Была земля Берингия

По мнению другого ученика академика П. П. Сушкина орнитолога Б. К. Штегмана, таежные птицы сформировались на территории Берингии. Он полагал, что территория эта была очень велика, так как сухопутный мост между Азией и Америкой имел ширину во много сотен километров. Не о «беринговом перешейке», соединявшем материки в районе Берингова пролива, а о Беринговом континенте говорил Штегман в статье «Происхождение древнеарктической тайги», опубликованной в журнале немецких орнитологов в 1932 году.

Однако два года спустя в другом орнитологическом издании, выходящем в Лос-Анжелесе, появилась статья американского орнитолога Г. С. Суорта, который высказал сомнение в существовании не только Берингийского континента, но и вообще перемычки суши между материками. Суорт считал, что существование суши между Азией и Америкой принимается априорно, заранее, а затем к этой «Берингиийской аксиоме» притягиваются произвольно подобранные факты, взятые из различных областей науки.

Американский орнитолог ссылался на другого специалиста, палеонтолога Долла, который не только отрицал мост суши между Северо-Востоком Азии и Северо-Западом Америки (во всяком случае, по мнению Долла, этот мост исчез минимум 25 миллионов лет назад), но и подчеркивал, что Берингов пролив в настоящее время уже, чем когда-либо прежде. В былые времена пересечь его было труднее, чем теперь!

Суорт ссылался далее на мнение своего соотечественника американского геолога А. Кнопфа. По мнению Кнопфа, береговая линия Берингова моря постоянно колебалась, море то отступало, то снова наступало, и делать выводы о контурах Берингии слишком преждевременно. Быть может, здесь имели место только местные, локальные изменения, а не общее изменение рельефа, в результате которого суша соединяла два материка, Старый Свет и Новый.

Кнопф предлагал такую реконструкцию Берингии: в начале и середине третичного периода Азия и Америка соединялись сухопутным мостом. Затем последовало общее затопление, и суша погрузилась на дно. Около десяти миллионов лет назад произошло поднятие земной коры, и образовались современные пространства суши, включая острова Берингова моря, что существуют и поныне. И уже десять миллионов лет назад сформировались очертания Чукотки и Аляски. Хотя, делал оговорку Кнопф, в разное время могли быть краткие периоды сухопутного сообщения между Старым и Новым Светом.

Три года спустя после публикации работы Суорта появилась новая работа, посвященная Берингии, автором которой также был специалист по птицам, орнитолог. Опубликована она была в сборнике, посвященном памяти выдающегося советского зоогеографа академика М. А. Мензбира и называлась «Орнитогеографические соотношения на Крайнем Северо-Востоке Палеарктики в связи с особенностями ландшафта». Автором ее был молодой орнитолог Л. А. Портенко.

В статье высказывалась гипотеза о том, что не обширный континент или сплошной мост суши, а архипелаг островов служил мостом для перехода фауны и флоры из Старого Света в Новый. «Одни части его в разное время соединялись с другими, и обмен фаунами между материками происходил то с задержками, то с чередованием более благоприятных периодов для миграций животных. В условиях архипелага могла развиваться также приморская фауна… — писал профессор Л. А. Портенко спустя три десятилетия после выхода названной выше публикации. Трудно сейчас сказать, кто был более прав: Паллас, предполагавший, что мамонты переходили через совсем узкий пролив, Миддендорф, считавший, что суша между Азией и Америкой была пересечена множеством рек. Наше предположение об архипелаге, вероятно, более правдоподобно, чем гипотезы об обширной Берингии, оказавшейся центром возникновения фауны тундры и тайги».

Берингия и рыбы

Расселение зверей, растений, а тем более птиц можно объяснить и не прибегая к гипотезам о «мостах» суши между континентами. Здесь возможны и случайные заносы, и перелеты птиц, и многие другие причины, способствующие расселению фауны и флоры. По мнению зоогеографов, наиболее надежными являются показания, связанные с расселением пресноводных рыб. Тех, что не могут жить в соленой воде и, стало быть, совершать длительные странствования по морям и океанам.

«Пресноводные рыбы играют исключительно важную роль в зоогеографии. Но, являясь обитателями вод, они так же тесно связаны с материком, как и другие животные, — пишет в своей монументальной “Зоогеографии” Филипп Дж. Дарлингтон. — Пресноводные рыбы неизбежно привязаны к своим бассейнам и могут попадать из одного изолированного бассейна в другой только при медленном изменении поверхности самой Земли или чисто случайно. Поэтому они расселяются на земном шаре медленно и в какой-то мере сохраняют древние черты распространения. По сравнению с большинством других холоднокровных животных (рептилий, амфибий и беспозвоночных) рыбы, с точки зрения систематики, эволюции, современного распространения и возможностей расселения, изучены довольно хорошо, а по сравнению с еще лучше изученными теплокровными позвоночными (млекопитающими и птицами) они, по-видимому, имеют более обобщенный характер распространения, который отчетливо показывает влияние климата. Если в распространении животных существуют общие закономерности, то пресноводные рыбы должны демонстрировать их лучше, чем любые другие животные, и действительно они показывают общие особенности распространения более наглядно».

Дарлингтон приводит классический пример того, как можно правильно и умело подобрать «ключ» к расшифровке распространения животных, взяв за образец распространение семейства пресноводных рыб катастомид, к которому относятся чукучаны и буйволовы рыбы.

Семейство это в настоящее время представлено главным образом в Северной Америке: тут живут около двух десятков родов этих рыб. В Америке, к югу до Гватемалы, встречается 84 вида катастомид. И только два вида этого семейства известны в Старом Свете. Один из них относится к роду, двадцать видов которого известны в Америке (и один из этих видов, распространенный по всей Северной Америке, от американского штата Мэн на востоке до арктического побережья Аляски на западе, несколько измененный, встречается в Восточной Сибири). Другой вид не американский, встречается в Восточном и Центральном Китае. Он сильно отличается от других видов и образует совершенно отдельный род.

Казалось бы, распространение этих рыб понятно: родиной катастомид является Северная Америка, ведь именно здесь мы находим наибольшее число родов и видов, наибольшее разнообразие. Если мы обратимся к виду, живущему в Сибири, который почти не отличается от родственных ему американских, наше предположение подтверждается. Пропорция 20:1 (двадцать видов одного рода живет в Америке и один — в Восточной Сибири) вполне доказательна и убедительна. Но как быть с катастомидами, живущими в Китае? Они сильно отличаются от своих американских сородичей и, видимо, являются остатками, реликтами рыб, когда-то распространенных по всей Восточной Азии, от Китая до Чукотки.

Ближайшими родичами катастомид являются карповые. Распространение этих рыб показывает, что они вытесняли катастомид в Восточной Азии, занимая их экологические ниши. А это приводит к мысли о том, что родина катастомид не Новый Свет, а Восточная Азия. Отсюда они переместились в Северную Азию, а на своей родине, за исключением одного, «китайского» рода, были замещены карповыми рыбами. Зато в Северной Америке катастомиды широко распространились, дали начало многим видам и родам, и один из них вернулся в Восточную Азию, правда, только на ее самую северо-восточную оконечность.

Действительно, находки ископаемых рыб показали, что самые древние представители семейства катастомид обитали на территории Китая в начале третичного периода, около 50–60 миллионов лет назад. Древнейшие ископаемые рыбы этого семейства на территории Северной Америки относятся к середине третичного периода и имеют возраст порядка 20 миллионов лет.

Но каким образом попали рыбы сначала из Восточной Азии в Америку, а затем один из родов чукучан попал снова в Восточную Азию? Ведь рыбы эти пресноводные и, стало быть, нужен был мост суши, чтобы произошло переселение. А если учесть, что движение рыбы шло как из Америки в Азию, так и из Азии в Америку, то этот мост должен был существовать долгое время. Или временно прерываться, а затем вновь восстанавливаться.