Эвиал

Так не могло долго продолжаться. Очередной удар он пропустил. Лев мощным движением лапы опрокинул охотника, оставив на теле кровоточащие порезы. Рогатина отлетела в сторону.

Удовлетворенно мурлыкнув, зверь медленно направился к Трэйби, намереваясь закончить бой.

— Не тронь его! Не смей!

Отчаянно заорала Мулибия, вцепившись в длинный белый хвост, желая задержать, уберечь, спасти.

Яростно рыкнув, кошка обернулась к девушке.

Ригбор, с помощью амулета следивший за схваткой, быстро произнес.

— Не вздумай причинить ей вреда, поняла?

— Не бойся, я обо всем позабочусь.

Кайра пристально посмотрел на дочь купца, и та оцепенела.

Эти странные оливковые глаза манили и притягивали. Весь мир скрылся во тьме, лишь этих два глаза, два солнца горели перед ней, заставляя забыть обо всем. Но вот веки скрыли их, явив солнечное затмение, и все вокруг окружила темнота.

Мулибия упала на землю.

— С ней все в порядке?

Ригбору очень не понравилось проделанное с дочерью.

— Да. Взгляд василиска лишь на время парализует жертву, позволяя без помех заглотнуть ее. Слишком сильно любит этот чешуйчатый гад переваривать еще живое тело.

— Отлично! Тогда покончи со шкурником.

И лев вновь повернулся к охотнику.

Но Трэйби не валялся недвижимым камнем. Едва зверь отвлекся, он бросился к своей котомке и стал быстро рыться в ней, выбрасывая вещи на поверхность.

И теперь он стоял, довольно сжимая в руке шар размером с яблоко, похожий на кусок мориона, на сгусток черной застывшей крови, на затвердевшую частицу Тьмы.

— Лови, тварь!

И глобула полетела во льва.

Ударившись о белое тело, она словно расплескавшись, покрыв шерсть густой маслянистой пленкой, тем не менее, быстро всасывавшейся в кожу.

Крик, изданный зверем, так поразительно напоминал человеческий. Он вопил, он рычал, он стонал, разбрасывая дергающимися лапами камешки, он бился головой, стремясь унять страдание, причиняемое яростно жегшей субстанцией.

Даже Ригбор, посредством амулета, отчасти ощутил боль Нолии и Кайры. С него будто содрали всю кожу, сразу же закопав в кучу соли, он зашипел сквозь плотно стиснутые зубы. Но горше всего были душевные муки.

Казалось, он видел, как на его глазах банда огров насилует и убивает его жену и дочь, а Ригбор крепко связан, не в силах помочь или хотя бы отомстить, от чего было еще больнее.

А рядом корчилось в мучениях тело магички. Оно стремительно покрывалось похожей черной пленкой, причинявшей жутчайшие страдания.

В голову пробилось тихое:

— Амуле-е-ет! Я задела гаденыш-ш-ша! Ты сможешь сам почуять его-о-о! Отомсти-и-и!

И все мигом прекратилось. Потрясенный Ригбор смотрел на прекрасное тело, застывшее теперь в смертном трансе, из которого Нолию не вывел бы самый магучий маг.

А тем временем у отрогов Зубьих гор охотник удовлетворенно смотрел на труп кошки, теперь утратившей всякую опасность.

— Действует!

Кивнул он и повернулся к отшельнику.

— Простите, святой отец, что мы осквернили ваше жилище своими мирскими разборками. Я сожалею об этом.

Бросившись к Мулибии, Трэйби осмотрел ее. С радостью нащупав пульс, он взял девушку на руки и удалился.

Остались лишь труп кошки и отшельник, потрясенно молившийся Спасителю.

Слезы капали одна за другой. Суровый купец, последний раз рыдавший на могиле жены, горько смотрел на медленно опускаемое в могилу тело Нолии, завернутое в ту самую цинновку. На ее лице так и застыла маска мучительной боли, появившаяся теперь и на лицах монахов. Теперь не только долг вел их вперед.

Отец Сардер все же пытался успокаивать Ригбора:

— Не страдай понапрасну. Она теперь счастливо сидит у ног Спасителя. Скитания ее души прекратились. Суровыми муками и участием в нашем святом походе добилась она Царствия Небесного. Нолия уже весело разговаривает со свои Зорбу.

Но грусть не желала уходить.

К тому же неожиданно нахлынула жгучая ревность к никогда не виданному им Подмастерью. Она ушла, убитая проклятым Трэйби. Его счет к охотнику возрос до небес. Не важно как он победил в бою, ему не спастись!

Месть, лютая месть рычала в клетке его разума, отчаяна просясь на волю.

— Ты можешь найти его?

Монахи уже закопали Ищейку, воздвигнув на могиле перечеркнутую стрелу.

Ригбор кивнул. Сверившись с амулетом, он махнул рукой, указывая дорогу. Беглецам все равно не скрыться.

Забытье так не хотело отпускать. Тяжелыми пудовыми камнями придавило оно веки, плеснула в голову какой-то черный тягучий кисель, вкрадчиво нашептывало прямо в мозг любезным хозяином:

— Ну, зачем тебе уходить? Побудь еще чуть-чуть опутывая тело обессиливающей липкой паутиной.

Лба коснулась чья-то теплая рука, враз прогнав наваждение. Мулибия медленно открыла глаза.

— Трэйби!

И забытье, громко проклиная парня, окончательно исчезло.

Выскользнув из нежных рук, она огляделась.

— Где мы?

— В одной из пещер Зубъих гор. Я принес тебя сюда, любимая. Нельзя было ждать, пока ты очнешься. За этой тварью могли последовать новые. Вот уж не ожидал подобного от Ригбора.

— Но как ты справился с ней?

— Ну что ж, Мулибия.

Парень задумчиво погладил по ее волосам.

Было видно, что говорить ему все труднее и труднее.

— И мы двинулись в глубь болот. Буквально пару недель до этого мы проводили Большой Гон, поэтому тварей было немного, хотя встречались отдельные представители, впрочем, особо не глянувшиеся магу.

— Слишком мелки!

Презрительно морщился он.

— Мне требуется нечто более крупное!

Ну и нашел на свою голову. Неожиданно перед нами на кочку вылезло какое-то неведомое ранее чудовище, похожее на серую пятифутовую жабу с рыжим гребнем вдоль спины. Оно издало резкий треск и, не успели мы выхватить оружие, как из пор ее кожи стала сочиться странная черная слизь. Потом тварь резко раздулась, и жидкость полетела на нас. Никогда я так быстро не двигался, стирая с себя эту гадость. Но для меня и прочих парней все обошлось. Лишь раздались громкие и жуткие крики мага, корчавшегося под каплями слизи. О, Мулибия, как он орал!

Трэйби крепко сжал девушку в объятиях.

— Скажу честно, мы испугались и убежали, оставив Зорбу умирать. И даже когда в болота хлынули маги на его поиски, мы промолчали, благо никто не видел, как он говорил с нами. Но, отправляясь спасать тебя, я вспомнил о твари. Как ни странно, убить ее не составило труда. Видно, слишком сложно пока Тьме создать одинаково смертельных для всех зверей. И вот, слизь пригодилась. Но знаешь, я сожалею, что убил эту кошку. Жаль, она не оставила мне выбора.

— Но ты спас нас обоих!

— Да, и я так горжусь этим! Не знаю, что было бы, если б они забрали тебя у меня!

Он поцеловал свою любовь, и она не замедлила ответить жаркой взаимностью. Его движения становились все более настойчивыми, заставляющими страстно извиваться в ответ и издавать громкие крики восторга и благодарности. Трэйби был яростным солнцем, а она была куском масла, плавясь под его горячими прикосновениями, он стал гигантский птицей, своими ласками-взмахами возносившей Мулибию куда-то вверх, парень превратился в полыхающий, пожирающий огонь, а девушка стала мягкой податливой водой, но их соединение окончилось отнюдь не взаимным уничтожением. Это был смерч невероятных ощущений, это было извержением страсти, это была мгновенная вспышка, закончившаяся полной темнотой. Казалось, в этом мраке не было никого, кроме них. Да и кто еще был нужен их телам и разумам, восторженно любящим друг друга и слившимся в одно невероятное существо.