Страница 6 из 151
Гонец замолчал.
— Не сомневаюсь, что возьмет… — кивнул Рахмани. — Щедрая награда. Тем не менее… Ты очень торопился, но не все рассказал.
Они были еще достаточно далеко. Еще можно было обдумать, как поступить. И мальчик наверняка не виноват, он действительно бежал, чтобы предупредить. Но кое-кто умеет гадать не хуже придворного астролога. Кое-кто вычислил Рахмани уже давно, а сегодня их задача одна — не дать ему дотянуться до Камня.
Любой ценой.
Рахмани едва заметно кивнул повару. Учтиво склонясь, Хо-Хо поставил перед гостем пиалу душистого чая и миску со свежим чак-чаком. Все, кому довелось разделять трапезу с ловцом Тьмы, взахлеб рассказывали о сладких угощениях, которые ему привозили друзья с Хибра, о покрытом коврами дастархане под сводами полированного огнем льда, о булькающем пузатом кувшине, через который хозяин курит вишневый дым… Во владениях лучезарного короля Ютландии, Исландии и Гренландских фиордов Георга Второго не привыкли к травяным чаям и таявшему на языке медовому хрустящему хворосту. Поэтому гонец вначале робко прикоснулся к сладости, а затем, осмелев, набрал полную горсть.
— Да, я не все сказал. Отец предупреждал меня, что ты хитер и мудр… Я не сказал тебе то, что мне довелось услышать в академии и в гостиницах. Собирается экспедиция, много людей, много ушей. Четверо благородных ярлов, два баронета из Верхней Франкии, вассалы нашего короля, много людей… Поговаривают, что живой Камень хочет купить не только Его величество. Якобы, в городе Джелильбаде, в створе Янтарного канала видели людей с печатью Искандера Двурогого…
— Глаза человека слабы и часто принимают желаемое за правду, — уклончиво ответил Саади.
— Это так, — гость зажмурился, растягивая наслаждение от сладости чак-чака. — Как тебе, несомненно, известно, с Янтарного канала в Джелильбаде собирают бакшиш визири султана Омара. Им служат специально обученные змеи. Все караваны, проходящие по каналу, змеи отследить не могут, но двоих берсерков с печатями Двурогого им удалось заметить наверняка. Печать изнутри, на запястье, там, где женщины носят отравленные кинжалы.
— И что? — лениво спросил хозяин иглу. — Их поймали и пытали?
— Это мне неизвестно, — грустно признался гость. — Как ты понимаешь, в Янтарном канале никто не вправе обнажить оружие… — Гость скороговоркой прочел молитву Оберегающему. — Вероятно, македонянам удалось скрыться. Это означает…
Сын придворного астролога продолжал разглагольствовать, гордо демонстрируя ловцу Тьмы свою эрудицию и знание дворцовых интриг, но Рахмани уже обогнал его мыслью. Как всегда в минуты опасности, он легко скользил над частностями, отталкиваясь лишь от значащих вершин. Если секретные посланцы Александрии прошли по Янтарному каналу в Джелильбад, положение становится крайне неустойчивым. Две тверди не могут враждовать бесконечно, слишком много разных народов живет на каждой, и не так мало Янтарных каналов трепещет над бездной тьмы. Есть такие Янтарные каналы, по которым пробираются единицы, слишком в неудобных местах они расположены. Например, под водой, или в горных ущельях, где джинны выпивают весь воздух. Сам Рахмани знал на Хибре, по крайней мере, два канала, по которым ни один караванщик в здравом уме не повел бы лам или двугорбых… Если македоняне осмелились пойти по одному из охраняемых торговых путей, значит, они очень торопились. Им нужно было именно в Джелильбад, как можно ближе к Бухруму…
После последней войны между Великой степью и Хибром, когда кровь попала в Янтарные каналы, многие из них захлопнулись. Восемнадцать лет назад, по исчислению Великой степи, наследники Искандера заключили мир с Хибром и поклялись торговать с ним только через твердь Зеленой улыбки. Клятву скрепили своим присутствием Слепые старцы. Если агенты Александрии нарушили мирный договор, значит, не зря Рахмани встретил продавца улыбок…
Значит, Марта Ивачич нашла настоящий живой Камень! И кое-что еще. Теперь за ее жизнь никто не даст и медного динария Горного Хибра…
— Ты очень умен для своих лет. Ты, несомненно, станешь ярлом, — похвалил Рахмани, подливая гостю алого каркадэ. Он не смотрел юнцу в лицо, но ощутил, как юноша вспыхнул от похвалы. — Однако, ты снова рассказал не все.
Щуплый Хо-Хо поставил на походный дастархан пиалу с ореховым щербетом и удалился, чтобы проверить делянки с охранными грибами. Грибы повар высаживал сплошной полосой, по окружности, в ста локтях от иглу. За полосой грибов валялись немногочисленные скелеты мелких животных и птиц, сунувших любопытные носы и клювы куда не следует. Сиреневые грибы плохо росли в промерзшей почве, если их ежедневно не поливать свежей кровью. Неважно, чьей. Годилась любая кровь — эму или хаски, хотя, лучше всего, конечно, человеческая…
— Не все, не все рассказал, — самодовольно рассмеялся гонец. От чая он раскраснелся, повеселел. Наверное, тот, кто его послал, именно так ставил задачу — завоевать расположение ловца Тьмы.
«Теперь он вернется к отцу и скажет, что подружился со мной, — вздохнул Рахмани. — А отец даст ему подзатыльник и шепотом прикажет заткнуться. И будет прав. Астрологу прекрасно известно, что с Рахмани Саади невозможно подружиться…»
— Отцу доложили, что в Джелильбад пришел редкий караван из страны Хин, и в караване далеко не все торговцы. Также стало известно, что император Чи объявил о строительстве новой библиотеки, которая прославит Поднебесную. Объявлено, что библиотека скупает все Камни пути. Также объявлено, что любой… — гонец перекрестился, — что подарок любого уршада, распавшегося на территории страны Хин, отныне является собственностью государства. Того, кто попытается утаить любой подарок, ждет смерть на бамбуковых побегах. Император поручил тайной службе сопровождать каждый торговый караван. Отец сказал, что ты знаешь, кого императоры Хин набирают в тайную службу… Это не люди, это бесы…
— Вот как, — повторил Рахмани. Эту новость он уже слышал, но не связал ее с находкой Марты. Буквально вчера на голубой ледяной крыше иглу приземлился ястреб от вора из Брезе. В Брезе прорвался Янтарный канал, правда, слабенький. Пока что открыт только на твердь Великой степи и пропускает не больше десяти человек за меру песка…
Вор из Брезе был уважаемым человеком в своей гильдии, его словам Рахмани доверял. Через контрабандистов стало известно, что император Чи действительно призвал на службу всех красноглазых номадов. Тех, кого суеверный сын астролога называл бесами. Никакие они не бесы, засмеялся про себя Рахмани, мальчик не видел настоящих бесов. Однако, номады опасней иных бесов… Они многое умеют. Например, умеют одним глотком выпить воздух из долины и обречь целое войско на удушье. Или могут сделать так, что человека, укрывшегося в крепости, насмерть заклюют ласточки и воробьи. Они скитаются между горными монастырями и подчиняются только монахам Поднебесной, именуемым еще гончарами, за умение лепить исключительно прочные горшки, для все тех же номадов…
— Кроме того, люди болтали о монахах…
— О каких монахах? — быстро спросил Рахмани.
— Якобы нищих из ордена Доминика. Якобы в Галлии нищие монахи бродят по тавернам и предлагают тысячу франков тому, кто раздобудет Живой камень. А некоторые утверждают, что это совсем не монахи…
Рахмани нахмурился. Под монашеской рясой несложно спрятать все, что угодно. Например, лишнюю пару конечностей. Или ядовитого гоа-гоа-чи. Или сложенные крылья, и отнюдь не из белоснежных перьев. Рахмани приходилось встречать и такое, но с юношей-венгом он не собирался делиться своим опытом.
— Тысячу? Так вот почему в Гагене собралась такая толпа, — произнес Саади. — А я, глупец, поверил, что они снова ищут закованный во льдах парусник. Они ринулись за тенями…
— В Латинии ходят слухи, что орден Доминика настаивает на новом крестовом походе на Хибр.
— Что-о?! — Рахмани не сумел сдержать изумления.
В отличие от собеседника, он хорошо представлял себе, что такое орден. С орденом Доминика он имел дело дважды — твердые люди. Прежнее влияние они, конечно, утратили еще столетие назад, когда на Зеленой улыбке без разбору жгли правых и виноватых. Ловец Тьмы никогда не считал себя шпионом во вражеском лагере, он добровольно и даже с удовольствием выполнил свою секретную работу, хотя мог бы уклониться. Отцы достойно оплатили его труд, и после этого его трижды призывала братия не менее могущественного клана — ордена Франциска. Рахмани и там не заслужил нареканий. Шесть вьючных лам, груженных серебром, монахи пригнали в условленное место. Честная сделка, честные партнеры, но Рахмани предпочел бы больше не встречаться…