Падь Золотая

Тихо и темно. Чернеют стволы деревьев. Вдруг где-то раздается шорох.

И, блеснув пламенем, гремит выстрел.

— Посмотри, Женя, мишень! — слышится голос дедушки.

Загорается факел.

— Мимо, дедушка. Не попал, — доложил через минуту Женя.

— Ничего, Женя, ничего. Такое мастерство не сразу дается… Паша, приготовься!

Опять тишина, опять шорох и выстрел.

— Чуть-чуть, дедушка, не попал. Чуть-чуть!

— Чуть, брат, в таком деле не считается. Противник живой остался… Ну-ка, Наташенька, ты! — Голос дедушки звучит по-особенному тепло.

Перед стрельбой Наташи ребята насторожились. Никто не видел ее в темноте, но почему-то она живо представлялась: тоненькие косички за плечами, слегка раскосые глаза чуть прищурены, прикусила губу. Маленькие, но сильные руки спокойно держат ружье.

Шорох где-то в непроглядной темноте, и вслед за ним почти сразу, мгновенно, выстрел.

— Посмотреть цель. Все к цели! — раздается команда дедушки.

— В центр! Прямо в центр!

— Попала! Попала! — хлопая в ладоши, приплясывала Наташа. — Эх вы, стрелки!.. Дедушка, вы поставьте всем двойки — быстрее научатся… Женя, тебе тоже двойку!

И Наташа залилась смехом.

Но, несмотря на то что время проходило весело, ребята начали беспокоиться. Быть может, падь Золотая недалеко, а они здесь… Иногда волновался и дедушка: нет-нет, и задумается, смотря на север, в сторону заветной пади.

Каждое утро, проснувшись, все вопросительно смотрели на дедушку. Тот смотрел, в свою очередь, на Алика, раздумывал, шевеля усами, потом отрицательно качал головой. Выступать было еще нельзя.

— Так… Сегодня двадцать третье… двадцать третье… — сказал дедушка однажды утром, раздумывая над безмолвным вопросом ребят: можно ли идти?

— Нет, сегодня двадцать четвертое июля, — возразил Паша.

— Постой, постой, не болтай! — встрепенулся, даже испугался дедушка. — Путаешь ты, Паша. Двадцать третье!

— Нет, не путаю. У меня все записано, на каждый день приказы. Вот они.

— Женя, посмотри, пожалуйста, по всем документам.

— Правильно Паша говорит — двадцать четвертое.

— Как же так? Двадцать четвертое… — Дедушка растерянно теребил ус.

— А что, дедушка? — удивились ребята его расстроенному виду.

— Как — что? Так я же опаздываю. Завтра годовщина Золотой пади, а мы еще вон где.

— Правильно, дедушка, годовщина. Великие партизаны дядя Сережа и дядя Вася ее двадцать пятого открыли. В этот день дядя Сережа пополз за водой и…

— Да помолчи ты! От всего сердца прошу: помолчи хоть минуту! — сердито перебил дедушка. — Замучил меня со своими «великие»! Все люди как люди, ты один…

— За что вы, дедушка, на меня опять рассердились? — удивился Паша.

— Болтаешь много, вот за что! Тут думать надо, а ты не даешь… Да… — Дедушка что-то обдумывал. — Как, герой, чувствуем? — обратился он к Алику.

— Хорошо, дедушка, — бодро ответил Алик. — Я уже вчера и позавчера говорил, что хорошо.

— Пойдем, дедушка, а?

— Да… Ну, герои, в поход! Как я день прокараулил, не пойму… Только, Женя, предлагаю сделать вот так: продукты и лишние вещи здесь оставим, обратно пойдем и заберем. Зачем с собой всё таскать?

— Как же так, дедушка? Вдруг до пади Золотой долго придется идти?

— А у меня вроде уверенность появилась, что не может быть далеко. Скоро должна. Не месяц же до нее идти? Потом, если и далеко, что ж такого. Спать будет на чем, а покушать не найдем, что ли? И еще я думаю так. Шли мы с вами легонько, не торопясь. А в жизни бывает и по-другому: тяжело не тяжело, а надо километров полета пройти. В армии так частенько случается. Давно я думал такой переход устроить, силы проверить. Сейчас самый раз: крепко мы отдохнули. Но Алик слабоват. Потому и надо облегчить Савраску, чтобы Алик кое-где подъехал… Согласны, герои, устроить переход что называется настоящий?

Такое предложение всем очень понравилось. В самом деле, когда собирались в поход, рассчитывали проходить по шестьдесят километров в день, а проходили едва по двадцать…

Это был трудный и интересный день.

Все было как в настоящем серьезном походе. Перед дорогой съели по кусочку круто посоленного мяса. Ребята уже знали: это для того, чтобы меньше мучила жажда. Пить в походе не следует: вода расслабляет. Шли молча, перебрасывались короткими фразами лишь в случае крайней необходимости. Каждый час останавливались на короткий привал. Внимательнее, чем раньше, следили за подгонкой рюкзаков и особенно за ногами. Даже маленькая складка на портянке, если вовремя не переобуться, может натереть ногу до крови я вывести из строя.

К счастью для ребят, дорога проходила становиком — по редкому чистому сосняку.

По-прежнему их окружала тайга. Со становика открывался далекий вид: те же цепи гор, поросшие лесом, пади и распадки, прорезающие тайгу во всех направлениях.

Вечером, перед самым закатом солнца, экспедиция спустилась со становика, вышла в падь и остановилась на ночлег. За день прошли не менее сорока километров.

Руки, ноги, спина ныли от усталости. Прежде чем приняться за обычную работу, ребята легли отдохнуть, положив ноги так, чтобы они были выше головы. Так быстрее восстанавливаются силы.

Прямо перед ребятами, среди поросших лесом гор, резко выделялась одинокая безлесная белая гора вулканической формы. Своим необычным видом и цветом она привлекла внимание ребят.

— Белая гора… — прошептал Женя.

— Ага, — устало подтвердил Паша. — Интересно, отчего она белая?

— Наверное, от камней...

— Сейчас, Женя, не успею, а утром сбегаю — узнаю… — проговорил Федя.

И вдруг ребята вскочили все сразу, будто укусил их кто.

— Это наша белая гора! Наша! За ней падь Золотая! — кричал Паша.

— Падь Золотая! — махал картузом Федя.

— Дошли! Тра-та-та! Тра-та-та! — приплясывал, как медведь, Боря.

— Падь! — радостные, покрасневшие, кричали Женя, Наташа, Алик.

— Падь Золотая! — с волнением смотря на белую гору, закрывающую заветную падь, тихо сказал дедушка.

Перестали куковать кукушки. Замолчал трудолюбивый дятел. Бесшумно, как тень, над деревьями проскользнул филин. Стемнело.

Только на севере белым расплывчатым пятном выделялась гора, белая гора — последняя веха далекой дороги к сказочной пади Золотой.

Глава XVIII

ПАДЬ ЗОЛОТАЯ

Ребята почти не спали и поднялись чуть свет. Они постирали и высушили одежду, дедушка подстриг большими ножницами свои усы. Наташа тщательнее обычного наложила новые заплаты. Боря с Аликом до блеска начистили посуду. Хорошенько вычистили Савраску.

Позади осталось семнадцать дней интересного, но и не легкого пути. Сколько километров пройдено — четыреста, пятьсот? Сколько перевалили горных цепей, пересекли падей! Позади осталось и навсегда запомнившееся болото.

И сейчас, когда путь подходил к концу, ребята трезво оценили подвиг партизан дяди Сережи и дяди Васи.

Да, нужно было иметь нечеловеческую силу, железную волю, чтобы ранеными, истекающими кровью, пройти от пади Золотой до Монгона. Партизаны не пересекали болота по шоссе — его не было. Они не могли отдохнуть в поселке лесорубов, в домике у Базыра, у дедушки Михеича — ни одного домика не стояло тогда в тайге. Им даже не удавалось погреться в холодные ночи у костра — у них не было спичек. Тайга богата, но нужно иметь силу, здоровые ноги, чтобы найти хоть один съедобный корешок. Сутками они ползли по жаре, не встречая ни капли воды. Партизанам нечем было защищаться от мучительного и безжалостного бича тайги — мошки, комаров, паутов.

И, несмотря ни на что, они прошли! Да, это были великие люди! Великие герои!

— Где они сейчас? Где? — проговорил Паша.

— Чего? — спросил дедушка.

— Мы, дедушка, говорим, какие великие герои были дядя Сережа и дядя Вася! Посмотреть бы хоть одним глазком на них!

— Скажи пожалуйста! Язык у тебя… — начал было дедушка, но махнул рукой, опустил голову и больше ничего не сказал.