Страница 93 из 210
Существование языков доказывает, что есть такие творения духа, которые возникают из самодеятельности всех, а вовсе не переходят от какого-нибудь одного индивида к остальным. В языках, следовательно, так как они всегда имеют национальную форму, нации, как такие, оказываются в собственном и непосредственном смысле творческими. С другой стороны, так как языки неразрывно связаны с внутренней-шей природою человека и скорее самодеятельно проистекают из нее, чем произвольно ею порождаются, можно с полным основанием интеллектуальные особенности народов назвать действием языка. Связь
индивида с его народом покоится именно в том центре, из которого общая духовная сила определяет все мышление, ощущение и воление. Язык родственно связан со всем в ней, как в целом, так и в частностях, и нет ничего, что могло бы остаться языку чуждым. В то же время он не остается только пассивным восприемником впечатлений, но выбирает из бесконечного разнообразия возможных направлений одно определенное и модифицирует во внутренней самодеятельности всякое оказанное на него внешнее воздействие. Он не противостоит духовной особенности, как нечто от нее внешне отделенное, но, будучи в указанном смысле созданием нации, он остается вместе и самосозданием индивида, в том смысле, что всякий предполагает понимание его со стороны других, а те удовлетворяют его ожиданиям. Рассматриваемый, как мировоззрение или как связь идей, - а оба эти направления в нем объединяются, - язык всегда и необходимо покоится на обшей совокупности духовных сил человека.
Языки - первая необходимая ступень в примитивном образовании человеческого рода, и лишь по достижении этой ступени народы могут идти дальше, в направлении более высокого развития. Язык и дух идут вперед не друг за другом и не друг обособленно от друга, но составляют безусловно и нераздельно одно действие интеллектуальной способности. Мы разделяем интеллектуальность и язык, но в действительности такого разделения не существует. Духовные особенности и оформление языка (Sprachgestaltung) народа так интимно слиты, что если дано одно, другое можно из него вывести, ибо интеллектуальность и язык допускают и поддерживают лишь взаимно пригодные формы. Язык есть как бы внешнее явление духа народов, - их язык есть их дух и их дух есть их язык.
Принимая языки за основание для объяснения последовательного духовного развития и допуская, что они возникли вследствие духовных особенностей, видовые отличия которых сказываются в строении каждого языка в отдельности, нужно, чтобы связать сравнительное изучение языков с общими принципами развития языка, придать всему исследованию особое направление. Надо рассматривать язык не как мертвый продукт производства (ein Erzeugtes), а, скорее, как само производство (eine Erzeugung). Для этого надо отвлечься от роли языка в обозначении предметов и в опосредствовании понимания, сосредоточив внимание на его происхождении, тесно сплетающемся с внутренней духовною деятельностью, и на их взаимном влиянии. Когда найдены общие источники всех индивидуальных особенностей и когда разбросанные черты связаны в образ одного органического целого, тогда мы получаем возможность дальше следить за развитием индивидуальных развитии и сравнивать их между собою. Чтобы сравнение
различных языков со стороны характеризующего их строения было плодотворно, нужно исследовать форму каждого из них, и таким образом удостовериться, как каждый решает вопросы, которые, как задачи, предлежат всякому языковому порождению. Язык в своей действительной сущности есть нечто, всегда и во всякое мгновение преходящее (Vorabergehendes). Это есть не έργον, а ενέργεια, вечно повторяющаяся работа духа, направленная на то, чтобы сделать артикулированный звук пригодным для выражения мысли. Это определение непосредственно относится ко всякому отдельному говорению, но в истинном и существенном смысле лишь как бы совокупность этого говорения можно рассматривать как язык. По разрозненным элементам нельзя постигнуть того, что в языке является самым тонким и высоким, и это - лишнее доказательство, что язык собственно заключается в акте своего действительного порождения (Hervorbringen), поскольку он воспринимается и предчувствуется в связной речи. Называть языки работою духа тем более правильно, что вообще бытие духа мыслимо только в деятельности и как деятельность. Эта работа действует постоянным и единообразным способом. Ее цель - разумение или понимание (das Vferstandniss). Постоянство и единообразие в работе духа, направленные на то, чтобы возвысить артикулированный звук до выражения мысли, составляют форму языка. В этом определении форма выступает как абстракция, тогда как в действительности это - индивидуальный порыв нации, которым она в языке сообщает своей мысли и своему ощущению значимость. Но так как этот порыв никогда не дан нам в целостности своего стремления, а лишь в разрозненных своих действиях, то нам остается только запечатлеть в мертвом общем понятии однородность его действия. В себе этот порыв все же - единый и живой. — Под формою языка здесь разумеется безусловно не просто так называемая грамматическая форма. Понятие языковой формы простирается значительно дальше правил словосочетания (Redeffigung) и словообразования (Wortbildung), поскольку под последним разумеется применение общих логических категорий действия, воздействуемого, субстанции, свойства и т.д. к корням и основам. К образованию основных слов8 это понятие совершенно особенно применимо, и на деле должно по возможности применяться к ним, если мы хотим достигнуть познания сущности языка. - Форме противополагается содержание; но, чтобы найти содержание языковой формы, надо выйти за границы языка. Внутри языка о содержании можно говорить только относительно, например, основное слово - по отношению к склонению. В других отношениях то, что принято здесь за со-
4 Ср. Dclbruck В. Vferglcichende Syntax der indogermanischen Sprachen. Halle, 1871. Bd. 1., S. 42: «...die BUdung dcr Grundworter oder, wir sagen wurden, die Etymologie...».
держание, считается формою. Язык может заимствовать какие-нибудь слова из другого языка и обрабатывать их, как содержание, но и они -содержание только в этом отношении, а не сами по себе. Абсолютно в языке нет неоформленного содержания, так как все в нем направлено к определенной цели - выражению мысли; и эта работа начинается с первого же элемента, с артикулированного звука, так как именно благодаря оформлению он становится артикулированным. Действительное содержание есть, с одной стороны, звук вообще, а с другой - совокупность чувственных впечатлений и самодеятельных движений духа, предшествующих образованию понятия с помощью языка. — Анализ языка должен начинаться со звука и должен входить во все грамматические тонкости разложения слов на их элементы, но так как в понятие формы языка никакая частность не входит как изолированный факт, она всегда принимается лишь постольку, поскольку в ней открывается метод образования языка. По воплощению формы можно узнать специфический путь языка, а вместе с тем и нации, путь, который пролагается ею к выражению мысли. Форма по самой природе своей есть сочинение (eine Auffassung) отдельных, в противоположность ей, рассматриваемых, как содержание, языковых элементов в духовном единстве.
Размышление над языком открывает нам два, ясно отличающихся друг от друга принципа: звуковая форма и употребление (Gebrauch), которое она находит при обозначении предметов и связывании мыслей. Употребление звуковых форм основывается на тех требованиях, которые предъявляются к языку мышлением, из чего возникают общие законы языка. Эта часть, как в своем первоначальном направлении, так и в особенностях духовных склонностей и развития, у всех людей, как таких, одинакова. Напротив, звуковая форма является собственно конститутивным и руководящим принципом различия языков, как самих по себе, так и со стороны тех затруднений или содействий, с какими звуковая форма противостоит внутренним тенденциям языка. Из этих двух принципов, из их взаимного проникновения друг другом, проистекает индивидуальная форма всякого языка. - Язык есть образующий орган мысли. Интеллектуальная деятельность, всецело духовная и внутренняя, благодаря звуку речи, становится внешнею и чувственно воспринимаемою. Без связи со звуком речи мышление не могло бы достигнуть отчетливости, и представление не могло бы стать понятием. - Как внешняя природа, так и внутренняя деятельность, представляются человеку в виде множества признаков, которые он сравнивает, разделяет и связывает, стремясь ко все более объемлющему единству. Подчиняя предметы определенному единству, человек ищет единства звука, который является представителем того места, которое