Страница 30 из 48
«Периодические трансгрессии и регрессии моря в центральной части Берингийского сектора, приводившие к чередованию здесь океанического и континентального режимов, открывали поочередно доступ в эти районы в соответствии с ландшафтно-климатическими переменами то океаническим и прибрежноарктическим видам (в разных сочетаниях), то континентальным — из соседних и удаленных нагорий и равнин Азии и Америки. Таким образом, Берингийский сектор, находясь на перекрестке миграционных путей, выполнял функцию своего, рода распределителя, или регулятора», — пишет Б. А. Юрцев в монографии «Проблемы ботанической географии Северо-Восточной Азии». Другой советский исследователь, доктор биологических наук А. П. Хохряков из Института биологических проблем Севера ДВНЦ АН СССР на основании имеющихся данных сделал попытку проследить смену типов растительности в пределах Берингии и прилегающих к ней территорий.
В начале третичного периода, 60–70 миллионов лет назад, на Аляске, Чукотке и лежащей между ними суше — Берингии господствовали субтропики. Затем, 30–50 миллионов лет назад, появляется пояс теплоумеренных лесов на севере региона.
В середине третичного периода господствуют теплоумеренные леса так называемого тургайского типа (вспомните «Книгу открытий»: чозения, папоротники, тополь душистый, зеленые мхи, грушанки, плауны — остатки этой тургайской флоры). Из мелколиственных пород, а также сосняков формируется северный вариант тургайских лесов. Через Берингийскую сушу идет интенсивный обмен флорой Азии и Америки. Сначала в Старом, Свете, в горах Азии, а затем и в горах Нового Света формируется пояс темнохвойной тайги. На территории Берингии образуется своеобразная флора: она распространяется как на участки, ставшие ныне морским дном, так и на территорию нынешних полуостровов Чукотка и Аляска.
В эпоху третичного периода, называемую миоценом, около двадцати — двадцати пяти миллионов лет назад, сосновые и мелколиственные леса вытесняют леса тургайского типа на крайний юг Берингии. Около десяти миллионов лет назад появляется пояс лесотундр и тундр (которые сформировались гораздо раньше, но были распространены лишь на вершинах прибрежных хребтов). Впервые за все время существования Берингии ее территорию поглощает вода — образуется Берингов пролив. Однако он, видимо, не очень широк. Во всяком случае в эту эпоху Берингия остается единым очагом образования видов, которые распространяются на запад, и на восток, в Сибирь и Северную Америку. Берингов пролив не мешает быть Берингии и мостом, по которому происходит обмен флорой между Старым и Новым Светом.
В конце третичного периода, плиоцене, начавшемся около десяти миллионов лет назад, и в четвертичный период «леса теплоумеренного типа постепенно исчезают. Господство переходит вначале к темнохвойным, а затем к светлохвойным лесам, лесотундрам и тундрам современного типа. Берингов пролив то исчезает, то появляется вновь, так что миграции между Азией и Америкой становятся все более затруднительными, а затем и вовсе прекращаются, — пишет А. П. Хохряков в статье “Автохтонный и миграционный элементы Берингийского центра формирования во флоре Колымского нагорья”. — Постепенно азиатская и американская части Берингии становятся самостоятельными центрами формообразования, между которыми, однако, периодически осуществлялся обмен». Эндемики, растения, свойственные только Берингии, разделяются на азиатские и американские виды. На Чукотке и Аляске формируются также эндемики, которые образуются из видов, не успевших мигрировать по ту сторону Берингова пролива.
Зоосвидетельства
Таким образом, растения позволяют проследить судьбы Берингии на протяжении всего третичного и четвертичного периода. Более того, некоторые исследователи находят общность растительности Восточной Сибири и Северной Америки в еще более раннюю эпоху, когда на планете царили ящеры — в мезозойскую эру. Это значит, что Берингия могла быть мостом между Старым и Новым Светом чуть не сто миллионов лет назад.
Распространение растений, анализ особенностей флоры позволяют проникать в глубины тысячелетий, восстанавливать не только состав этой флоры, но и ландшафты, древний климат и другие природные условия. Но, к сожалению, растения слишком уж медленный индикатор. Стрелки «ботанических часов» движутся в замедленном темпе, миграция растений происходит в течение десятков и сотен тысяч лет. Гораздо более быстрыми являются «часы зоологические». Стрелки их показывают, если так можно выразиться, не только «часы», как это делают растения, но и «минуты» на шкале геологического времени. Неудивительно, что именно зоологи и палеонтологи начиная с XVIII века вносили наиболее весомый вклад в решение «берингийских загадок». Достаточно назвать имена Палласа и Пеннета, Миддендорфа и Кобельта, Сушкина и Тугаринова, Линдберга и Портенко, а также многих других зоологов, орнитологов, ихтиологов, палеонтологов, специалистов по моллюскам, насекомым, а также многим другим представителям животного мира нашей планеты.
Речные раки, обитающие либо в пресной воде, либо во влажных почвах, примыкающих к водным бассейнам, издавна служили для зоогеографов своеобразными «мечеными атомами», позволяющими проследить распространение вида и очертить его ареал. И еще в 1902 году американский зоолог А. Е. Ортман, сравнив речных раков Нового и Старого Света, пришел к выводу, что предки раков западной части Северной Америки проникли из Восточной Азии через континентальный мост, некогда связывавший материки. Ибо родство между азиатскими и «западными» раками Северной Америки было большим, чем родство между «западными» и «восточными» раками этого материка. Речные раки из азиатских рек через Берингию проникли в Северную Америку, заселили все ее реки, впадающие в Тихий океан, но не могли преодолеть водораздела и не живут в реках Северной Америки, текущих на восток и на юг!
Восемь из пятнадцати видов дафний, встречающихся в Северной Америке, живут также и в Евразии, причем сконцентрированы они в северо-западной части Нового Света. Самый вероятный путь дафний — обмен между Аляской и Чукоткой, через Берингию.
Около пятидесяти видов блох известно на Аляске. Половина из них встречается на обеих сторонах Берингова пролива, причем различия между «чукотскими» и «аляскинскими» блохами ничтожны. Очевидно, что блохи проникли вместе со своими «хозяевами», позвоночными животными, по сухопутному мосту.
Американский зоогеограф Дж. Е. Болл изучил распространение бескрылых хищных жуков, центры максимального развития которых находятся в Восточной Сибири и тундре Аляски. Оказалось, что семь одинаковых видов встречаются на обеих сторонах Берингова пролива. Это позволило сделать вывод о том, что взаимный обмен фауной происходил в этом районе совсем недавно.
Проанализировав различные виды двупарноногих многоножек (так называемых диплоподов), советский энтомолог С. И. Головач показал, что между многоножками Азии и Америки существует несомненная родственная связь. Причем если большинство разновидностей животных мигрировало из Старого Света в Новый, то здесь мы имеем обратную картину: типично американские, сформировавшиеся на этом континенте насекомые встречаются в Восточной Азии вплоть до Японии, Китая и Тайваня. А это лишний раз говорит в пользу того, что связь между Старым и Новым Светом осуществлялась через Берингию, а не через Северную или Южную Атлантиды, как это считали многие исследователи прошлого века.
«Оценка биогеографического значения Берингии не может быть полной без учета ее роли в расселении пресноводных животных, в особенности тех, которые лишены способности преодолевать сухопутные преграды. Их расселение отражает те интервалы существования Берингии, когда здесь была развита единая гидрографическая сеть. Периоды вселения тех групп моллюсков, которые относятся к названной категории животных, можно устанавливать не только путем датировки ископаемых находок, но и по степени таксономического родства азиатских и американских групп и типам их ареалов» — такой вывод сделал ленинградский специалист по моллюскам, малаколог Я, И. Старобогатов в докладе «Значение Берингии в расселении пресноводных моллюсков».