Восток

— Ничто не появляется из ничего…

Она хмыкнула. Про материализм они все знают. Как и лозунг: «Заботиться о других больше, чем о себе». Прекрасные слова для идеальных людей. Обычно они как раз совсем не идеальны.

— …И поэтому полезны не высокие налоги, а большие доходы. Десять процентов со ста килограммов — это десять кило. А тридцать с пятидесяти — пятнадцать.

— И откуда возьмутся сто при наличии аграрного перенаселения, нехватке плодородных земель и архаичных общественных отношениях? Поэтому и была проведена кооперация сельского хозяйства! — победно сообщила.

— Они появятся, если крестьянин будет расширять производство. Если дать ему возможность хоть что-то получить взамен.

Здешний мужик по всем статьям забьет русского. Физическая выносливость китайцев невероятна. На скудной пище, не покладая рук, крестьяне работают с рассвета до сумерек. Они просто не знают другой жизни. С детских лет тяжкий труд, и многие уже лет в сорок выглядят стариками, а то и помирают. С медициной проблема. Ее просто нет. В лучшем случае знахари. Дети повально страдают глистными и желудочными заболеваниями, рахитом, ужаснейшими дерматитами. Дать им возможность на себя работать — на самой скудной почве снимут замечательный урожай при самых низких личных потребностях. Слегка проявить заботу, открыв фельдшерские курсы… Некогда. Все потом. В будущем. И ведь на словах провозглашают опору именно на крестьянство. А на деле…

— А что вышло реально? — спросил вслух. — Сначала закон о хлебной монополии. Практически скупка по заниженным ценам и запрет на торговлю остатками. Результат пояснить? Элементарно нет желания увеличивать производство. На прокорм и чуть отвязаться от солдат из города. Получили карточную систему. И тогда решили наладить гарантированное продовольственное снабжение. В срочном порядке создать кооперативы. Слово-то хорошее, мне прекрасно известное, но содержание вкладывалось другое. Поскольку крестьяне просто проедают свой произведенный продукт, решили заставить их работать по команде и на пользу государству. Практически из собственников земли они превратились в арендаторов. Зря делили помещичьи поля в свое время. Все вернулось во времена императоров. Земля государственная.

Я уж не стал цитировать высказываний очень высокопоставленного товарища из той самой папочки: «Если крестьяне будут достаточно хорошо питаться, то производимого зерна хватит лишь на их потребление, а город останется без хлеба… При существующем положении мы не в состоянии позволить крестьянам питаться так, как они хотят». Вполне вероятно, правда, но без проверки таких вещей за врагами не повторяют. Да и не поверит.

— Но это же на пользу, — без былого энтузиазма возражает. Сравнение с императорами явно не понравилось.

— Конечно! Государству! Не людям. Потому что они не поняли своего блага, и пришлось рассылать специальные бригады активистов. Они организовывали союзы и расправлялись с «кулаками». Создали еще и народные трибуналы с упрощенным судопроизводством.

— А надо было их награждать за сопротивление! Или высылать через границу Свободного района, для пополнения вражеских войск!

— Если бы у меня отбирали заработанное моим собственным горбом, я бы тоже сопротивлялся. К счастью, это ваши дела и меня не касается. Речь о другом. Не только «кулакам» не понравилась столь рьяная забота власти об их имуществе. Было множество случаев, когда крестьян, отказывавшихся вступать в кооперативы, выгоняли на улицу и заставляли часами, а то и сутками стоять на солнце или морозе до тех пор, пока те, обессилев, не соглашались «добровольно» подать заявления на вступление в союз. Крестьяне стали массово резать скот и домашнюю птицу. Додумались тоже — кур и уток обобществлять!

— А у вас не так? — в искреннем удивлении спросила девушка.

— Конечно нет. Глупость несусветная. Кооператив создается для совместного участия в труде. И для совместного использования и приобретения вещей, которые один потянуть неспособен. То есть твоя доля — это твой труд и поле, обрабатываемое совместно. Одиночке сложно купить трактор или грузовик. А при его наличии размер обрабатываемого поля увеличивается. Возить самостоятельно два ведра молока в город не станешь регулярно. А тогда зачем лишняя корова? Одной достаточно. А вот несколько десятков фляг ежедневно со всех дворов собрать или даже прямо здесь переработать в масло, сыр или брынзу. Опять же оборудование необходимо. Вместе легче.

— Ну так на общем дворе и будет ничуть не хуже! — победно заявляет.

Детский лепет. Она что, никогда в деревне не была?

— Ага, — со всей возможной иронией сказал, — сначала построят сарай размером с полдеревни из неизвестно откуда взявшихся материалов. А пока возводят, они все в куче или вообще без места и пригляда. Кого подавят, кто поранится или сбежит. Больная овца полстада заразит. Затем назначат одну или две бабы ухаживать за сотней самой разнообразной скотины. Они станут относиться к ней как к своей? Знают, чем кормить? Даже животные имеют разные вкусы, да и разный характер. Вовремя напоят или доить примутся? Это чужое, и все равно заберут. Не ты корову покупал, не ты за ней следил. А и сдохнет — никакого сожаления.

Стало жалко девицу и ее незамутненные мозги, но меня уже несло. Чисто профессиональное — ради красного словца не пожалеть и отца, а заодно поучить жизни окружающих.

Реакционными силами синдикалисты объявляли любого, имеющего хоть минимальное имущество. Это означало полный отказ от союза со средними слоями населения. Любой лавочник в деревне или обладатель лишней лошади нуждался в срочном перевоспитании. Методы использовались крайне неприятные. Не отобрать часть, не дающую сравняться с остальными в бедности, — забрать все. И расстрел в некоторых случаях еще гуманен. Медленно подыхать с голоду гораздо хуже.

— Нет, надсмотрщик с палкой, вероятно, поможет, — порадовал я, — да зачем он нужен при нормальном хозяйстве? Дома скотине и забота, и стойло привычное, и ласковая хозяйка. Самый обычный натуральный налог — и не надо искать себе лишнюю работу и приставлять специальных людей. Да и разрешая три четверти оставить себе и продавать через кооператив (лично его, за вычетом мелочи вроде перевозки и одного учетчика, он же возчик), невольно толкаешь завести себе еще одну корову. Это ведь живые деньги! На них он может что-то дополнительно приобрести. А ухаживать за собственными коровами, лошадьми и — я подумал и сказал — буйволами (на самом деле волами, но неизвестно, поймет ли) будет не в пример лучше, чем за чужими. И пай прекрасно виден. И у нас тракторы под каждым кустом не валяются. На лошадях пашут. Вот и учитывается. Не у всех одинаково, а в зависимости от труда и имущества. Каждому — по делам его. Чем больше имеешь, тем больше получаешь. На твоих лошадях работают — дополнительный доход, если доверишь. А то бывает, всю семью приставят, от мала до велика. Боятся чужому доверить. Запалит, потом с кого спрос? Видать, деньги лучше не в лишнюю лошадь, а в сепаратор вложить общественный. И это потом учитывается по итогам года. Больше вложил — больше получил. Потому и выберут в руководители хорошо соображающего и умеющего крутиться. Дураков нема. Доход зависит от производительности труда и умения распределять существующие ресурсы. Государство берет не больше четверти по твердым ценам в качестве натурального налога. Армия у нас сытая. Есть откуда.

Ли Ду дернулась, но промолчала. Мы с ней вместе воинские части посещаем. Сегодня нормальный рацион для солдата в Свободном районе — двести пятьдесят граммов зерна в день. И это при утвержденных нормах, содержащих мясо, рыбу и еще кучу всего, включая приправы. На самом деле люди уже годами живут впроголодь. Интересно бы выяснить, сколько выдавали при давно умершем императоре Цинь Шихуанди. Как бы не больше. И даже в этих условиях крестьяне рвутся в армию. Там сытнее.

— Это много — двадцать пять процентов, — сказал я, — но все сверх — твое. Материальная заинтересованность. Они постоянно думают, где еще можно улучшить, не дожидаясь указаний сверху. Удобрения, механизация, новые виды продуктов, просто наращивание производства. А у нас многие годы стабильно увеличивается производство количества продуктов на душу населения при достаточно высокой рождаемости. Государственная программа специально предусматривает гарантирование минимальных цен и выдачу субсидий фермерам за мероприятия по повышению урожайности полей и продуктивности животноводства. В первые же годы с ее принятием количество продукции кооперативов подскочило чуть ли не наполовину по сравнению с довоенным уровнем, и стабильный рост продолжается.