Прячьтесь! Будет ограбление!

  – Эй, у меня проблема, – наконец донесся сдавленный шепот. – Подтолкните меня, а?

  – Ну как всегда, – обреченно вздохнул Шутов и, вместе с другом схватившись за торчащие из дырки ноги, попытался протолкнуть Гошу в туннель.

  Однако сколько бы они ни возились, все было безрезультатно – Покровский застрял капитально.

  – Толкайте сильней... – руководил шепотом с другой стороны забора Гоша. – Так... сильнее. Нет-нет, легче. Толкайте левую ногу. Нет, стойте! Больно!..

  Провозившись минут пять, но так и не добившись спеха, запыхавшиеся Глебов с Шутовым уселись на край канавы и уставились на торчащие ноги.

  – Вот боров, – раздраженно пробормотал Сергей.

  – Слушай, Серега, я тут подумал. А что за собака могла вырыть такую здоровенную нору?

  – Эй-эй-эй! – донесся из-за забора взволнованный голос Покровского. Его ноги задергались. – Парни, тащите меня обратно! Быстро! Парни! Эй-эй! Фу, отойди от меня, чудовище!..

  В следующий миг ноги втянулись в туннель. Словно бы Гошу засосало внутрь вакуумом.

  Тупо уставившись на дыру, из которой мгновение назад торчали ноги друга, Глебов ответил:

  – Ну... вряд ли подкоп прорыла такса.

  Переглянувшись, друзья кинулись на колени и оба попытались заглянуть в туннель, из которого не доносилось ни звука.

  – Где он? – шепотом спросил Глебов. – И почему так тихо?

  – Наверное, блоховоз уже прикончил его.

  Из туннеля донеслись сдавленные смешки. Прозвучал голос веселящегося Покровского:

  – Ну хватит-хватит. Щекотно же. – Едва-видимый в темноте просвет заслонил силуэт головы в маске. – Эй, парни, давайте сюда.

  Когда друзья один за другим без каких-либо проблем проползли по подкопу, их ожидала странная и довольно жуткая картина – похохатывая, сидя на корточках, Покровский чесал пузо валяющемуся на спине белому волкодаву устрашающей внешности и габаритов, сравнимых с годовалым бычком.

  – Хороший пес, хороший мальчик, – проворковал Гоша, отчего пес зажмурился от удовольствия.

  С опаской покосившись на собаку, одним укусом способную легко оторвать человеку руку, Шутов пробормотал:

  – Такой здоровый и бесполезный пес. Прямо как Гоша.

  – Слышь ты, очкастый дистрофик... Достал, да?

  Пригибаясь, троица бежала по аккуратному дворику к коттеджу, когда нога Глебова внезапно провалилась в невесть откуда взявшуюся в идеально-гладкой поверхности газона ямку. Рухнув на травку и едва не распоров себе живот загнутым концом фомки, Сергей ошарашенно пробормотал:

  – Что за прикол? Откуда здесь яма?

  – Это ловушка для воров, – предположил, помогая подняться другу, Шутов.

  – Какая нафиг ловушка для воров?

  – Ну, типа волчьей ямы.

  – Слушай, Антоша, почему из всех возможных объяснений, ты всегда выбираешь самое безумное?

  – Это признак настоящего сценариста. Любой творец обязан мыслить нестандартно.

  – Но ты мыслишь как-то подозрительно нестандартно. Может, ты инопланетянин?

  – Не смешно, – кинул Шутов.

  – Разве? Гоша вот четыре года скрывал свою ориентацию. Вдруг и у тебя есть какая-нибудь тайна? Невротик, боишься вида крови, а сам при этом работаешь в морге. Как так?

  – Я ничего не скрывал, – обиделся Покровский, рядом с которым крутилась собака. – Я абсолютно нормальный парень.

  – Нормальные парни не занимаются балетом и не позируют для журналов в стрингах и с розой в зубах, – парировал Глебов и продолжил с Шутовым: – Так что, Антоша, чего я о тебе не знаю? Может, ты сбежал из дурки?

  Голубые глаза за стеклами очков, торчавшими из вырезов маски, забегали по газону.

  – Ну... э-э-э...

  – Так-так-так, – ухмыльнулся Глебов. – Сегодня прям ночь откровений.

  – Да, я лежал в психушке. Всего несколько дней, – нехотя признался Шутов. – Но я оттуда не сбегал. Меня положили в нее по ошибке. Просто в школе все сдавали дурацкий психологический тест, просили нарисовать какую-нибудь хрень... и я нарисовал милого монстрика из хентая, нашу классную, нескольких быдланов-одноклассников и Дед Мороза, которых этот монстр... ну, вы понимаете. Получилось прикольно, только психолог не оценила, и за мной приехали санитары. Эта дура решила, что я маньяк-социопат.

  – О как же она была права, – язвительно заметил Глебов.

  – Только один вопрос, – произнес Покровский. – Дед Мороз-то тебя чем обидел?

  – Да козел он, – буркнул Антон. – Обещал подогнать РПГ и обманул.

  Посмеявшись над, как им казалось, шуткой, парни продолжили путь к коттеджу. Достигнув его, они, согнувшись, пробрались вдоль стены, завернули за угол и оказались перед гранитным постаментом крыльца.

  Чуть приподнявшись, Глебов заглянул в окно и, никого не увидев в абсолютно темной прихожей, вогнал конец фомки под стеклопакет, готовясь отжать его.

  – Серега! – прошипел Покровский. Он стоял приоткрыв входную дверь, из замочной скважины которой торчал ключ. – Здесь открыто!

  – Прикольно, – усмехнулся Шутов. – Это дядька что, вообще никого не боится?

  Вытерев о коврик ноги, войдя в прихожую и осторожно прикрыв за собой дверь, троица очутилась в абсолютной тьме. Не было видно ни зги.

  – У кого фонарик? – шепотом спросил Глебов.

  – У тебя, – донесся голос Шутова. – Или у Гоши.

  – У меня нету.

  – У меня тоже.

  – Придурки, я же просил захватить фонарик. Кто влезает в чужой дом без фонаря?

  – Вот сам бы и взял его, – кинул из тьмы Шутов.

  – Тише вы, не ругайтесь, – попросил Покровский. – У меня есть зажигалка.

  Чиркнуло колесико зажигалки, вспыхнул слабый огонек, выхватив из тьмы четыре смотрящих друг на друга лица – три в лыжных масках и четвертое, скрытое под забралом рыцарского шлема с красным плюмажем.

  Появление нового действующего лица было столь неожиданным, что парни тихо вскрикнули, а огонек зажигалки погас. Во тьме послышались звуки возни, раздался металлический звон. Спустя секунду снова чиркнула зажигалка, однако голова в шлеме куда-то исчезла.

  Дрожащим голосом Глебов спросил:

  – Ч-что э-это было?

  – Ложная тревога. – Шутов поднял перед собой пустой шлем от стоящего при входе рыцарского доспеха.

  – Черт, я чуть не обделался, – выдохнул от облегчения Глебов.

  Поползав по меню своего сотового, Покровский зажег встроенный в него фонарик и в ответ на вопросительные взгляды друзей смущенно пожал плечами.

  – Я забыл, что у меня телефон с фонарем.

  – Ну Гоша, ну соберись, – простонал Глебов.

  – Постараюсь, – вяло пообещал тот и, поведя телефоном, осветил прихожую, на стенах которой висели мечи, секиры, булавы и щиты. Из прихожей вверх убегала лестница красного дерево в форме буквы Г, дверной проем вправо вел к застеленной веранде, а в помещении слева располагалась просторная кухня с несколькими приоткрытыми дверьми – в душевую, туалет и сауну.

  Водрузив на голову шлем, Шутов поднял забрало и с восхищением заметил:

  – Классно. Чтоб я так жил.

  – М-да, – завистливо протянул Покровский. – Мне теперь даже захотелось прирезать этого мужика.

  – У него кухня, больше чем вся наша хата, – заметил Глебов. – Вот жлоб.

  – И эти железяки на стенах... – поддакнул Шутов. – Лучше бы отдал их нам. Мы бы им нашли применение.

  Схватив со стены меч, Глебов повесил фомку на крючок для оружия и спросил:

  – Где его искать?

  – В таких домах спальни обычно наверху, – кивнул на лестницу Шутов и тоже протянул руку к висящей на стене обоюдоострой секире.

  – А мне хватит этого, – решил Покровский, схватившись за рукоять гусарской сабли.

  За пятьдесят три года, прожитые им на свете, Аркадий Синявкин не раз сталкивался со смертью. В него стреляли из пистолета и автомата, пару раз пыряли ножиком, пытались взорвать гранатой и проломить череп битой, однако он всегда выходил из всех передряг если не целым и невредимым, то отделавшись малой кровью. Но этой ночью он находился к смерти ближе, чем когда-либо еще. И явилась она к нему в довольно странном и, даже можно так выразиться, эксцентричном виде.