Страница 4 из 18
Канцлер застыл, пойманный в ловушку противоречащих приказов.
Ты взволнован, Элик? — он удивился. Ты помнишь как скакал у моего стремени когда мы шли в атаку? Посмотри, во что превратились военачальник и его правая рука: дряхлый старик и раболепствующий слуга. Как только ты принесешь мне то, что нужно, все станет как раньше. Почему ты подводишь меня? У тебя есть собственные амбиции? Я должен убить тебя?
Он пристально смотрел на своего канцлера, но глаза Эллика были опущены. Когда он увидел что подданный готов сломаться, он рявкнул, «Отвечай!»
Эллик поднял глаза и герцог увидел скрытую под раболепием ярость в сером взгляде. Они скакали рядом слишком долго и сражались бок о бок слишком часто, чтобы полностью скрывать мысли друг от друга. Эллик знал каждую уловку герцога. Когда-то он играл ими. (?)
Но теперь его правая рука стал уставать от этих игр. Канцлер глубоко вздохнул. «Как и прежде, ни слова, мой господин. Но драконы прилетают к воде нечасто, и мы приказали отряду оставаться на месте, пока они не достигнут успеха.»
«Что ж, по крайней мере мы не получили весть об их провале»
«Нет, великолепнейший, еще есть надежда.»
«Надежда. Ты, возможно, надеешься, я — требую. Канцлер, ты надеешься, что твое имя переживает тебя?»
Страшная неподвижность сковала канцлера. Герцог знал его самое уязвимое место. «Да, господин.» — прошептал он.
«Ведь у тебя есть не только наследник, но еще и второй сын.»
Герцог был удовлетворен, когда голос подданного дрогнул. «Я благословлен, да, милосердный»
«Хмм» герцог Калсиды попытался прочистить горло, но закашлялся, что породило суету среди слуг: ему была предложен бокал прохладной воды а так же чашка горячего чая, белая салфетка дожидалась в руках слуги передвигающегося на коленях, в то время как еще один слуга предлагал ему стакан вина.
Едва заметный жест его руки разогнал их всех. Он хрипло вздохнул.
«Два сына, канцлер. И ты надеешься. Но у меня нет сына. И здоровье мое угасает из-за отсутствия одной мелочи. Простое лекарство из крови дракона, это все о чем я прошу. До сих пор я его не получил. Разве это справедливо, что твоя надежда на то, что твое имя услышат в веках столь велика, когда мое затихнет из-за такой мелочи? Разумеется нет.»
Под взглядом своего господина канцлер как будто уменьшался. Он сжался, его голова упала на преклоненные колени а затем все его тело опустилось, физически выражая его желание избежать внимания герцога.
Тень улыбки тронула губы герцога Калсиды.
«Сегодня, можешь сохранить обоих своих сыновей. Завтра? Завтра мы оба будем надеяться на хорошие новости.»
— Сюда.
Кто-то поднял тяжелое полотнище служившее дверью. Тонкий луч света на мгновение пронзил тьму, чтобы тут же смениться желтым светом лампы. В соседней клетушке двухголовый пес заскулил и завозился. Сельден задумался, когда бедное создание в последний раз видело дневной свет, настоящий дневной свет.
Искалеченное существо уже было здесь, когда появился Сельден. Для него прошли месяцы, возможно год, с тех пор как он чувствовал прикосновение солнечных лучей. Дневной свет — враг всего таинственного. Дневной свет мог показать, что легенды и чудеса выставленные на крытом базаре были либо уродами, либо подделками. Дневной свет мог открыть, что даже экспонаты с претензией на подлинность, были в плачевном состоянии.
Такие как он.
Свет фонаря приблизился, желтая вспышка заставила его глаза заслезиться. Он отвернулся и зажмурился, но не попытался встать. Он точно знал длину цепей прикованных к лодыжкам, и уже опробовал на них свою силу когда его впервые привели сюда. Они не ослабли, в отличие от него самого. Он лежал неподвижно и ждал пока посетители уйдут, но те задержались напротив его стойла.
«Это он? Я думал он будет больше! Он не больше чем обычный человек.»
«Он высокий. Это не заметно когда он так свернулся.»
«Я почти не вижу его там в углу, мы можем войти внутрь?»
«Не стоит заходить туда, куда достанет его цепь.»
Они замолчали, затем заговорили тише. Сельден не пошевелился. То о чем они говорили нисколько его не интересовало. Он потерял способность чувствовать себя смущенным или униженным. Ему все еще не хватало одежды, но в основном из-за холода. Иногда, между показами, они бросали ему одеяло, но не чаще чем сами вспоминали об этом. Почти никто из тех, кто следил за ним не говорили на его языке, так что мольбы ни к чему не привели.
Медленно до его затуманенного сознания дошло то, что мужчины обсуждавшие его говорили на языке который он знал и это было необычно. Калсидийский — язык его отца, выученный в провалившейся попытке произвести на того впечатление. Он не пошевелился и не подал знака о том, что знает об их присутствии, но начал прислушиваться.
«Эй! Эй ты, драконий парень! Встань. Дай господам посмотреть на тебя.»
Он мог бы проигнорировать их, тогда они бросили бы в него чем-нибудь чтобы заставить двигаться, или начали бы крутить ворот, который натягивал цепь, ему пришлось бы подойти к задней стене или его бы отволокли туда. Его похитители боялись его и игнорировали его мольбы о милосердии. Они всегда натягивали цепь когда приходили выкидывать солому, что покрывала пол его стойла. Он вздохнул, разогнулся и медленно встал на ноги.
Один из посетителей открыл рот. «Он высокий! Посмотри какие у него длинные ноги! А хвост у него есть?»
«Нет. Хвоста нет. Но он весь покрыт чешуей, сверкает как бриллиант, если вывести его на дневной свет.»
«Так выведи его. Дай посмотреть на него на свету.»
«Нет, ему это не нравится.»
«Лжец» — Сказал Сельден четко. Затем фонарь ослепил его, но он продолжил обращаться ко второй из двух фигур которые мог различить. «Он не хочет чтобы ты видел что я болен. Он не хочет чтобы ты видел что я сломлен страданиями, что моя лодыжка вся в язвах от цепи. И больше всего он не хочет, чтобы ты видел что я такой же человек как и ты.»
«Он говорит!» Человек выглядел скорее пораженным, чем испуганным.
«Да, но ты достаточно мудр, чтобы не слушать его. Он наполовину дракон, а всем известно, что дракон способен заставить человека поверить во что угодно.»
«Я не дракон! Я человек, такой же как и ты, измененный по воле дракона.» Сельден попытался выглядеть сильным, но силы ему не хватало.
«Видишь как он лжет. Мы не отвечаем ему. Позволить ему вовлечь себя в беседу значит попасть под его чары. Без сомнения, именно так дракон соблазнил его мать.» Человек прочистил горло. «Итак, вы его видели. Мой хозяин не хочет продавать его, но говорит, что выслушает вое предложение, раз уж ты проделал такой путь.»
«Мою мать..? Это нелепо! Этой дикой выдумке не поверит даже ребенок. И ты не можешь продать меня, ты мной не владеешь!» Сельден поднял руку и попытался прикрыть глаза от света, чтобы видеть говорившего, но это не помогло. На его слова даже не ответили. Вдруг, он почувствовал себя глупо. Проблема никогда не заключалась в языке, всегда все дело было в нежелании увидеть в нем что-то кроме дорогостоящей диковины.
Они продолжили разговор, как будто он и не заговаривал.
«Ну, ты знаешь, что я всего лишь посредник, я покупаю его не для себя. Твой хозяин просит очень высокую цену. Человек которого я представляю богат, а богатые люди скупее бедняков, как говорят. Если я потрачу его деньги, а человек-дракон разочарует его, он потребует с меня не только деньги.»
Перед его слезящимися глазами были два силуэта. Два человека, которых он даже не знал, спорили о том сколько стоит его жизнь. Он сделал к ним шаг, волоча через заплесневелую солому свою цепь. «Я болен! Вы что не видите? В вас что, нет ни капли порядочности? Вы держите меня здесь в оковах, вы кормили меня полу-сгнившим мясом и черствым хлебом, я не видел дневного света… Вы убиваете меня!»
«Человеку, которого я представляю, нужны доказательства, прежде чем он потратит столько золота. Позволь сказать тебе прямо, за ту цену что ты просишь, ты должен позволить мне отправить ему что-то как знак доброй воли. Если то, что ты о нем говоришь правда, твой хозяин получит цену которую просит. И оба наших хозяина будут довольны нами.»