Страница 19 из 49
По льду отряд Вагина вернулся на материк, чтобы, перелетовав на реке Хроме и запасясь рыбою, продолжили поиски. Но «ходя многие дни, Хромы-реки не сыскали, и корму не промыслили и ели собак, как собак не стало, ели мышей и всякую гадину». Казаки взбунтовались. Меркурий Вагин и его сын, а также «вож» Яков Пермяков были зверски убиты, убит был и еще один участник экспедиции, не принимавший участия в заговоре.
Осенью 1712 года семеро казаков, без начальника и «вожа», прибыли в Усть-Янск и заявили, что их поход кончился неудачей: пойдя от Святого Носа на север, отряд попал в пургу, четверо человек, вместе с Вагиным и Пермяковым, без вести пропали, а им, семерым, пришлось возвращаться назад, так и не открыв никакого острова…
Объяснение показалось начальству слишком подозрительным, и в Якутске был учинен иск. В результате его вскрылась история убийства Вагина и его трех спутников… а вместе с ней и ход открытия островов Новосибирского архипелага, точнее, «Ближнего острова», ныне носящего название Большой Ляховский. Назван он так в честь якутского купца Ивана Ляхова, промышлявшего мамонтову кость в тундре между устьями рек Анабар и Хатанга.
До Ляхова дошел слух о том, что якут Этерикан, промышлявший в низовьях Лены, открыл на острове, лежащем к северу от Святого Носа, богатейшие залежи мамонтовой кости. В марте 1770 года Иван Ляхов прибыл к Святому Носу и увидел поразительную картину: из глубин Студеного моря, по льду, шло на материк большое стадо-диких оленей. Очевидно, где-то в океане была земля. И Ляхов отправился по свежему оленному следу к этой земле в Студеном море.
Семьдесят верст проделал Ляхов и наконец достиг суши. Это был большой остров. На следующий день, вновь по следам диких оленей, Ляхов добрался до северного берега острова — и с него перебрался через неширокий замерзший пролив до острова меньшего размера. Следы же оленей вели еще дальше на север. Там, несомненно, также была земля. Но достичь ее было трудно, и Ляхов решил вернуться назад.
Уже беглый осмотр открытых Ляховым земель говорил о том, что рассказы о залежах мамонтовой кости, найденных на «Ближнем острове» Этериканом, правдивы. Бивни мамонтов имелись здесь в изобилии. И, никем не пуганные, бегали в своих драгоценных пушистых шубах песцы… Иван Ляхов был не только смелый, но и предприимчивый человек. Он составил торговую компанию вместе с купцами Семеном и Львом Сыроватскими, которая получила от правительства монопольное право добывать песцов и мамонтовую кость на вновь открытых островах. Указ об этом был подписан самой Екатериной II, и острова именовались Ляховскими, причем предполагалось, что в будущем будут обнаружены и новые земли (право промысла песца и мамонтовой кости Ляхову давалось «как на сих островах, так и на тех, которые он впредь откроет», а после смерти Ляхова это право переходило к Сыроватским).
В 1773 году Ляхов отправился на «свои» острова и добрался до дальнего, «третьего» острова, который был назван, по медному котлу, забытому там, Котельным. Вслед за тем были открыты и другие острова Новосибирского архипелага. В 1800 году старший — «передовщик» — артели Ляхова Яков Санников, возвращаясь с Малого Ляховского острова на материк, обнаружил небольшой остров Столбовой, названный так из-за скал, его образующих. В 1805 году Яков Санников открывает остров Фаддеевский, отделенный от острова Котельного низменной, заливаемой морем Землей Бунге. На следующий год открыт остров Новая Сибирь, лежащий к востоку от Фаддеевского острова. В 1808 году Бельков, владелец «собственного заведения для рыбной ловли» в устье Лены, нарушив монополию Ляхова и Сыроватских, отправляется на север и открывает остров, названный впоследствии его именем — Бельковский, лежащий к западу от острова Котельный.
Бельков подает ходатайство о том, чтобы монополия, данная указом Екатерины II Ляхову и Сыроватским, была отменена. Разгорается спор, дошедший до государственного канцлера Н. П. Румянцева. Под руководством выпускника Дерптского университета натуралиста Матвея Матвеевича Геденштрома на Новосибирские острова отправляется экспедиция, целью которой, говоря словами ее главы, была съемка «положения берегов вернейшим образом», составление карт, «полагая географическую широту и долготу мест по собственным астрономическим наблюдениям» и описание всех предметов, «относящихся к естественной истории, и в особенности тех, которые могут составить отрасль народной промышленности».
Конечно, в первую очередь этими «предметами» были бивни мамонтов. Купец И. Протодьяконов, сопровождавший Ивана Ляхова в его втором походе к Ляховским островам, сообщает: «Земля на первом острове (т. е. Большом Ляховском. — А. К.) состоит из песка со льдом. Мамонтовых костей находили на нем такое множество, что казалось, будто остров весь состоял из них». Яков Санников, направленный в 1810 году в составе экспедиции Геденштрома обследовать остров Котельный, «не спеша ехал по прибрежной тундре, вырубая торчавшие из земли клыки мамонтов». Академик Паллас писал в «Ученых известиях…» за 1818 год о сокровищах Большого Ляховского острова так: «…великое множество или целые кучи наилучшей слоновой кости, которая с головными черепами и рогами носорогов и великорослых буйволов находима бывает рассеянною по болотистым тундрам сего острова».
Львиная доля добычи мамонтовой кости в России приходилась на Новосибирские острова. Достаточно привести такой пример: в 1809 году в ходе работы экспедиции Геденштрома Яков Санников добыл 250 пудов мамонтовой кости примерно от сотни животных! И все же самые сенсационные открытия остатков мамонтов были сделаны не на «мамонтовых островах», а на материке. Это замороженные тела мамонтов!
«Машина времени»
В начале 20-х годов XVIII века в губернский город Иркутск с берегов Индигирки были привезены кости, череп, бивни и зубы мамонта. Ссыльный поляк Михаил Волохович, присутствовавший при выкапывании костей, утверждал, что на другом берегу Индигирки он видел торчащий из песчаного холма большой кусок разлагающейся толстой шкуры, покрытой густой бурой шерстью. Шкура не походила ни на козлиную, ни на шкуру другого известного Волоховичу животного…
В конце того же XVIII столетия в дельте Лены местный охотник Осип Шумахов обнаружил на берегу Быковской протоки большую глыбу смерзшейся породы, внутри которой находилось какое-то крупное тело. В течение четырех лет охотник навещал протоку и наблюдал, как медленно, но верно тает лед, цементировавший глыбу, из-под него появляется туша невиданного чудища с огромными бивнями и поросшей густою шерстью головой.
Летом 1804 года Шумахов отрубил бивни чудища и продал их якутскому купцу Роману Болтунову. Через два года об этом узнал адъюнкт зоологии Петербургской Академии наук Михаил Иванович Адамс, находившийся в то время в Якутске, возвращаясь в Петербург из Охотской экспедиции. Энергичный Адамс приобретает у Болтунова бивни, а затем организует экспедицию за мамонтом — не за бивнями сибирского слона и не за его костями, а за целым туловищем, замороженным трупом животного, погибшего десятки тысяч лет назад.
Но в Быковской протоке Адамс трупа не обнаружил. Со времени открытия минул почти десяток лет. Волки, песцы и другие хищники уничтожили мясо мамонта, да и Осип Шумахов потчевал им своих ездовых собак. Сохранился лишь скелет сибирского слона и клочья кожи; на голове животного уцелело ухо и высохший глаз.
Адамс, не пав духом, «демонтировал» скелет, законсервировал голову с лоскутами кожи, погрузил все это на судно, а затем, доплыв до Якутска, санным путем направил драгоценную находку в Петербург. Два года под руководством и при непосредственном участии Адамса тщательно монтировался первый в мире скелет мамонта.
В 1815 году «мамонт Адамса» был включен в экспозицию кунсткамеры (он-то и является тем самым «слоном», которого не приметил в кунсткамере любознательный «приятель» из басни Крылова!), а теперь является одним из лучших экспонатов Зоологического музея Академии наук СССР.