Страница 25 из 31
Это весьма интересное для истории освоения Севера письмо оставалось долгое время вне поля зрения историков и географов.
В 1901 г. А. М. Филиппов опубликовал русский перевод письма, снабдив его краткими комментариями, в которых повторил аргументацию Пингеля. Новым в этой публикации явилось лишь предположение Филиппова, что имя Никич соответствует русскому Никитич (Филиппов, 1901). Мы привели русский текст письма в переводе Филиппова. Прозвище Никич приведено в транскрипции И. М. Дьяконова [10].
После статьи Филиппова письмо Фредерика II не раз цитировалось в русской литературе о Севере как доказательство постоянных плаваний поморов на Шпицберген ранее 1576 г. Но зарубежные авторы до сих пор не обращают никакого внимания на это письмо.
В. В. Мавродин (1954) в книге о русских полярных плаваниях пытался доказать, что Павел Никич плавал действительно в Гренландию, а не на Шпицберген. Однако это предположение, отвергнутое уже более ста лет тому назад Пингелем, мало вероятно. Дело в том, что в письме Фредерика II указано: Никич совершает свои плавания ежегодно. Несомненно, целью его плаваний была охота, главным образом на морского зверя. На берегах Шпицбергена есть превосходные базы для охоты на оленей и песцов и на морских млекопитающих. Берега же Восточной Гренландии ограждены широкой полосой быстро дрейфующих льдов и мало доступны. В XV в. такое трудное для охоты побережье не могло ежегодно привлекать поморов из далекого Архангельска при наличии более удобного и близкого Шпицбергена.
Серьезные материалы для решения вопроса о древних поселениях русских на Шпицбергене могли бы дать археологические раскопки. К сожалению, систематические работы в этом направлении начаты скандинавскими учеными лишь в 1955 г. (Шаскольский, 1958) и пока открыты только русские поселения XVIII в.
Других достоверных сведений о плаваниях русских к берегам Шпицбергена до открытия его голландцами нам не известно.
Древняя русская рукопись, опубликованная К. С. Ба-дигиным и содержащая сообщения о плаваниях Амоса Коровинича в XIII в. в Карское и Балтийское моря, оказалась грубой фальсификацией (Мавродин, 1958).
В письме Фредерика II отмечаются два важных факта. Во-первых, за 20 лет до открытия голландцами Шпицбергена туда плавали русские, которые совершали ежегодные поездки для промысла морского зверя. Во-вторых, Шпицберген у жителей Северной Норвегии носил тогда название Гренландии. Следует отметить попутно, что один из спутников Баренца, Теунис Клаас, сообщил о находке экипажем Баренца у берегов Шпицбергена обезглавленных моржей, а также нескольких убитых китов — очевидно, результаты охоты русских (Wieder, 1919).
Есть еще одно интересное сообщение, относящееся к первой половине XVI в. Герберштейн в своей известной книге «Записки о московитских делах» пишет, что за поясом мира, т. е. Рифейскими или Гиперборейскими горами древних, находится страна Энгронеланд. Горы «покрыты постоянными снегами и льдом и перейти через них не легко, то по этой причине область Энгронеланд совершенно неизвестна» [11]. И дальше, говоря о стране Энгронеланд, автор указывает, что она находится за Печорой и Обью. Сообщение это очень странное, так как известно, что Энгронеланд — одно из широко употреблявшихся в XV и XVI вв. названий Гренландии. Здесь как будто название это применено к Новой Земле.
Но в немецком издании (1557 г.) этой книги (перевод сделан самим Герберштейном, он же написал к нему ряд дополнений) мы находим совсем другие сведения. Так, в рассказе о стране Энгронеланд Герберштейн добавляет: «Я только слышал про это от одного лица, но не видел никого, кто побывал бы в той земле» [12]. Во втором дополнении он дает совершенно другое описание положения Энгронеланд: «Энгронеланд расположена к северу против шведских и норвежских земель, но ни туда, ни оттуда не ездят через море из-за бурных ветров и льда. Над страною высятся горы, покрытые вечным льдом и снегом, так что никто не смеет переправиться через них и таким образом жители остаются отрезанными от сообщества людей. Готс-шальх Розенкрантц, сын короля Христерна (который умер при дворе цесаря Карла), бывший канцлер, говорил мне, как на нашей памяти некоторые лица отважились отправиться туда и хотя они наполовину погибли от кораблекрушения, оставшиеся все же дерзнули поехать в эту страну, но, кроме одного, погибли во льду и снеге».
Герберштейн был в Дании в 1516 г. в качестве посла к королю Кристиану II. Но, судя по тексту, он мог встретиться с Розенкрантцем и позже, при дворе Карла V, императора Римской империи, куда Кристиан II бежал вместе с некоторыми своими приближенными после свержения его Густавом Вазой в 1523 г.
B. В. Мавродин (1954) полагает, что у Герберштейна под названием «Энгронеланд» может подразумеваться как Шпицберген, так и Гренландия. Текст Герберштейна не позволяет решить этот вопрос, но следует помнить, что в XVI в. Гренландия была совсем забыта.
Точно установить время начала плавания русских к Шпицбергену мы не можем. Документальные сведения по этому вопросу относятся лишь к началу XVIII в. В упомянутой выше записке Антона Старостина говорится, что его предки плавали на Шпицберген еще до основания Соловецкого монастыря, т. е. до 1435 г. (1425 г. по М. И. Белову), но это заявление основано на преданиях.
Пришедшие в середине XVI в. к северным берегам России иностранцы увидели здесь многочисленные поселения поморов. Английский капитан Барро в 1556 г. встречал на Мурмане и вблизи Новой Земли русские промысловые суда. Барро пишет, что «русские были смелыми и хорошими мореходами и суда их шли быстрее английских». К концу XVI в. на Мурманском побережье, по иностранным данным, участвовали в морских промыслах до 7500 русских судов и свыше 30 000 русских промышленников (Ставницер, 1948).
C. Ф. Платонов (1922) сообщал, что, по преданиям, Пе-ченгский монастырь был основан игуменом Трифоном в 1533 г., а в 1562–1564 гг. сам Трифон на монастырских ладьях приходил с монахами в датскую крепость Вардегуз для продажи датчанам и норвежцам рыбы, рыбьего жира и других продуктов морского промысла. В русских писцовых книгах указывается, что в 1608 г. на мурманском береге находилось 46 становищ (Ставницер, 1948).
По другим сведениям из русских источников, в 1574 г. в Кольском посаде было 87 дворов. «И та земля лопская искони вечная наша вотчина». «Дикая Лопь» Кандалашской губы окрещена в 1526 г., когда там была поставлена русская церковь (Тихомиров, 1962).
В статье И. П. Шаскольского о возникновении Колы подчеркивается, что последняя основана не в 1264 г., как предполагали некоторые историки, а на 300 лет позже. Однако русские плавали вдоль берегов Кольского полуострова уже около 1200 г.
В 1216 г. даньщик Семен Петриловиц собирал дань с саамов Кольского полуострова (Терская волость Новгорода) — об этом свидетельствует Новгородская летопись. Вероятно, освоение Кольского побережья началось еще в середине XII в., а может быть, и гораздо раньше. Но плавания XII–XIV вв. не сопровождались заселением— русские приходили из Подвинья только на лето. Постоянные поселения русских на южном берегу Кольского полуострова возникли в XV в., а на Мурманском — с 30-х годов XVI в. (с основания Печенгского монастыря) (Шаскольский, 1962).
Все это говорит о том, что в XVI в. русские уже хорошо освоили северное побережье Кольского полуострова, имели здесь много поселений, совершали многочисленные ежегодные плавания.
Многие исследователи Севера считают, что уже в XII–XIII вв. поморы ходили на Шпицберген (Ставницер, 1948). Это предположение основано на общих соображениях о выходе русских на просторы Баренцева моря для промысла морского зверя. И хотя оно опирается на достаточно серьезные факты и может считаться весьма вероятным, все же нельзя пользоваться им, чтобы определить время появления первых русских мореплавателей на Шпицбергене с точностью хотя бы до столетия.
10
См. предисловие В. Ю. Визе к книге Ле Руа «Приключение четырех русских матросов на Шпицбергене».
11
С. Герберштейн. Записки о московитских делах. Перевод А. И. Малеина. СПб., 1908, стр. 133.
12
С. Герберштейн. Записки о московитских делах. Перевод А. И. Малеина. СПб., 1908, стр. 366.