Страница 19 из 88
– Э-э! – Денис даже попридержал Шаки за руку, когда та решительно потянула вниз молнию комбинезона. – Тогда не здесь. Пойдемте на нудистский пляж.
– Ну, как знаешь, – раздраженно фыркнула Шаки. – Напридумывали себе условностей.
Они прошли еще метров триста, утопая по щиколотку в горячем песке. Солнце блестело в спокойной воде, как разлитая ртуть, вдали, у самого горизонта, маячили паруса яхт. Треск водных мотоциклов заставлял громче кричать охотящихся чаек.
Шаки с любопытством вертела головой по сторонам, но и ее саму разглядывали с не меньшим интересом.
Нудистский пляж вплотную примыкал к общественному, их не разделяла никакая граница, и Шаки еще раз недоуменно пожала плечами, когда Денис сказал, что вот здесь они наконец могут раздеться.
Шаки с облегчением стянула с себя комбинезон, насмешливо посмотрела на своих замешкавшихся спутников и, не торопясь, пошла к воде.
Она шла, гордо вскинув голову, не глядя ни на кого, зато весь пляж, казалось, замер на мгновение и устремил свое внимание на ее грациозную фигуру. Денис тихо присвистнул, когда Шаки неторопливо поднесла руки к голове, словно поправляя несуществующую прическу.
Перед тем как войти в воду, Шаки обернулась, увидела усевшихся на краю пляжа «санитаров», так и не снявших с себя даже рубашек, и задорно рассмеялась, заметив с каким неодобрением смотрит на них голая, явно семейная пара.
10. Анита
В доме было тихо, и сколько Анита ни прислушивалась, лишь иногда раздавались неспешные шаги по коридору или по лестнице. Тишина была настороженной, больничной. Или тюремной.
Прибирали в комнате, очевидно, во время ее отсутствия, когда за Анитой приходили мужчины и отводили к профессору Поланскому для беседы. Впрочем, и прибирать-то особенно в комнате было нечего. Стол, стул, кровать. Компьютер – странная машина, которой Аниту обучили пользоваться во сне. Зачем ей эта штука, непонятно...
Теперь, когда наконец стало ясно, что в действительности случилось, Анита начала осознавать и произошедшие с ней перемены. Она прислушивалась к самой себе так же, как к тишине в доме. В прошлой, как теперь кажется, безвозвратно утерянной жизни она не умела читать, говорила только на мягком южном диалекте, а теперь вдруг мир внутри нее словно взорвался, наполнив все вокруг другим смыслом и пониманием.
Забавно было бы увидеть, как повел бы себя отец Николас, очутившись здесь, подумала она. Наверное, проклял бы всех, обвинил в сговоре с дьяволом весь мир. Но теперь грязные города, страх перед кострами, недоверие к науке– все в прошлом. Аните пытались внушить, и успешно, что ей нечего бояться. Если страх и остался, то это только страх перед собой.
В остальном она доверилась людям, сумевшим спасти ее, безоглядно.
Поланский, такой ухоженный и чистенький, такой обходительный и ласковый, казался Аните существом высшего порядка, спустившимся на землю только для того, чтобы сберечь ее душу, протянуть руку помощи.
Когда ее первый раз привели в кабинет к профессору, все в Аните затрепетало, словно пробуждение от жуткого сна было всего лишь кратковременной отсрочкой от пытки. Но доктор сумел сразу успокоить ее одним движением своих холеных рук, одним взглядом. Он рассказал без утайки и про ее прошлую жизнь, и о том, что ее ожидает в будущем, в котором нет места насилию.
И даже то, что до сегодняшнего дня Аниту держали взаперти, не смогло поколебать уверенности, что это делается исключительно для ее собственного блага.
Еще бы! Разве не следует опасаться этой страшной молодой эфиопки, что бросилась на профессора, когда Аниту пригласили познакомиться с теми, с кем ей предстояло работать. А другие странные непонятные люди, вроде вечно невозмутимого китайца или англичанина с ртом ящерицы, чей неподвижный взгляд заставлял сжиматься сердце, как под взглядом змеи.
Если профессору Поланскому и Винсенту Фроггу нужен этот проклятый генератор времени, то Анита его отыщет, чего бы ей это ни стоило. И какое счастье, что ее умение видеть скрытое – на самом деле не проклятие дьявола, а божий дар, благодаря которому она и оказалась здесь.
Сегодня Поланский разрешил покидать комнату и даже выходить на улицу, но делать это Аните почему-то не хотелось. Она слышала движение в соседних комнатах и даже видела, для чего ей пришлось напрячься, как молодой человек за стеной вдруг вышел в коридор и проследовал к эфиопке, а еще раньше туда пошел индеец с красноватым, словно присыпанным кирпичной пудрой лицом. Но сама Анита никуда не желала уходить. Если будет надо, она немедленно присоединится к остальным, но сделает это только для успеха обшей работы. А так ей нет никакого дела до других.
Анита отвлеклась от происходящего в доме, подошла к столу и включила компьютер. Впервые она сделала это вполне осознанно, не введенная в транс лекарствами или гипнозом. Раньше, после принудительных уроков, она с отвращением рассматривала свои руки, двигавшиеся, казалось, совсем не по ее воле, удивлялась, каким образом на экране монитора возникают буквы и символы, двигаются цветные картинки, словно обрывки чужого сна. Но теперь она вполне владела собой. Мало того, ею сейчас двигало не только простое любопытство, но и азарт.
Карта Германии возникла на экране дисплея, и Анита отыскала свой родной городок, который увидела вначале словно с высоты птичьего полета. Она увеличила изображение и проследовала вдоль улиц, которые сейчас носили совсем иные, чем прежде, названия, отыскала собор и, опустившись на землю, вошла внутрь под его готические своды. Распятие, все то же самое, что запомнилось ей с детства, можно было разглядеть до мельчайших деталей, но сосредоточиться мешал звуковой комментарий, и Анита отключила звук. Она ожидала, что ею овладеет все то же благоговение перед лицом мученически погибшего Бога, но неожиданно обнаружила, что не в силах молиться, глядя на картинку, хотя изображение было до боли реалистичным.
Нет! Анита откинулась на спинку стула и выбрала другую программу. Потом зачем-то вошла в Интернет, отыскала берлинские новости, но читать не стала.
Она уже знает про этот мир достаточно. Что могут прибавить или изменить последние новости, перемежающиеся рекламой дезодорантов и шампуней, колготок и марок автомобилей, салфеток и кухонной посуды? Надо думать не об этом, а о предстоящем задании. Если Фрогг и Поланский говорили, что именно Анита и другие отобранные ими люди могут отыскать затерянный в настоящем генератор, то так оно и есть. Иначе не стоило бы затевать этот грандиозный поиск во времени, собирая команду из таких непохожих друг на друга людей.
Анита вдруг поняла, что ни Поланский, ни Фрогг не говорили о генераторе ничего конкретного. Даже того, как он выглядит. Даже того, каким образом проявляется его действие. И проявляется ли оно вообще? И в какой стране, в каком месте земного шара генератор может оказаться хотя бы предположительно?
Это неожиданное открытие заставило Аниту оторваться от компьютера и встать из-за стола. Ничего себе задание – искать то, о чем не имеешь ни малейшего представления! Но, может быть, она была невнимательна? Может быть, она пропустила какое-то ключевое слово или намек? Надо бы поговорить об этом с остальными.
Неожиданно в доме началась суета. Невыключенный монитор ярко мигнул и погас. Кто-то пробежал по коридору, потом, дробно стуча каблуками, скатился по лестнице. Раздался почти истеричный крик профессора Поланского: «Немедленно вернитесь!»
Такого раньше здесь никогда не происходило. Жизнь в доме протекала размеренно и сонливо. Переполох явно вызван каким-то неординарным событием.
Анита машинально толкнула дверь, и та послушно распахнулась. Почти одновременно рядом открылась дверь Сеймура Гаррета. Из-за угла коридора, двигаясь стремительно, но неуклюже, показалась фигура Винсента Фрогга: лицо покраснело, как будто его вот-вот хватит апоплексический удар, правая рука шарила под пиджаком около груди, словно Фрогг пытался вытащить из кобуры оружие, но так до конца и не решил, стоит ли это делать.