Сочинения

верховной власти не от Бога, а от условия между людьми подлежат--

отвержению» (327).

2 Лишь в <18>26-ом г., в новое царствование, в министерство Шишкова, было сделано распоряжение: «В грамотах, выдаваемых Казанским университетом, после лета от Рожд<ества> Христова, выставляйся лето от обновления университета. Находя сию форму неприличною, я покорнейше прошу В<аше> Прев<осходительство> предписать Университету об уничтожении оной, тем более, что она введена само-произвольно, без дозволения высшего начальства».

в мир, воссиял над ним свет Христов, и тьма удалилась с обманчивыми своими огнями».

В университетском отчете за 1819—20 г. (составлен, проф. Городча-ниновым, автором многочисленных opera в духе времени, в том числе: Изложение естественного права в обличительном смысле, по вопросам и ответам, или compendium, одобренное советом [!] Казанского университета к преподаванию и напечатанию, 1823) — в этом отчете говорится: «Сей наш год достопамятен для Казанского учебного округа важнейшими происшествиями. Он составляет блистательную эпоху преобразования, совершенного обновления Казанского университета.---Высшее ученое сословие, долженствовавшее разливать свет Христов, само лежало

во тьме века сего.---В недре университета тлетворный яд его [«все-

разрушающего вольнодумства»] начинал уже разливаться в словопрениях лжеименного разума, в употреблении при кафедре философской таких авторов, коих учение совершенно противно религии христианской. Между книгами, составляющими студенческую библиотеку, находились

несообразные с духом благочестивого воспитания.---В июне 1819

года утверждено преобразование университета, а в августе получено от

попечителя, истинного сына церкви и отечества, предписание---об

удалении профессоров, которые при осмотре не были одобрены.---

Директор университета, обращаясь с питомцами его, как отец с детьми, ---самые забавы обращает в пользу им. По его убеждениям и советам казенные студенты университета в прошедшее лето обработывали собственными руками часть университетского сада,---Смиренномудрие, терпение и любовь сопровождают поступки студентов,---Свя-

зуемые духом христианской любви, все члены, все сословия университета взаимно друг к другу оказывают чинопочитание и уважение. Под сению благочестия все приемлет новый вид. Все науки университетские

преподаются в духе святого евангельского учения.---Опаснейшая из

наук философских, наука права естественного---представлено мнение об основании сей науки--на святом и спасительном учении Христа---». < Казанский вестник.— 1821.— Кн. 1.— С. 3—44. > •

Совет in согроге ответствен за то, что были избраны почетными членами университета Рунич, Карнеев1, Кавелин (директор Петерб < ургского > универс < итета >, сподвижник Рунича), Попов (директ<ор> департамента > нар < одного > проев < ещения >, сотрудник Голицына, ревностный последователь хлыстовской секты Татари-новой), и под<обные>. Некоторые профессора стали читать собственные предметы в обличительном смысле,

1 3. Я. Карнеев, попечитель Харьк. уч. округа. Когда-Магницкий представил в Гл<авное> правл<ение> училищ проект об уничтожении философии на том основании, что преподавание ее невозможно без пагубы религии и престола, то бывший тогда же членом правления Карнеев в своем «мнении» осуждал философию за то, что она ни во что ставит черта и волшебников, тогда как черт и колдуны много производят бед на свете.

другие искали в них подтверждения истин св. Писания. Профессор математики находил выражение премудрости Божией в прямоугольном трехугольнике, профессор анатомии — в строении человеческого тела. Некоторые науки, как, напр < имер >, геология, перестали преподаваться, так как они во всех своих теориях противоречили св. Писанию. Один из профессоров так определял принципы своего преподавания: «Да будет началом моего слова Все-благий Бог; да будет началом моего слова могущественный Александр,---г да приимет начало слово мое от

соизволения знаменитейшего нашего попечителя,...»

В Петербургском университете в актовой речи (1823) проф. Дегуров (Dugour), приобревший еще в Харькове —по делу Шада — опытность в доносах и услужении по мысли и указаниям из министерства, возвещал о водворении новых начал и в столице. Священный союз, по его толкованию, остановив развитие нечестия и опасность, грозившую цивилизации, побудил правительства удалить из преподавания вредные учения. Университеты имели право отвергнуть и преследовать ложные и пагубные начала новейшей философии. Справедливо осуждено учение о воображаемой древности вселенной, противоречащее свидетельству св. Писания о сотворении мира. Всеобщая история должна доказывать превосходство монархического образа правления. И т. д.

Когда после шести лет своего управления (в 1825 г.) Магницкий на экзамене студентов произнес речь, он мог с полным сознанием услуги, оказанной правительству, констатировать, что Казанский университет — «единственный по своему достоинству.---В то

самое время,—говорил он,—как лжеименная философия, отравляя все науки и даже словесность и самые искусства тлетворным своим ядом, беснует умы на Бога и царей, в университете нашем самый яд сей претворяется в целительное средство против буйной гордости

разума.---Вместо тех буйных мечтаний некоторых

германцев, кои возникали со своевольством Лютеровой реформы и так лживо называются ныне философией,

—--принята у нас та здоровая, истинная, беззатейная

философия, которая прямит и изощряет умы, с которою жили счастливо отцы, верные Богу и царям, в которой воспитаны и образовались отличнейшие мужи нашего отечества, светила нашей церкви»1.

1 С наилучшею полнотою ревизия и время попечительства Магницкого в Казани изложены у Н. П. Загоскина: История Имп < ераторско-Го> Казанского Университета за первые сто лет его существова-ния.-т. Ш.-Каз<ань>, 1904.-Ч. 3.-1819-1827.-С. 253-576.

Магницкий толковал волю пославших его и задавал тон. Рунич меньше рассуждал, достаточно кривлялся и усердно исполнял. Карнеев в Харькове старался пахнуть тем же запахом. Голицын, представляя в комитет министров дело профессоров Петербургского университета, заключал его выводом, которому придавал общее значение: «Системы открытого отвержения истин св. Писания и христианства, соединяемые всегда с покушением ниспровергать и законные власти,—сии ужасные системы, заразившие головы новейших ученых, были последствием отпадения от веры Христовой и причиною всех народных мятежей и революционных бедствий, которые потрясли многие государства, пролили потоки крови и ныне еще не перестают нарушать спокойствие Европы». Голицын, как и Магницкий, исходил из идеи, выраженной в декларации Священного союза. Последний мог не считаться с фактами, но те, кому надлежало осуществлять его идеи, наталкивались на непреодолимый факт «ужасных систем», и потому с их стороны было безумием вступать с ними в борьбу путем частичных поправок и переделок в русском просвещении. Как ни широки были замыслы Магницкого, который хотел придать своей инструкции силу, обязательную для всех университетов, он был ничтожно смешон перед лицом европейской науки. Потому-то и в своем отечестве он, в конце концов, мог бороться лишь с лицами, а не с идеями. Нужно было бы реформировать самое науку, но это было бы не под силу даже и Меттерниху1.

Как реагировало на все это общество? Количество студентов таяло во всех университетах, а в Казанском университете на всех факультетах был всего 91 студент. Пришлось прибегнуть к казенным стипендиям. В остальном общество, как такое, никак не реагировало: не протестовало, не поддерживало единичные голоса возмущения2,

1 Довольствовавшемуся переводами теософических трактатов, но не помышлявшему о полной «Реформе науки». Это могло быть задумано и сделано лишь спустя сто лет, в наше смелое время и в нашем смелом отечестве. (Меттерних перевел на нем. яз. Theologia mystica Пордед-жа.)