Страница 19 из 151
— Мы будем учить тебя и других девочек, способных стать волчицами, — сказала Мать. — Раджпура и инка когда-то были одним народом, до того, как порвалась пуповина, связывающая нас с Западным материком. Это была единая земля, задолго до того, как появились первые Камни пути…
— Камни пути? Что такое Камни пути?
— Ты научишься их находить в кишках уршадов.
— Я боюсь…
— Я тоже боюсь. Мы все боимся, это правильно. Мы же не духи, а люди.
— А почему же?..
— Потому что так требует наш долг. Иногда девочка рождается с духом Дочери волчицы, как ты. Ей дается слишком много, гораздо больше, чем другим дочерям и сыновьям народа раджпур. Но когда человеку много подарено, еще больше он должен отдать.
— Кому отдать? Духам?
— Я учу тебя два года, а ты все такая же бестолковая! — Старуха отвесила мне подзатыльник. — Духи даруют силу не для того, чтобы ты вернула ее назад. Получила — отдай людям.
Я слушала Мать Красную волчицу и ощущала себя бесконечно глупой. Я никак не могла взять в толк, где же во мне неведомая сила, которой почему-то надлежит всю жизнь делиться с другими.
— А камни? Разве они были всегда? А уршады были всегда?
— Уршады были всегда, на них держится мир. А Камни… Уршады то рождают их часто, как детенышей речной крысы, то оскудевают. Мудрецы-торгуты говорят: это оттого, что четвертая твердь то слишком близко от нас, то снова слишком далеко. Когда-нибудь, если мы не перехватим ее, она оторвется навсегда, и мир погрузится во мрак…
Я поежилась, вспомнив ночную темноту Леопардовой реки, когда обе луны прячутся за дождевыми тучами. Именно так я представляла себе мир, погрузившийся во мрак.
— Мать волчица… — робко позвала я. — А четвертая твердь к нам так же близко склоняется, как Смеющаяся луна? Или как Гневливая, которая бродит по осторожной тропе, не приближаясь к водопою? И можно ли?..
— Можно ли застать четвертую твердь на купании в реке? — Мать волчица расхохоталась так, что вокруг нашего шатра с гомоном взлетели лесные птицы. — Нет уж, она не придет купаться в реку, ха-ха! Она всегда рядом, но не так, как Зеленая улыбка или Хибр. Она качается взад-вперед, взад-вперед, и никогда рядом, ха-ха…
Я слушала старуху и пыталась представить себе громадную твердь на качелях, похожую на девочку, искалеченную оспой. У меня ничего не получалось. Моего слабого воображения не хватало для осознания, что мир столь огромен, и в нем, за тысячи гязов воды, живут далекие и страшные родственники. Хотя уршады были ближе и страшнее, они превращали человека в кучку бурой слизи и отвратительных бесов.
Уршады на тверди живут всегда, строго сказала Мать волчица. Но когда-то давно, мудрые Матери умели обходиться и без них. Они легко проникали в мир четвертой тверди и приносили оттуда осколки счастья.
— А зачем она нам, четвертая твердь? — спросила я. — Разве нам плохо здесь?
Мать Красная волчица надолго замолчала, вглядываясь в бирюзовую пропасть над головой. Там кружили падалыцики, высматривая умерших вьючных животных, там в лучах желтой Короны купались дрожащие миражи невиданных городов. Внизу же, под кудрявым лесным пологом, топтался и разноголосо кричал Шелковый путь.
— Четвертая твердь рядом, но туда не попасть по Янтарным каналам, — печально заметила Мать волчица. — Когда-то четвертая твердь была еще ближе, но теперь она удаляется. Уже давно она удаляется. Когда-то она покинет нас навсегда, и тогда мир Великой степи погибнет, так записано в хрониках мудрецов-торгутов… Там, на райской тверди, люди и духи живут сытно и счастливо и любят друг друга. Там нет войн, нет кровной вражды и обмана…
Послушай, девочка, я буду учить тебя всему, что знаю. Потом я отдам тебя в обучение к тем, кто знает больше, чем Матери волчицы. Не перебивай и не реви!.. Ты пройдешь по Шелковому пути и вернешься домой. А если ты не вернешься, значит, ты недостойна стать Красной волчицей. Ты будешь искать четвертую твердь, так же как ее искали мы, не только на Великой степи, но и на Хибре, и на Зеленой улыбке. Ты будешь искать ее и найдешь, потому что ты не такая, как другие. Ты найдешь твердь, где все народы счастливы и мирно спят, отбросив оружие. Ты родилась, чтобы спасти Великую степь…
8
К СЫРОМУ БАРЬЕРУ
К чему Рахмани не мог привыкнуть на севере, так это к холоду. К холоду приучить себя было невозможно. За годы, проведенные на границе тьмы, он опробовал несколько методик укрощения плоти, но ни одна не выручала надолго. Во время странствий по стране раджпуров молодой Саади встречал архатов, способных неделями обходиться без еды, способных спать, зависая в воздухе, и одной волей останавливать облака. Однако и их власть над сущим оказывалась кратковременна по сравнению с вечностью. Саади некоторое время провел в одной из школ «малой переправы», не прикасаясь к чужому богопротивному знанию, но изучая его. Архаты умели многое, но вряд ли научили бы, как неделю провести на льду, под пляской огней…
До того как на юге погаснет последний отблеск дня, можно было двигаться абсолютно прямо, держа курс на созвездие Мышат. После того, как темнота завладеет миром, для одинокого человека существовали две возможности. Точнее — три. Первый путь — это сломя голову бежать обратно к родному иглу, под охрану заговоров, собак и сиреневых грибов. Под охрану света. Второй вариант, к которому Рахмани очень хотелось склониться, — заночевать в одном из иглу, возле Сырого барьера, там, где в результате разлома возникла складчатая, неровная стена льда. Там не так ветрено, и всегда имеется запас дров для утомившихся путников. Переждать безлунный цикл и ночами пробираться к Гагену, к Янтарному каналу…
Но Рахмани предпочел третий путь. Опытный глаз различал почти незаметные вешки, следы от полозьев, брошенные и вросшие в лед объедки. Здесь много ездили, до Сырого барьера в лунные ночи считалось почти безопасно. Полозья с шелестом резали сухой снег, мороз кусал Рахмани за щеки, заставлял кутаться в меховую выворотку и натираться жиром. Верный Ванг-Ванг щурился на небо, по горло замотавшись в меха, иногда бросал косые опасливые взгляды на молчащего хозяина, на сосульки, повисшие на платке, закрывающем рот Рахмани. Ванг-Ванг немало повидал за годы службы семье Саади. Он видел, как бородавчатый уршад забирает цветущих юношей, как разрезают животы женщинам, в которых поселились личинки гоа-гоа-чи, как рубят ноги собирателям жемчуга, которых ужалила медуза-амфора, чтобы яд не добрался до жизненно важных органов…
Но Ванг-Ванг никогда еще не видел, как призраки дарят улыбки.
Между Трубадуром и Святым семейством уже покачивалась первая лилово-розовая полоска, провозвестник грядущей полярной радуги. Ванг-Ванг обожал северное сияние, хоть и боялся. На его далекой тайской родине такого не увидишь за любые деньги. Рахмани даже завидовал восторженности пожилого невольника, его самого давно не трогала красота ночного неба. Свистели полозья, хрустел снег под ногами, под перекладиной саней покачивался костяной божок алеутов, подаренный Рахмани добрым приятелем Ларси…
В позапрошлом сезоне опытнейший проводник, венг Ларси, вел четыре упряжки с плато Четырех столбов. С ним был его сын, шестнадцати лет, и четверо руссов, крепкие и богатые. Они щедро заплатили ловцу Тьмы серебряными далерами и собольими хвостами и уговаривали его остаться на ночевку прямо на плато. Они ничего не нашли в течение двух недель, хотя им было явлено достаточно добрых предзнаменований. На упряжку садилась полярная сова, падали звезды и дважды видели дикую страусиху с птенцами. Лишь в последний день контракта им повезло, если то, что произошло позже, можно назвать везением. На плато Четырех столбов зоркие глаза младшего венга углядели что-то темное под ледяным торосом. Руссы остановили упряжки, прекратили отгонять мороз огненной водой и достали ледорубы. Им долго пришлось брести пешком, проваливаясь в трещины, скатываясь с острых уступов. Хаски не могли сопровождать их по грудам ледяных глыб. Наконец, мужчины достигли загадочного предмета. Несомненно, это был один из подарков Вечной Тьмы, заброшенный из иного мира.