Страница 143 из 309
Но сегодня Димке повезло. Рядом плавно остановилась почти новая «бэха» — BMW — иссиня-черный, как полярная ночь. Водитель-украинец, узнав, что ему предстоит поездка за город, оживился и, быстро оценив внешний облик клиента, быстро ушел с волны «шансона», включив ретро-канал. Редкая услуга…
Таксисту было скучно, и он желал разговора.
— Слышали, сегодня передали по ящику, — он показал на маленький плоский монитор телевизора салона, — поправки к договору с Россией утвердили и в Москве! Все! Теперь хоть можно будет к родне съездить спокойно… Как думаете?
Квест не удивился новости. Давно было ясно, что идиотские шатания и искания кончились, и, после относительно недолгой игры в полную независимость, познав на своей шкуре ее отличия от разумной автономии, многие регионы уже осознали необходимость экономической и политической интеграции. Сказались и все «прелести» нестабильных, да еще и не охраняемых границ… Правда, сладилось все лишь после долгих газетных дискуссий, референдумов, экономических и политических торгов и скрупулезных договоренностей о полномочиях, как и о путях-методах развития территории.
Упрямилась пока только огромная Якутия, имеющая собственные вида на собственные богатства и Чукотка, которая настаивала на неких исключительных условиях, загипнотизированная близостью к процветающей Аляске.
Поддерживать беседу Дмитрию вовсе не хотелось, наболтался он за день досыта! Вот ведь, специфика работы… «Убрать рабочее место» Квесту было очень просто — закрыл рот и пошел домой! Но из вежливости он все же буркнул:
— Нормальное дело. Рано или поздно все мы умнеем.
Водитель согласно кивнул.
— Это точно. А куда едем-то?
Ехал Квест за город.
Еще из офиса он позвонил своему старому знакомому, академику Самохину и договорился о встрече этим вечером. Точнее, вроде и не договаривался, так как встреча оговаривалась давно, но без временной привязки. Позвонил просто проведать, узнать, как дела на физическом и семейном фронте, как планы поживают… Толик тут же зацепился за разговор и пригласил Димку к себе, что бы «по пивку вмазать, «все затеи сбить в кучку», да о делах происходящих побеседовать. Академик, в силу доступа к определенным кругам, был, отчасти, в курсе возникших у мушкетеров проблем.
Друзья познакомились с ним во время прошлогодних приключений, связанных с поиском упавшего ленд-лизовского самолета «Москито» с таинственным грузом на борту. Не участвуя во всех драматических, а порой и трагических перипетиях физически, он оказал им немалую помощь в анализе возможного развития событий… С тех пор светило таймырской науки и вошло в их круг.
Андрей Самохин так и не женился, и сейчас, закончив в Москве очередной проект, он прилетел на родину, где подарил себе несколько дней в виде короткого отпуска. И теперь маялся вечерами от жестокой скуки.
Искусственно заставив себя целую неделю не заниматься наукой, он был рад общению с проверенными товарищами проверенным же методом. Внезапный отъезд своего «соседа по поляне» — Донцова, прямо перед исчезновением положившего жену в больницу, заинтриговал бездельничающего физика. Ему тоже захотелось приобщиться к Приключению. Вчера академик сам позвонил Димке, но то не смог вырваться из круга навалившихся задач. Самохин напирал, так как, по его мнению, настало самое удобное время для плановой поездки на воды. И сегодня Квест плюнул на всю «незавершенку» и решил махнуть в пригород — ныне самые красивые места в районе. Надо определиться со временем старта. Да и посоветоваться надо было бы. Мощный мозг во всем полезен…
При выезде на пригородное Вальковское шоссе удирающих из пыльного города водителей и их пассажиров пугал огромный плакат, растянутый на канатах над автострадой. Если дул сильный порывистый ветер, обычное для этих краев дело, то плакат спорадически издавал оглушительный звук, сравнимый со взрывом фугаса на небольшой высоте. Отставные милиционеры и военные, которых традиционно хватало среди таксистов, с матом вспоминали горячие точки.
На полотнище был изображен несколько сюрреалистический тепловоз каплеобразной формы, напоминающей соплю. За ним послушно тянулась нитка длиннющего грузового состава. Магистраль разрезала сразу несколько ландшафтов. Тут была и тундра, и горы с лесистыми подошвами, и сонмы голубых озер в долине. Плакат рекламировал третий год намечающееся завершение строительства очередного чуда света, — нитки Трансполярной железной дороги, несколько лет упрямо подползающей к Норильску с запада. Еще немного, и Российские Железные Дороги закончат эту часть уникального проекта, так не вовремя замороженного на годы смут и территориальных расколов.
И тогда произойдет нечто гораздо более важное, чем появление у северян вариативной транспортной схемы. Произойдет неизбежное изменение психологии людей, живущих тут, на отрезанной расстояниями и климатом от материка территории.
Островитяне.
Норильчане всегда были ими. Островитяне Заполярья.
Что уж тут поделать, если в края сии «только самолетом можно долететь»… Островная психология, подогретая социалистическими призывами и задачами Партий, стала неизбежным атрибутом повседневной жизни северян.
Эта пресловутая «северная психология» была объектом восхищения и насмешек, хвастовства и ностальгии, источником казусов и слухов, легенд и баек про некую особость норильчан. О ней рассказывали детям и внукам. О том, как люди занимали деньги в московских аэропортах и вокзалах по первой просьбе страдальцев-земляков, до последней копейки потратившихся в длинных отпусках. Как забывали об этом факте, а потом, нежданно-негаданно, раздавался звонок в дверь и происходил возврат «отпускного долга». О привычке заваливаться в гости настолько поздно, что уже и времени на сон у хозяев не оставалось…
О скорости уличного разговора, якобы рожденной жуткими морозами, не позволяющими на промерзших городских улицах разглагольствовать «за жизнь» часами. О многочисленных землячествах норильчан, организованных в разных городах России и зарубежья, о том, что большинство уехавших на материк так и не нашли своего счастья в новых для них землях.
И умерли в первые же три года жизни в новой обстановке и климате, так и не приспособив усталый организм жить по-другому. Как в том известном анекдоте, где приживленная, вместо отмороженной, задница отторгла измученного насмешками чукчу.
Все это так.
Но все хорошо в меру. Неизбежно настает такой момент, когда избыток островной психологии, упоения чувством собственной оторванности начинает вредить социуму. И тогда появляется неизбежный запах местечковой плесени, провинциального уныния и торжества псевдокультуры, происходящей не от развития, а от отчаяния людей, не умеющих творить.
Негативного составляющего в психологии заполярных островитян прибавляло и то обстоятельство, что в былые годы мало кто обладал осознанным желанием жить и умереть здесь, на своей земле. «Временщики», так многие называли и себя, и других. Стремление уехать с Севера куда глаза глядят, на абстрактный «материк», рано или поздно не позволяло жить полноценно.
Ох, как мешали людям жить эти вечные поиски новой Родины!
Вот, приезжает человек в город Норильск, на самый Крайний Север из… например, Новокузнецка, где остались друзья, связи, могилы предков и практика бытия. И живет тут, работает на Комбинате или около, денежку копит, да мысли замышляет. А мысль проста, как угол дома, — накопить побольше, да и уехать на материк, оживив приобретенную квартиру. Где уж получится… Да и Комбинат поможет, предложит программу переселения, причем, в весьма определенные районы страны, ведь московских адресов на всех желающих не напасешься… Тем временем неизбежно умирает родня и близкие, и их могилы навеки остаются в мерзлой земле Заполярья. И вот наступает момент принятия рокового решения. И норильчанин покупает квартиру, но почему-то не в родном когда-то Новокузнецке, а вовсе даже и в Белгороде!
Почему так? Да потому, что все именно так и сложилось. И по деньгам такой вариант подходит, и по близости к «югам», да еще и многие знакомые уехали именно туда. Хвалят в письмах, заманивают. Человек уезжает в незнакомый климат и местность, и потом всю оставшуюся жизнь рассказывает детям и новым знакомым о Норильске — «Северной Столице»…