Вожак младшей стаи

По понятным причинам разговор продолжился уже утром за завтраком. В принципе, кормили Федьку с Нинкой тем, что приготовили для детей — своего рода, снятие пробы. То есть блюдами сбалансированными и не отличающимися особо большим разнообразием. Только по выходным Мелкая «прорывалась» на кухню и уж тогда на столе появлялось привычное для Прерии изобилие закусок и деликатесов. В этих случаях к ним присоединялась Гроза, любившая многое из человеческой стряпни.

Но сегодня, в среду, всё выглядело прозаически.

— Нин, я так и не понял, из чего ты заключила, будто нас приняли в беспортошные. Не в учебнике же это написано!

— Ты когда свой счёт последний раз проверял, о муж мой доверчивый! — Мелкая и не думает кокетничать или загадочно улыбаться — они вдвоём за столом.

— Не помню. Я вообще не помню, когда расходовал сколь-нибудь значительные суммы. Так, бывало приходилось расплатиться в магазине или в кафе — но это же сущая мелочёвка!

— То-то и оно, что зарплаты у нас большие, а траты ничтожные. Я проверила — запросила историю движения средств в наших кошельках, и обнаружила, что некто орудует там, как в собственном кармане. То снимает, то добавляет. На самом деле — это беспортошные организовали сообщающиеся сосуды между своим общаком и нашими сбережениями. То есть, если бы мы с тобой нуждались в средствах на постройку дома или покупку квартиры, ну, или пожелали бы обзавестись собственной яхтой — тогда денег нам бы подкинули в виде бессрочного беспроцентного кредита. Но реально это мы с тобой постоянно выделяли средства на развитие производства, субсидии в науку, разработку вооружений и вообще на всё, на что тратится государство. Потому что беспортошные на всю катушку кредитуют нашего тирана.

— Беспортошные, это «дяди»? — осторожно попытался уточнить Федя.

— Они в первую очередь. Но в их числе и сам Стёпка-тиран, и Деллка Ланская и ещё куча народу. Думаю, где-то процентов десять населения. Многие — выпускники Плёткино. Там у них гнездо. Берут ведь в эту партию не всех подряд, а людей активных, состоявшихся, тех, кого полагают надёжными.

— Это, конечно, интересно, — протянул Нах-Нах, намазывая на бутерброд чёрную икру. — Но у меня этой весной из группы три человека готовы выпуститься в школу. И они хотят идти в поход. А остальные двадцать два ребёнка до этого ещё далеко не доросли. Ума не приложу, что с этим делать! Буду связываться с отделом образования и ходатайствовать о включении их в какую-нибудь другую группу, хоть бы даже и семилеток.

— Не, ну ты хоть понял, что тебя много лет систематически грабят? — заломила бровь Нина.

— Не, ну кончай про всякую фигню рассуждать. Тут горе такое у двух мальчиков и одной девочки. Ведь они мне верят!

Заглотив лошадиным глотком остатки кофе, Нах-Нах помчался к месту сбора воспитанников. Нина допила свою чашку неторопливо, чуть заметно, буквально «про себя» улыбаясь. Прав был тогда, десять лет тому назад, Скопцов — на таких сумасшедших, как её Феденька, и держится этот большой и сложный мир.

Отдел образования внял воплям о помощи и прислал двух практиканток из дошкольного техникума. Потому что иначе не было никакой возможности вызвать Фёдора Кирилловича хоть «на ковёр», хоть на коллегию — он наотрез отказывался оставлять группу без наставника. То есть, скажем, Мила, да та же Гроза, конечно, могли бы присмотреть за воспитанниками, но подобное Федьку не устраивало категорически — дети, по его мнению, должны постоянно находиться в развитии, а не коротать время в ожидании, когда у вечно занятых взрослых до них дойдут руки.

Но в этот же момент в мавританский дворец, в последнее незанятое крыло, въехала школа подготовки космонавтов. Вместе со своими качелями-каруселями, колёсами и центрифугами. Так велел тиран. А Нах-Наху пришлось ставить у батута постоянный пост — ребёнок-несмышлёныш с подобного снаряда может улететь очень далеко и переломаться в хлам. На пост этот, по Федькиному настоянию назначали одного из инструкторов школы, чтобы не примитивно гонял детей прочь от «прыгалки», а следил, инструктировал и показывал.

Фермики обложили всё вокруг надувными плитами и затянули мягкими сетями.

Собственно, интрига стала понятна ещё до того, как тиран и деспот лично явился сюда с ревизией — министра по сношениям с инопланетянами было необходимо подготовить к полётам в космос отнюдь не на пассажирском корабле. Поскольку направить его в специальную школу оказалось решительно невозможно, то саму школу перевезли к месту его основной работы.

По коридорам застучали каблуки курсантских ботинок, а у воспитанников появилась большая куча интересных игрушек. Случалось вытаскивать самых пронырливых из аудиторий с занятий, скажем, по баллистике или по ориентированию на околопланетных орбитах. Что же касается учебных макетов или тренажёров… в общем, стало заметно хлопотней.

— Ново-Плесецк скоро придётся переименовывать в Старые Васюки, — сказал Степан Асмолов, пройдя по коридорам недавно ещё такого тихого «мавританского дворца». — Центр жизни планеты явно начинает концентрироваться здесь, в Утково. Федь! Пошли, устроим с Рысью защиту техпроекта перед тобой и преподавательским составом школы.

— Какого проекта?

— Челночёк для высадки на Фионе. Ну, сам понимаешь, нужно так планировать прибытие для знакомства, как будто там нас никто не ждёт с распростёртыми объятиями и полными цистернами водорода для заправки. То есть, даже на готовую полосу могут не пригласить.

— А как же секретность? — озадачился Фёдор.

— Всему свой срок и своя мера.

Техпроект оказался интересен тем, что для сообщения движения аппарату планировалось использовать маломощные ядерно-реактивные двигатели, закреплённые на поворотных консолях — своеобразное повторение схемы коптера. В безвоздушном пространстве это позволяло маневрировать без использования отдельных двигателей ориентации, хотя и довольно размашисто. При горизонтальном же полёте в атмосфере в качестве несущей плоскости использовалась поверхность «брюха» фюзеляжа и для управления служили небольшие крылышки. Основным грузом этой машины было собственно рабочее тело — водород, связанный губчатым содержимым весьма ёмких баков.

Экипаж из трёх человек располагался в скромных размеров кабине. Имелись также малюсенькие камбуз и санузел — в расчёте на длительный полёт в том числе, в условиях невесомости.

Федьке в этом проекте понравилось решительно всё, но остальные слушатели забросали Рысь и Степана множеством вопросов. Асмолов — не просто тиран. Он ещё и довольно опытный конструктор. Вот ему и пришлось отдуваться за несущие элементы, прочность на скручивание и излом и почти всё остальное, что внутри.

Рысь обосновывала маневровые характеристики кораблика — тоже немало копий пришлось поломать. Не то, чтобы проект «валили», скорее, он обрастал деталями.

После убытия Степана и Рыси Мелкая смоталась в Плёткино, привезла оттуда Еву Бероеву и сдала в школу космонавтов. И это весной, «вырвав» девочку из третьего класса посреди учебного года. Ей ведь всего-навсего девять лет! Куда смотрят родители?

Словом, интенсивно шла подготовка к решительным действиям по проникновению в пространство, где возможна встреча с землянами. Федька, конечно, отмечал это про себя, но концентрировался всё-таки, на главном: трое старших его воспитанников завершали дошкольное образование и готовились к серьёзному испытанию — походу через дикие места. Нужно было подыскать для них наставника-следопыта из местных. Провести пробные вылазки-прогулки. Обсудить ассортимент патронов к ружьям — да куча работы на фоне того, что остальные двадцать два охламона тоже требуют внимания, что самому воспитателю необходимо ходить на тренировки и посещать занятия в школе космонавтов — разъёмы, штуцеры, клеммники, информационные шины и силовые приводы — это не считая систем управления, наблюдения и связи.

Целый мир. Мир напичканный техникой и математикой.