Страница 447 из 448
Президента ждали, и не только здесь – миллионы американцев прильнули в эти мгновения к экранам своих телевизоров, ожидая известий из первых рук. Несколько суток страна, вступившая в беспощадную войну, не знала практически ничего. Выпуски новостей, повторявшие друг друга, удивительно бессмысленные при невообразимом уровне развития средств массовой информации, не проливали свет, но лишь нагнетали обстановку своим пугающим молчанием, укрытым за ворохом ничего не значащих слов. Напряжение нарастало, превышая уже все разумные пределы, и теперь наступил момент истины.
– Дамы и господа! Сограждане американцы! Я обращаюсь ко всей американской нации!
Президент Джозеф Мердок взглянул объективы множества телекамер, в лица подавшихся к нему в едином порыве людей, репортеров, которых едва вместил конференц-зал, сегодня наполненный до отказа. И этот взгляд, уверенный, открытый, честный, видели десятки, сотни миллионов людей, почувствовавших, наконец, как оставляет их тревожное напряжение последних часов, ставшее уже вовсе невыносимым.
Огромная страна замерла, вслушиваясь в каждое слово, произнесенное своим президентом. Речь Мердока, выступление, которого ждали уже давно и с нетерпением, благодаря спутниковой связи, в прямом эфире могли слышать на всей территории Соединенных Штатов, от знойной Аризоны до скованной стужей Аляски, даже на Гавайях – подхваченный парящими в безвоздушном пространстве спутниками сигнал с легкостью перелетел через просторы Тихого океана, превращаясь в четкую "картинку" на экранах телевизоров.
– Дамы и господа, я должен сообщить вам, что сейчас в России происходят события, имеющие значение для всего мира, для всего человечества. Группой высокопоставленных военных и политиков из ближайшего окружения президента Швецова совершила переворот, сместив с поста законно избранного главу государства и приведя в боевую готовность вооруженные силы страны, в том числе и стратегические ядерные силы.
Президент Мердок говорил размеренно и спокойно, бросая в замершую толпу – и здесь, в конференц-зале Белого Дома, и по другую сторону телевизионных экранов – слово за словом, будто чеканя их. Телеоператоры ведущих мировых каналов, теснившиеся у дальней стены конференц-зала, словно пулеметчики, в горячке боя слившиеся со своим грозным оружием, ловили в видоискатели прямую стройную фигуру на фоне герба Соединенных Штатов. Миллионы зрителей на всех континентах видели суровое лицо, благородную седину на висках и горящий взгляд свято верующего в свою правоту человека, вещавшего о том, что в один миг привычный мир попросту перестал существовать, оставшись только в воспоминаниях.
– Намерения и цели мятежников были не ясны, но их военные приготовления представляли явную угрозу национальной безопасности Соединенных Штатов Америки. В этой ситуации мною было принято решение силой оружия восстановить законный порядок в стране. Армия Соединенных Штатов выполнила этот приказ, войдя на территорию России, разбив перешедшие на сторону мятежников войска и взяв под контроль крупнейшие города и важнейшие объекты инфраструктуры. Лидер заговорщиков, глава русского правительства Аркадий Самойлов был арестован высадившимися в Москве десантниками, и в настоящее время уже отдал приказ своим войскам о прекращении огня.
Сегодня никто не задавал вопросов – журналисты, кажется, боялись даже дышать, боялись упустить хоть слово из сказанного своим президентом. А Джозеф Мердок, стараясь казаться все таким же уверенным и решительным, продолжал:
– Военная операция по восстановлению порядка на территории России была проведена в кратчайшие сроки, с минимально возможными при решении задач подобного масштаба уровнем потерь и максимальным результатом. Русская армия полностью прекратила сопротивление, наши войска, рейнджеры и "зеленые береты" берут под свою охрану ядерные арсеналы русских, дабы не допустить применения загнанными в угол мятежниками атомного оружия. К сожалению, обойтись без потерь не удалось – таков непреложный закон войны. Мы лишились атомного авианосца "Авраам Линкольн", вместе с которым ушли на дно океана сотни американских моряков, и еще нескольких боевых кораблей. Значительны потери и в ходе наземной фазы операции. Я вместе со своим народом скорблю об этих жертвах, но верю, что они не были напрасны – американские солдаты вновь принесли свои жизни на алтарь свободы и демократии, и жертва эта никогда не будет забыта нами.
Спутники связи, пролетавшие над американским континентом, подхватывали сигнал, пронзавший эфир, и лепестки-антенны вновь направляли его вниз, окутывая электромагнитными волнами целые страны и материки противоположного полушария планеты. Весь мир, сотни миллионов, миллиарды людей самого разного цвета кожи, веривших в разных богов, говоривших на разных языках, целый мир замер в предчувствии перемен.
– В настоящее время активная фаза операции "Доблестный удар" завершена, – спокойно, как о само собой разумеющемся, говорил президент Мердок, зная, что каждое его слово слышат миллионы, и не чувствуя волнения при этой мысли. – К сожалению, ничего достоверно не известно о судьбе русского президента, но по неподтвержденным данным Алексей Швецов погиб или был казнен по приказу мятежников. Соединенные Штаты Америки не могут оставить русский народ без поддержки в такой трудный период. Нам предстоит долгая и напряженная работа по восстановлению разрушенной инфраструктуры и формированию органов власти, поддерживаемых большинством населения. Американские войска останутся на территории России для поддержания порядка, обеспечения безопасности, борьбы с проявлениями экстремизма, охраны стратегических объектов столько времени, сколько будет необходимо, чтобы во главе государства вновь стал законно избранный президент и сформированное в соответствии с Конституцией страны правительство. Нам предстоит большая работа, господа! Но идеалы демократии и свободы не могут не восторжествовать, и для этого мы готовы приложить все возможные усилия!
Последние слова Джозефа Мердока испуганным эхом заметались под сводами конференц-зала. Журналисты, будто зачарованные, застыли на несколько мгновений, затаив дыхание, боясь, кажется, даже пошевелиться лишний раз. Им, как и многим миллионам тех, кто из разных уголков планеты слышал эту речь, еще только предстояло понять, свыкнуться с мыслью, что мир, тот, каким его привыкли видеть, отныне изменился до неузнаваемости, и обратного пути уже не может быть. Но на это уйдет немало времени, пока же люди, раздавленные свалившимися на них известиями, подавленно молчали, словно пытаясь понять, а не сон ли все то, что они видят и слышат, и не пора ли, наконец, пробуждаться, возвращаясь в привычную реальность. А президент самой могущественной в мире державы – отныне и впредь никто не должен был усомниться в этом – стоял, выпрямив спину и уверенно глядя в объективы нацеленных на него телекамер. Секунда – и зал вдруг взорвался шквалом аплодисментов.
Овации не смолкали несколько минут, корреспонденты и операторы, оставив свою технику, камеры, фотоаппараты, диктофоны, хлопали, не чувствуя боли в ладонях. Это была дань победителю, тому, кто продемонстрировал свою силу всему миру, сокрушив врага, еще недавно считавшегося непобедимым.
Никто не решился задавать вопросы – происходящее требовало немало времени на осмысления, на то, чтобы поверить в реальность случившегося, свыкнуться с мыслью о том, что мир неузнаваемо изменился и никогда уже не будет прежним. Президент Соединенных Штатов, сопровождаемый громом аплодисментов, не смолкавшим несколько минут, покинул конференц-зал. А в Овальном Кабинете его уже с нетерпением ждали.
Здесь собрались все, причастные к этой победе, а также и те, кто был противниками этой кампании, и теперь с чувством стыда и растерянности со стороны наблюдали за торжествующими победителями. Алекс Сайерс, глава администрации президента, буквально сиял, словно это сам он шел в первых рядах наступавших на Москву десантников, лично скрутив министра Самойлова. Представители военного ведомства – министр Джермейн и генерал Форстер – были более сдержаны, а Натан Бейл и вовсе казался странно хмурым, погрузившимся в себя, в точности, как его бывший начальник. Николас Крамер, державшийся поближе к госсекретарю Флипсу, волком смотрел исподлобья на окружающих, словно ждал обидных слов в свой адрес.