Трамвай для влюбленных

Вдалеке Нина уже остановила младшего брата Алишера и что-то у него выспрашивала. Поболтав пару минут, она взялась за руль велосипеда и неуверенно поехала вдоль дома. Брат взволнованно смотрел ей вслед и чесал голову. Развернулась у соседнего дома и приехала обратно. Передала велосипед хозяину и довольная направилась ко мне.

— Это было круто, — сказала она. — Почему у меня нет велосипеда?

— Потому что ты дурочка.

— Да, это многое объясняет.

— А этот малолетка не будет против, если я тоже прокачусь?

— Он хороший парень, — кивнула Нина.

Я не каталась больше трех лет. Мой старый велосипед стоит в сарае на даче за сто двадцать километров от Москвы.

Прокручиваю правую педаль, чтобы была сверху. Нажимаю ногой, сажусь, держу руль, еду. В животе бабочки, на лице улыбка. То же самое я чувствую, когда вижу Игоря в школе. Оглядываюсь назад — Нинка и малолетка, едва достающий ей до плеча, взволнованно смотрят мне вслед.

Отворачиваюсь. Навстречу едет машина. Еще далеко, но с каждой секундой все ближе и ближе. Пытаюсь затормозить и быстро отойти в сторону, зайти на тротуар. Кручу педали назад, но велосипед продолжает гнать навстречу машине на той же скорости. — Тормози! — голос Нинки издалека.

— Тормоз на руле! — незнакомый детский голос. — Нажми руками!

До машины метров пятнадцать. Я резко нажимаю на тормоза, велосипед останавливается у тротуара, и я со всего маху падаю с него на бок. Сильно ударяюсь задницей и левой ладонью о грубый асфальт. Сижу и боюсь подняться на ноги, а рядом со мной лежит чужой велосипед.

— Ты как, в порядке? — Нинка и мальчик за минуту оказались рядом. — Встать можешь?

Я встала и отряхнулась.

— Руку покажи.

Я отвернулась, зажмурилась и протянула Нинке ладонь.

— Нужно промыть и продезинфицировать, — сказала она, ничуть не испугавшись. — Круто ты ее разодрала. Пойдем ко мне.

— Все так плохо? — спросила я, все еще боясь открыть глаза.

— Заживет до Нового года, — ответила Нина, а потом задумчиво добавила: — Наверное. Чего ты как маленькая, посмотри уже.

Осторожно открываю глаза и смотрю на ладонь. Прямо под большим пальцем. Ошметки кожи, сквозь которые медленно сочится кровь. Песок, мелкие камушки…

— Обычная асфальтовая болезнь, — умничала Нина. — Лечится йодом. Но у меня дома только зеленка.

— Я должна прыгать от счастья?

— Теперь я буду звать тебя Зеленой рукой. Ты ведь не против?

* * *

Нина резко поставила пузырек зеленки на кухонный стол. Достала пачку ватных дисков, перекись водорода и захлопнула дверцу кухонной полки. Открыла пузырек зубами и взяла мою руку.

— Знаешь, что это? — спросила она, пытливо заглядывая в глаза.

— Это моя рука, Нин, — ответила я.

— Нет, — отмахнулась она. — Вот это. — Показала пальцем на рваную, все еще кровоточащую ссадину на моей ладони. — Спокойно. Сейчас может сильно щипать. Только громко не ори, ладно?

Нина взяла меня за руку и притащила к раковине. Одной рукой она держала мою ладонь, а другой лила перекись водорода на ссадину, которая тут же покрылась мелкими белыми пузырями и даже начала тихо шипеть. Боли я не почувствовала. Нина отставила в сторону перекись и подула на ладонь.

— Хиромантию знаешь?

— Делать мне больше нечего. А что?

— Это линия жизни, — сказала Нина, пропитывая ватный диск зеленкой и прикладывая его к ссадине. — Полукруглая. Видишь?

— Ну да, вижу. И что?

— А это холм Венеры. Между линией жизни и большим пальцем.

— А можно как-нибудь более понятно выражаться?

— Знаешь, на многих схемах с иностранных сайтов эта часть ладони подписана просто словом «love». Знаешь, как переводится?

— Понятия не имею.

— Вот поэтому ты ни с кем и не встречаешься.

— Стерва, — протянула я.

Нинка показала язык и закрыла пузырек зеленки.

Моя ладонь была теперь зеленой почти на треть.

— Зато теперь, может, узнаешь.

— Конечно, ты же познакомишь меня с Игорем.

— Познакомлю, — улыбнулась Нинка. — Только ты ладонь себе завтра пластырем заклей, а то испугается еще.

— Не волнуйся, заклею.

— У тебя сильная ссадина, заживать долго будет, наверное.

— Да, блин, — вздохнула я. — След останется. У меня от любой царапины следы остаются. По три месяца держатся.

— Да-да, — многозначительно качала головой Нина. — Линии на ладони могут поменяться.

— Фигня какая. А это плохо?

— Да кто ж его знает. Заживет, увидим.

— Больше никаких велосипедов.

— Договорились.

Из окна кухни был виден школьный двор, гаражи и машины. По школьному стадиону гуляла пара, а вокруг них бегали собаки. Непонятно какой породы. С восьмого этажа плохо видно.

Я вышла из подъезда Нинкиного дома, когда уже начинало темнеть. Вышла на улицу Королева. Верхушка Останкинской башни уже светилась желто-оранжевым светом. Я перешла на другую сторону и села на остановке трамвая.

За мной на двойном сиденье ехали девушки. Одна шумно жевала жвачку. Пахло мятой. Хотелось двинуть ей в челюсть или хотя бы заткнуть уши, но плеер отключился еще по дороге сюда, так что приходилось терпеть и подслушивать.

— …а это вообще нормально?

— Ничего, переболеет.

— Думаешь? Мне не очень нравится эта компания. Ей надо парня хорошего найти.

— Подруги и так уже достали ее, на мозги вечно капают, что парня найти надо.

— Это все потому, что она до сих пор страдает по Липину. Надо познакомить ее с кем-нибудь. И Наташку тоже.

«Это точно», — подумала я, вылезая из трамвая на своей остановке.

Большим пальцем шевелить было трудно. Болел холм Венеры — между ним и линией жизни. Похоже, что заживать будет долго. Вкрапления запекшейся крови на зеленой ладони намекали на это.

Перед сном сижу «Вконтакте» с мобильного телефона. Сначала отвечаю на сообщения, потом читаю новости, лайкаю самые смешные посты сообщества «Веселый социопат» и «Корпорация зла», читаю свой гороскоп на каждый день. Если прогноз хороший — лайкаю и кидаю себе на стену, а если нет — просто не обращаю внимания.

У меня в закладках всего пять человек.

Фотограф Катя, модель Саша, писатель Маша.

Есть несуществующий парень Дмитрий — этот аккаунт я завела для папы, чтобы ему было удобнее искать интересные политические видеоролики. Здесь ведь можно найти все, что угодно. «Вконтакте» — та еще помойка. Также с этого аккаунта сидят мама и бабушка, но они смотрят русские сериалы, если по какой-то причине не успели посмотреть их вечером. А иногда я сама сижу под именем Дмитрий. Например, когда не хочу ни с кем общаться, отвечать на сообщения и все такое. Одним словом — слушаю музыку и прячусь от людей. Очень удобно.

Пятый человек — это Игорь, чью страничку я знаю наизусть. Я ведь каждый день захожу на нее десятки раз. Смотрю, когда он был последний раз, а если он не заходит больше суток — начинаю волноваться. Нет, я не боюсь, что с ним что-то случилось. Я думаю, что у него может быть девушка, и уже заранее начинаю ревновать. Но и это не пугает меня. Я не из тех, кто опускает руки и не лезет в чужие отношения. «Ах, у него есть девушка, я не буду лезть в их отношения», — часто говорят хорошие девочки, вроде моей подруги Насти. Девушке нужно быть хитрой и наглой, чтобы не упустить свое счастье. Не думаю, что Игорь — мое счастье на ближайшие двадцать лет. Я думаю, что учиться отношениям нужно уже сейчас, чтобы в двадцать было проще.

Есть еще шестой человек. Он не менял аватар с десятого января, а заходил последний раз неделю назад. Фото в профиль, парень в черной шапке с прикрытыми глазами, немного наклонил голову вперед. Вокруг снег. Много снега. Сверху падают белые хлопья, задерживаясь на рукавах его куртки.

Я все так хорошо помню, что хочется забыть.

Ваня