Страница 83 из 93
Рыцарю-болотнику не полагалось испытывать жалости к погибшим на поле брани соратникам, но Скару казалось, что время парня еще не пришло. Поэтому он почувствовал горечь, когда подумал о том, что его уже нет на свете. Тридцать два рыцаря погибло в эти страшные сутки на Болотах — немыслимое число, ужасная потеря, если принять во внимание то, что весь Орден насчитывал немногим более сотни воинов. А сколько еще погибнет во время осады?..
О том, что твари из-за Порога сумеют прорвать оборону Крепости и выйти в большой мир, Магистр не думал. Этого просто не могло случиться.
Скар взял несколько листов пергамента, скользнул взглядом по ровным строчкам, написанным им самим. Он вдруг понял, что рукопись сложена не по порядку. Так и есть: сверху лежали листы, в которых содержалась информация о Черном Косаре, — этот пергамент был порядком истрепан, видно, парень не один десяток раз брал в руки листы, вчитываясь в написанное. Магистр пролистал рукопись. Ему попались несколько страниц, почерк на которых явно не мог принадлежать ему, Скару. Это Кай убористо и мелко исписал — Скар быстро посчитал — двенадцать страниц. Магистр поднес к глазам первый попавшийся лист.
«…странно, что магия не только не может убить эту тварь — магия просто никак не действует на нее, а это нелогично. Любое воздействие ведет к результату, но в случае с Черным Косарем никакого результата не наблюдается…» — прочитал Магистр и удивленно покачал головой. Потом вытащил наугад еще один лист: «…то, что никакое оружие неспособно пробить панцирь Косаря, даже неспособно хоть слегка повредить его, объясняется не механическими свойствами панциря, а тем, что он имеет магическую защиту. И магия эта заставляет панцирь изменять свои свойства, придавая ему качества того оружия, каким атакуют тварь, потому что самый простой способ противостоять чему-то — стать им. Вода не может повредить воде, огонь — огню, сталь — стали, камень — камню. Поначалу, как только эта мысль пришла мне голову, я подумал, что моя догадка — всего лишь догадка, одна из многих. Очень уж простое получилось объяснение. Но, поразмыслив, я рассудил так: Черный Косарь — живое существо, дитя природы; пусть даже природы иного мира. А природа в мудрости своей не ходит обходными путями… Таким образом, тварь может отражать и почти все боевые заклинания, начиная с Малого Пылающего Слова Кхерма и заканчивая Великими Письменами Небесного Молота. Почти все — но не все!..»
— Очень хорошо… — проговорил Скар и печально улыбнулся. Все же погибший парень оставил свой след в истории Болотной Крепости. Кто знает, может быть, пройдет время, и люди узнают способ уничтожения Черного Косаря?
Он взял последний лист, исписанный Каем лишь наполовину.
«…Но как же Косарь противостоит заклинаниям, воздействующим на органы мышления или на нервы? — читал Магистр. — Эти заклинания ведь тоже бессильно стекают с панциря твари, словно вода… Моя догадка с видоизменением свойств панциря здесь не работает. Должно быть какое-то другое объяснение…»
На этом рукопись Кая обрывалась. Скар некоторое время рассматривал рисунки парня, которые нашел в самом низу стопки. Кай, ориентируясь, видимо, на записи Магистра и на рассказы болотников, попытался изобразить легендарную тварь. Рисунков оказалось довольно много, и некоторые были больше похожи на чертежи.
Скар помедлил немного, разглядывая человекоподобное существо, наглухо закрытое угловатыми щитами черной брони: могучие плечи, на которых топорщились ряды коротких, жутких на вид шипов, треугольную голову, лишенную шеи, узкую прорезь единственного глаза посреди того, что могло сойти за лоб. И мощные передние конечности, удлиненные двумя дополнительными суставами и заканчивающиеся страшными лезвиями, и впрямь напоминавшими косы…
Рисунки были выполнены теми же черными чернилами, которыми Кай делал записи. Скар подумал: если бы парень использовал цветные — вряд ли он нашел бы цвет, соответствующий окрасу панциря Черного Косаря. Панцирь твари, как утверждала легенда, только с первого взгляда можно было назвать черным — это слово вряд ли в полной мере подходило к истинному облику Косаря. Он был словно «окутан пеленой первозданного мрака, который никогда не знал солнечного света» — именно так звучали слова, рожденные более двухсот лет назад. И мрак этот был настолько глубок, что даже в самой темной ночи жуткая фигура монстра чернела непроницаемой тенью на фоне зыбкой земнойтемноты… Магистр дал себе слово: как только выдастся свободное время, подробнее ознакомиться с трудами погибшего рыцаря.
Он поднялся и покинул казарму. В коридоре его встретили. Новость, которую сообщили Магистру, заставила его кликнуть Арсака и поспешить к лестнице, ведущей во двор.
У ворот плотным кольцом стояли рыцари, оставившие свою работу. Болотники молчали, никто не сказал ни слова и тогда, когда подошел Скар, — перед Магистром рыцари расступились, и рядом с корзиной, которую использовали, чтобы при закрытых воротах доставлять в крепость болотников, он увидел двух рыцарей. Скар не сразу узнал в одном из них Герба.
Вид старика был ужасен. На окровавленном и закопченном лице поблескивал один глаз — на месте второго запеклась кровь. Борода была наполовину сожжена. Герб едва стоял, поддерживаемый двумя рыцарями; ноги его подергивались в коротких судорогах, губы прыгали, а короткие волосы стояли дыбом — это могло быть только результатом воздействия магической атаки, а на доспехах рыцаря виднелись следы от мощных ударов. Скар удивленно поднял брови: характер повреждений говорил о том, что Герба били мечом. Как такое могло быть?
Поодаль, раскинув руки, лежал Кай. К нему тут же кинулся Арсак, шедший следом за Магистром. Кирасы на парне не было — только рубаха, изорванная, испачканная грязью, кровью и копотью, но лицо его казалось неожиданно чистым, очень спокойным и очень белым. Слишком белым. Смертельная бледность заливала лицо Кая, и причину этого Скар определил сразу: в левой стороне груди парня торчала рукоять кинжала, вбитого точно и умело — прямо в сердце.
Заметив Скара, Герб дернулся всем телом и затряс головой, силясь выдавить хотя бы слово. Это удалось ему не сразу.
— М-магистр… — прохрипел он.
— Что произошло? — спросил Скар.
— М-магистр… Больше никого… все… п-погибли…
— Отнесите их в казарму. — Магистр понял, что в своем теперешнем состоянии Герб вряд ли сможет сообщить что-то важное. — Арсак! Немедленно займись…
«Обоими», — хотел сказать Магистр, но осекся.
— Немедленно займись сэром Гербом, — глухо договорил Скар.
Рыцари подхватили старика на руки, но он протестующе замычал. От страшного напряжения вскрылись его раны, ноги задергались, словно в сильном припадке, и он обвис на руках рыцарей.
— Ч-черный Косарь, — с великим трудом выговорил Герб и повернул голову в сторону бездыханного Кая.
— Черный Косарь? — переспросил Скар. — Вы встретили Черного Косаря?! Он убил Кая? Это скорбное известие, сэр Герб, но сегодня погибло более тридцати рыцарей… — Тут Магистр запнулся: что это с ним? Если Кай принял смерть от твари, откуда тогда взялся кинжал, торчащий в его груди? Такая простая мысль — и не могла прийти ему на ум раньше. Да и кое-что еще… Скар почувствовал удивление от странного, давно неиспытываемого чувства, что он ничего не понимает в происходящем: — Погоди… Ты ведь жив… А Черный Косарь никого не оставляет в живых. Ты сразил эту тварь?
— Н-нет… — промычал Герб. — Н-нет… Он… К-кай…
— Он сразил Черного Косаря?!
— Д-да… — выдохнул старик. — Я нес его… я спешил… — Герб закашлялся кровью. — Теперь вы… должны успеть…
— Успеть — что?
— Кай… Он ж-жив.
Магистр повернулся к Арсаку. Тот сосредоточенно ощупывал грудь и горло парня. От сильных нажатий тело Кая безжизненно трепыхалось.
— Он мертв, сэр Герб, — проговорил Скар.
Старик ничего не ответил. Он не мог больше держаться и наконец потерял сознание.
Эпилог