генерал-майор Алексей Александрович фон Лампе подготовил обращение на имя главнокомандующего сухопутными войсками, генерал-фельдмаршала Вернера фон Браухича о предоставлении в распоряжение германского командования всех сил ОРВС. Ответа он не получил, что и понятно, ведь в тот момент нацисты де-юре продолжали оставаться союзниками большевиков. Их формальное согласие с предложениями фон Лампе, скорее всего, тут же стало бы известно советской разведке. Впрочем, после начала боевых действий Браухич все же ответил Лампе, сообщив тому, что участие эмигрантов в войне против СССР не предусматривается. Тем не менее 17 августа 1941 г. фон Лампе выпустил приказ по Объединению, разрешавший членам организации действовать в складывающейся обстановке самостоятельно, «поддерживая… с ним регулярную связь»[31].
Начальник отдела ОКХ «Иностранные армии Востока» (до 1942 г.) Э. Кинцель
Все это время продолжались переговоры с представителями вермахта, разведывательных служб и прочих нацистских структур о привлечении белоэмигрантов в немецкую армию. В конечном итоге они окончились положительно, поскольку в НСДАП, Министерстве оккупированных восточных территорий и в германском военном ведомстве нашлось немало прагматично мыслящих сотрудников, не отвергавших возможности активного привлечения эмигрантов. Так, в мае 1941 г. начальник отдела «Иностранные армии Востока» (Fremde Heere Ost), полковник Эберхард Кинцель пригласил русских офицеров-эмигрантов, чтобы обсудить вопрос об обеспечении вермахта переводчиками, и большая часть приглашенных ответила на предложение согласием[32].
Очень значительная работа по привлечению эмигрантов в немецкую армию в качестве переводчиков была проделана представителями Русского общевоинского союза (РОВС, германский отдел организации был с 1938 г. переименован в Объединение русских воинских союзов). Бывший член РОВС, генерал-майор Русской императорской и Белой армий Владимир Петрович Бресслер на послевоенном допросе показал: «С 1941-го до середины 1943 года „РОВС“ снабжал немецкую армию переводчиками. Часть „ровсовцев“ была мобилизована на фронт и принимала участие в боях против Красной армии… Из офицерского союза в качестве переводчиков в немецкую армию вступили: штабс-капитан Домбровский-Корсак, полковник Гаусман, капитан Шпакович, подпоручик Андреев, есаул Слепцов, подполковник Кромиади… На фронт ушло много членов „РОВСа“. Основной контингент брался из „Балтийского союза“, который по своей численности достигал 400 человек»[33].
Вербовку эмигрантов для работы в интересах вермахта, СД и абвера осуществляли также уже упоминавшееся Управление делами русских беженцев в Германии (Russische Vertrauensstelle in Deutschland) во главе с генералом Бискупским и аналогичное по задачам Управление делами русских эмигрантов во Франции (Vertrauensstelle der Russischen Emigranten in Frankreich) во главе с Юрием Сергеевичем Жеребковым[34]. Так, последний выпустил специальное «Оповещение», которое объявляло начало отбора добровольцев-эмигрантов на советско-германский фронт. При этом запрещалась любая антигерманская деятельность. С начала войны против СССР Жеребков и начальник французского отдела РОВС, генерал Николай Николаевич Головин зарегистрировали более полутора тысяч заявлений от офицеров, желавших безоговорочно участвовать в борьбе против большевизма[35]. В то же время Управление Бискупского, по оценкам немецкой исследовательницы Бетины Доденхофт, призвало для работы в качестве переводчиков вермахта примерно 1200 эмигрантов[36].
Помимо этого, в мобилизацию русских изгнанников включился целый ряд эмигрантских политических организаций, о чем речь пойдет несколько ниже.
В общей сложности за весь период Второй мировой войны через эмигрантские воинские формирования в составе германской армии прошли, по разным оценкам, от 12 до 20 тыс. человек[37]. При этом стоит оговориться, что с июня 1942 г. отправка офицеров-эмигрантов на Восток, за исключением сотрудников абвера и СД, на несколько месяцев практически прекратилась. В директиве ОКВ № 46 от 18 августа 1942 г. («Руководящие указания по усилению борьбы с бандитизмом на Востоке») запрещалось участие эмигрантов в формированиях из местного населения[38]. К концу лета большинство эмигрантов были отозваны с Восточного фронта. Некоторые из них, правда, позднее вновь вернулись на оккупированные территории СССР, о чем мы расскажем ниже на примере ряда офицеров РННА.
В любом случае можно вполне согласиться с мнением историка С. Чуева, который отмечает: «Все измышления и указания гитлеровского руководства о недопущении эмигрантов к борьбе на Восточном фронте попросту игнорировались инстанциями на местах. Армейские структуры, органы абвера и СД активно использовали белоэмигрантов в своих целях»[39].
В числе этих эмигрантов были и те, которые в начале 1942 г. составили командное звено Русской национальной народной армии…
Германская разведка и советские военнопленные
В ходе войны в немецкий плен попало приблизительно 5,7 миллиона военнослужащих Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА)[40].
Известное число рядовых красноармейцев, командиров и даже политработников РККА, руководствуясь различными причинами, сдались в плен добровольно. При этом некоторые из них выразили желание воевать против сталинского режима на стороне вермахта. Хотя первоначальные установки германского военно-политического руководства не предполагали сколь-нибудь активного привлечения советских военнопленных к боевым действиям, командиры и командующие на местах охотно использовали возможность использования добровольцев из числа пленных. Большинство их в первый период войны служили на вспомогательных должностях (шоферов, конюхов, разнорабочих, подносчиков боеприпасов и проч.), получив наименование «хиви» (от нем. Hilfswillige — добровольные помощники). Вооруженные коллаборационисты, число которых со временем становилось все больше, попадали в категорию Freiwillige (добровольцы).
29
Так, 30 июня 1941 г. состоялось совещание представителей министерства иностранных дел, отдела Верховного командования вермахта по зарубежным проблемам, Главного управления войск СС и Управления внешнеполитических связей НСДАП. Относительно рассмотрения заявлений иностранных добровольцев, желающих воевать против Советского Союза, участниками совещания было принято решение не принимать заявлений от чехов и русских. См.: Der Angriff auf die Sowjetunion. Frankfurt/Main, 1991. S. 1083.
30
Органы государственной безопасности СССР… Т. 1. М., 1995. С. 322.
31
Дробязко С. И. Эпопея генерала Смысловского / Материалы по истории Русского освободительного движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. М., 1999. Вып. 4. С. 119; Цурганов Ю. С. Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне. М., 2001. С. 101.
32
Seaton A. The Russo-German War 1941–1945. New York, 1971. P. 223.
33
Макаров В., Тюрин А. Указ. соч. С. 58–59.
34
О деятельности этой организации см.: Полицейский отчет 1948 года («Русская колония в Париже»). Публикация Гудзевича Д., Макаренковой Е., Гудзевич И. / Диаспора: новые материалы. Т. 8. СПб. — Париж, 2007. С. 406, 462–463.
35
Первая партия эмигрантов состояла из 200 человек. См. Захаров В. В., Колунтаев С.А. Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930–1945 гг.) / Материалы по истории Русского освободительного движения: Сборник статей и воспоминаний. Вып. 2. М., 1998. С. 66.
36
Dodenhoeft B. Op. cit. S. 228.
37
Дробязко С. И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил 1941–1945 гг. М., 2004. С. 99; Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 59.
38
Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования… С. 39.
39
Чуев С. Г. Власовцы — пасынки Третьего рейха. М., 2006. С. 140.
40
Штрайт К. Советские военнопленные — массовые депортации — принудительные рабочие / Вторая мировая война. Дискуссии, основные тенденции, результаты исследований. М., 1997. С. 589. По подсчетам историка, из-за бесчеловечного обращения и неудовлетворительных условий размещения всего погибли 3,3 млн советских пленных (57 %).