Страница 56 из 61
Мальтинская пластина, судя по всему, представляла собой модель Вселенной. Этот, «предмет искусства» — предтеча и уплощенный вариант знаменитой сферы Архимеда. Объемную структуру мира палеолитического человека, как он был воссоздан им в изделии из бивня мамонта, составляли выпуклая верхняя и вогнутая нижняя поверхности его, пространственно ограниченные рамками прямоугольника с закругленными углами. Знаковая система из лунок на выпуклой поверхности выражала геометризованными числами идею циклически замкнутого времени и намечала круговые пути движения Солнца, Луны и планет. Они как раз и выписывали (творили?) фигуры многоликих мифологических существ, порождавших все живое на свете, а прежде всего Вселенную, которую они сами же и символизировали, как и некий «животный организм» у Гераклита. Существа эти, зооантропоморфные по облику, могли быть образным отражением Неба или Верхнего мира. Круговерти змеевидных тел их составляли «приведенный во вращение» мир людей древнекаменного века, когда они умом своим правили «звездами высших небес» задолго до Архимеда и его великих предшественников. Вогнутая сторона пластины с резными изображениями трех кобр в таком случае представляла картину Нижнего мира, Преисподней, а зигзагообразные контуры змей — графические записи лунных циклов, связанных с затмениями. Средний мир (Земля) как будто отсутствует в структурах изделия. Но она, очевидно, выражена самой пластиной из бивня мамонта. В этой связи заслуживает внимания кривизна пластины — не отражает ли она реальную степень кривизны земной поверхности, что позволило бы получить дополнительное доказательство осознания палеолитическим человеком шаровидности Земли?
Начало этого выпукло-вогнутого прямоугольного по периметру мира следует, очевидно, связывать с «пустым пространством» сквозного отверстия. С него зарождалась Вселенная, с него же начинался отсчет времени и раскручивание центральной спирали. Если это был момент полного солнечного или лунного затмения, то такое состояние могло оцениваться как безвременье — период господства Хаоса, разверстой в бездонную потусторонность черной дыры, распахнутой пасти готового поглотить все живое неведомого чудовища, воплощения бездны небытия, «оборотных сторон» Солнца или Луны, согласно мифологическим представлениям, — ужасного лика самой Преисподней. Сходные картины рисуют ранние греческие мифы, в которых описывается состояние Вселенной накануне появления упорядоченного мира — Космоса. Многочисленные вариации широко распространенных по всему свету мифов о процессе сотворения природы, в которых люди, задумываясь о происхождении мира, воспринимали его то как части расчлененного тела человека или животного (орнамент пластины, да и она сама расчленены), то как результат астрального полового акта, а затем и порождения (возможно, запечатленные в узорах существа рожают), дают право на выдвижение такой идеи.
Особого разговора заслуживает мысль о возможности использования мальтинской пластины в качестве астрономического инструмента. По всей видимости, то, что наречено археологами бляхой, представляет собой в действительности подставку для гномона, который закреплялся в сквозном отверстии. В таком случае вогнуто-выпуклая пластина с точным расчетом нанесенных на ее поверхности спиральных кругов могла служить своеобразным циферблатом для измерения времени в светлое время суток и для замеров длины тени в полдень, что позволяло фиксировать моменты солнцестояний и равноденствий, а также направления по странам света. Касание края тени гномона конкретной лунки и витка спирали давало возможность определять как час наблюдения, так и день его в годовом тропическом цикле. Стоит ли, в таком случае, сомневаться в знании Фалесом гномона, в его умении воспользоваться им для решения проблем счисления времени, в том числе и для определения границ неодинаковых по длительности сезонов?
Все это означает, что мальтинская пластина, быть может, древнейший в культурной истории человечества универсальный комплексный астрономический прибор, с помощью которого палеолитический человек мог следить за течением времени при счете его по Луне и Солнцу, а также, по-видимому, по звездам, улавливал смены сезонов, наблюдал за движением планет, определял моменты, когда следовало ожидать затмения. Теперь становится ясно, что кропотливый труд, потраченный первобытным человеком на создание этого прибора, может быть оправдан лишь грандиозностью задач, которые ставила перед ним сама жизнь.
Основные результаты проведенного исследования можно свести к следующему:
1. Допущение информационной многозначности лунок, когда они в зависимости от вариантов программы счисления времени по орнаментально-числовым структурам мальтийской пластины могли выступать как знаки суток, синодического и драконического месяцев, а также тропического и драконического годов, доказательно подтверждает оправданность идеи неоднозначности семантики вообще всех образов палеолитического искусства. Такой вывод важен прежде всего в плане методическом, ибо позволяет вести поиск в сфере первобытного художественного творчества в разных, одинаково перспективных направлениях.
2. Значительные достижения палеолитических охотников Сибири в познании природы обусловили появление проблемы сохранения и фиксации для передачи последующим поколениям знаний исключительной ценности. Задача эта, связанная с необходимостью поддержания и развития сложившихся культурных традиций, была решена посредством разработки своеобразного «письма», главные элементы которого — числовая комбинаторика лунок и насечек, геометрия фигур их рассредоточения в «поле записи информационного текста», подчеркнутого на определенных участках резными линиями и акцентированного разного рода дополнительными значками. В неразрывной связи со всеми этими числовыми и криволинейными знаками следует рассматривать также реалистические или стилизованно-абстрактные образы искусства древнекаменного века — тоже своего рода закодированный художественными средствами информационный текст.
3. Палеолитическому человеку мальтинской культуры Сибири при создании поливариантной системы счисления времени по суткам, месяцам и годам удалось решить проблемы, истинно научный характер которых неоспорим. Речь идет прежде всего об удаче в конструировании такого календаря, в котором, как и полагается, несопоставимые астрономические величины (длительность суток, месяца и года) сближались до максимально возможной степени. Иначе говоря, жрецам древнекаменного века Северной Азии удалось решить вопрос сведения дробного числа к целому. Именно это обстоятельство и объясняет возможность вычленения в узорах мальтинской пластины следующих календарных равенств: 223 синодических месяца = 242 драконических месяца; 54 тропических года = 57 драконических лет; 57 синодических месяцев = 62 драконических месяца = 4,6525 тропического года.
Все эти периоды, предельно ясно отраженные в орнаментально-числовых структурах мальтинской пластины (спирали 242, 54 + (57 + 1) + 62 + 45 + 4 = 223), с одной стороны, высвечивают принцип включения в каждый из узоров совершенно определенного количества лунок, а с другой — раскрывают нацеленность календаря на определение момента затмения, лунного или солнечного. Ведь очевиден же факт, что астрономическая значимость 223 лунок периферийных структур узора и 242 лунок центральной спирали заключается в точном отражении ими числа синодических и драконических месяцев в простом саросе (18 тропических лет + 11 (или 10) суток); 54 и 57 лунок спиралей правой окраины пластины — в отражении ими соответственно числа тропических и драконических лет в большом саросе; 57 и 62 лунок спиралей, расположенных по сторонам спирали центральной, — в отражении (при счислении по месяцам синодическим и драконическим) одного из периодов луностояний продолжительностью 4,6525 тропического года. Та же астрономическая, связанная с решением вопроса предсказания затмений значимость отчетливо просматривается в кратности 486 знаков мальтинской пластины девяти большим саросам. Кстати, то же число знаков было размещено и на предметах искусства из погребения Мальты —