Страница 8 из 121
Кленси отложил это письмо, прочел много других, затем снова взял первое и перечитал его.
— Боже мой, — сказал Капровский, — если прочитать это, то совсем не подумаешь, что он хотел ей зла.
— А ну-ка перечитайте его, — сказал Кленси. — Он хитер — этот негодяй. Очень хитер! — Он положил это письмо вместе с другими, завязал снова ленту и всю пачку положил себе в карман. — Больше вы ничего не нашли?
— Нет, больше нет ни одного письма. Спальня ее очень мала. Там стоит только кровать, комод и деревянный стул.
— Хорошо, — сказал Кленси, поднимаясь. — Пошли.
Для очистки совести он пошел-таки взглянуть на спальню, крошечную кухню и ванную комнату, затем вернулся в большую комнату и вслед за Капровским вышел из квартиры Эрнандес. Когда они были уже на пороге дома, Капровский вдруг остановился.
— Лейтенант…
— Да?
— У вас есть какие-нибудь идеи насчет этого дела?
— Только одна, — ответил Кленси. — Надо как можно скорее арестовать Серверу, Как можно скорее!
— А могу ли я сделать что-нибудь?
— Да, конечно, но только не сейчас. Мы увидимся завтра, собственно, уже не завтра, а сегодня. Сейчас же надо пойти и хоть немного поспать. Я провожу вас до метро.
Они спустились по лестнице и направились к автомобилю. Фары машины, вывернувшей из-за угла, на секунду ослепили их. Машина поехала быстрее. Кленси, искавший в кармане ключи, вздрогнул, когда Капровский удивленно вскрикнул:
— Лейтенант!
В тот же момент он всем своим телом навалился на Кленси, обхватил его и повалил на землю. Инстинктивно Кленси вытянул руки вперед, они больно ударились об асфальт, и откинул назад голову, чтобы не разбить ее о край тротуара.
Послышалась пулеметная очередь, и стеклянная дверь дома разлетелась вдребезги.
Капровский мгновенно перевернулся, вытащил револьвер и, опершись на грудь Кленси, выстрелил в автомобиль, который уже со скрежетом поворачивал на перекрестке.
Капровский вскочил на ноги и побежал за автомобилем. Он добежал до угла уже опустевшей улицы, осмотрел улицу, перпендикулярную этой, а затем вернулся к Кленси, который уже поднялся и отряхивал с костюма пыль.
— Эти гады удрали, — сказал Капровский с яростью. — Все в порядке, лейтенант?
— Все в порядке! — К своему большому удивлению, Кленси заметил, что голос его предательски дрожал. — И спасибо, Кап.
— Пустяки! Когда они проезжали под фонарем, я заметил еле различимое поблескивание пулемета. Вот негодяи, подонки!
Кленси обернулся к дому: на кирпичной стене, с двух сторон разбитой двери, пули оставили свои следы.
— Слишком высоко, — с каким-то глуповатым видом, сказал он.
В домах стали открываться окна, и из них высовывались люди; на их лицах было смешанное выражение испуга и любопытства, которое всегда вызывает перестрелка. Вдали послышалась полицейская сирена, и вскоре показалась патрульная машина, резко затормозившая около Кленси и Капровского. Из окна машины показалась рука с револьвером.
— Бросьте оружие! Руки вверх!
Капровский с любопытством нагнулся, чтобы рассмотреть лицо полицейского. Рука с зажатым в ней револьвером угрожающе шевельнулась.
— Слышите? Бросайте оружие!
Из глубины машины послышался другой голос:
— Успокойся, черт возьми! Это же Капровский из 52-го комиссариата и лейтенант Кленси.
Капровский спокойно держал револьвер на ладони, а потом так же спокойно вложил его в кобуру и нагнулся к полицейскому, который перед этим угрожал ему.
— Тебе надо носить очки, парень.
Дверца открылась, и молоденький полицейский со смущенным лицом вышел из машины. Из другой дверцы вышел сержант и подошел к Кленси.
— Приветствую вас. Что произошло, лейтенант?
— Нас обстреляли. Из проезжающей машины. Посмотрите-ка!
Он показал на разбитую дверь и на следы от пуль в стене. Сержант восхищенно присвистнул.
— Пулемет, — сказал он. — Вы видели, кто был в машине? — Он вынул из кармана записную книжку.
— Имеем все основания думать, что это был никто иной, как Ленни Сервера.
— Тип, сбежавший из Синг-Синга?
— Да. Но, по правде сказать, я ничего не видел. Все произошло слишком стремительно.
— Это была машина черного цвета с одним седоком внутри, — уточнил Капровский. — Он держал руль левой рукой, а правая его рука была на пулемете. Машина совершенно новая. По крайней мере, мне так показалось. — На мгновение он замолчал, вспоминая что-то. — И номер у нее был определенно нью-йоркский. Я заметил это, когда выстрелил вслед.
— Вы попали?
— Нет, — сказал Капровский, сокрушенно покачав головой.
Сержант что-то записал, потом сделал знак молодому полицейскому, который сел в машину и стал тихо говорить в микрофон. На улице бесшумно собралась небольшая толпа. Она стала полукругом на почтительном расстоянии от машины Кленси.
— Вы займетесь этим, сержант? — спросил Кленси. — Я бы очень хотел уйти. — Он показал на толпу. — Может быть, среди них есть такие, кто хоть что-нибудь видел?
— Хорошо. Я займусь этим, лейтенант.
— Спасибо. Идемте, Кап!
Они сели в машину.
— Я довезу вас до метро, Кап. Поздно. Я буду спать.
— Что? — спросил Капровский с удивлением. — Спать после такого происшествия? Безо всяких вопросов и обсуждений! Я остаюсь с вами, лейтенант. Эти бандиты, может быть, еще попытаются напасть на вас!
Машина тронулась.
— Согласен, Кап. Хватит на эту ночь волнений. Вы будете спать у меня на диване. Я прошу вас только об одном…
— Да, лейтенант?
— Никогда больше не называйте Серверу мелким мошенником, — сказал Кленси бархатным голосом, как будто это не он сам называл так Серверу, — как хотите, но только не так!
Глава 4
Среда, 8 часов 15 минут
Стентон положил две кассеты с магнитофонной лентой на стол Кленси, а затем принял свою любимую позу, верхом на стуле. Капровский по своей привычке сидел на опрокинутом стуле. Он зевал и закрывал глаза, полагая, что проведенная им ночь давала ему на это право. Кленси посмотрел на кассеты.
— Их стоит слушать? — спросил он.
— Я считаю, что не надо. Если только вы хотите послушать глупые разговоры и если у вас есть лишнее время. Там записи на двенадцать часов. Этот чертов телефон звонил всю ночь, Компания сделала золотое дело. Звонили в любое время!
Кленси с удивлением посмотрел на него.
— Сколько же времени вы были у аппарата?
— Я-то? Да всю ночь. Моя жена сейчас в Вайт-Плене. Она сидит с ребенком сестры, которая в больнице, а я совершенно свободен, Вот я и подумал, что мне лучше остаться там, у телефона, чем возвращаться домой и смотреть на раковину, полную грязной посуды, которую мне так не хочется мыть. Я, правда, раза два или три вздремнул, не снимая наушников. Просыпаясь, я прослушивал, что записывал магнитофон, пока я дремал, но все время была одна и та же история, все те же пустые разговоры.
— Почему?
— Прежде всего потому, что в этой семье триста пятьдесят человек! Все эти тети, дяди и троюродные братья, все обезумевшие и взволнованные, звонили один за другим, видимо, как только узнавали о побеге Серверы. В этой семье, когда у кого-нибудь неприятности, все наперебой предлагают свою помощь. Если бы они принесли все, что пообещали, старуха смело могла бы открыть магазин. Короче говоря, все, кто звонили, были потрясены. Кроме старухи, и вот это обстоятельство мне кажется довольно странным. Она была самой спокойной из всех. Она всем говорила, что Ленни хороший мальчик и за него не надо волноваться, что у него есть хорошая работа, которая его ждет после освобождения из тюрьмы. Я говорю вам: эта женщина — та еще штучка!
Кленси зажег сигарету и посмотрел на спичку.
— Вы уверены, что среди всех этих дядей и тетей не было Ленни?
— Я уверен только в одном: все они поклялись старухе, что она никогда не будет голодать. Если один из них и был Ленни, то он ничего, кроме этого, и не сказал, во всяком случае — ничего такого, что могло бы навести нас на его след. И я лично сомневаюсь, чтобы парень, бежавший из Синг-Синга, обещал кому-нибудь поддержку, даже и своей матери!