Обыкновенные ребята

— Эх, — вздохнул капитан, — нагонять-то мне сколько...

— Ты только от нас не отставай на второй год, — сказал Ястребок.

— Мы тебе, знаешь, все объясним, — подхватила Варя, — это нетрудно, правда, истинный кувшинчик! Только сперва кажется. Там только значения подставлять надо под понятия и все.

— А мы теперь, как немцы школу пожгли, в бане занимаемся, — рассказывал Еремка. — Савка недавно у нас в переменке как брякнется в кадку с водой! А его как раз к доске вызвали. Такого ему жару математик задал, что он даже обсох весь сразу!

Все засмеялись. Капитан тоже улыбнулся. И стало легче. Но на этот раз все дело испортил Еремка.

— А у нас, — сказал он, — на пустыре, где косогор, тоже сухо почти. Снег сошел. Мы уже тренироваться начали.

Капитан болезненно нахмурился. Костя ущипнул Еремку за локоть. Все сердито смотрели на проговорившегося.

— Кого же теперь на центре поставите? — спросил капитан.

— Да, верно, Петьку Журавлева.

— Конечно, того уж удара у него сроду не будет, как твой, — поспешил добавить Еремка.

— Нет, ничего. Он может. Вы только за ним глядите, чтоб не заводился... А чего же он сам не приехал?

— Да он занятый сегодня, — быстро ответил Костя, и соврал: просто ребята не взяли с собой Петьку Журавлева, чтоб капитан не расстраивался, видя, что его уже заменили.

— А я тебе чего привез! — вдруг вспомнил Коля, хитро посмотрел на всех и вытащил из кармана что-то на красной ленточке. — На. Дарю тебе навовсе. Это железный крест, настоящий, немецкий.

— И я такой же тебе привез, — сказал Еремка.

— Эх ты! А я думал, у меня одного, — сокрушенно проговорил Костя, тоже вынимая из кармана немецкий орден.

Савка тоже полез было в карман, но подумал, вытащил из кармана пустую руку и отмахнулся: «У нас их столько немцы покидали! Как им двинули наши, так они побросали все».

— А я тебе книжку! — И Варя застенчиво протянула капитану свой подарок. — «Из жизни замечательных людей». Интересная, не оторвешься, истинный кувшинчик!

— Ух, чуть не забыл! — воскликнул Савка. — Тебе Васька-хромой кланялся.

— С-а-а-авка!.. — только и мог простонать Костя.

— Ну, и ты Ваське кланяйся, — угрюмо отозвался капитан, — скажи: Гришка-хромой обратно поклон шлет, понял?

— Ну, нам время итти, — заторопился Костя, — а то на поезд не поспеем. Народу много.

Толпясь вокруг капитана, молча совали ему руки. И каждому казалось, что самого главного, ради чего и приехали, так и не сказали. Коля Крючкотвор вдруг спросил:

— А как же ты тогда на улице оказался? Ты ведь вперед с нами в лесу сидел. Куда же ты пошел?

— Значит, надо было, — отрывисто ответил капитан.

— Ну, счастливо тебе!.. Скорей управляйся тут да приезжай.

— Ладно.

И они ушли, неловко теснясь в дверях и оглядываясь на Гришу. Столько собирались к капитану, так нужно было повидаться, сказать что-то важное, а толком и не поговорили... Ушли. Он остался один. Тихо и пусто стало вокруг. Большая сосулька ударилась о подоконник снаружи и, разбившись, загремела вниз, оставив влажный след на железе. Прошла минута, другая. Неожиданно вернулась Варя.

— Здравствуй еще раз. Я тут платок свой не позабыла?

Капитан стоял, отвернувшись к стене. Худые плечи его, подпертые костылями, вздрагивали.

— Гриня, ты что?.. Болит у тебя, да?

Он справился и замотал головой, не оборачиваясь.

Она подошла к нему.

— Гриня, думаешь, я не знаю, зачем ты тогда обратно из лесу пошел?

— Ну и ладно, знай себе на здоровье! Чего ты знаешь?

— Знаю, все знаю, Гринька. Ты тогда думал, что мы с мамой в сельсовете остались, не успели... Это ты из-за меня, Гринька.

У него запылали уши.

— Еще что скажешь?

— И скажу!..

— Знаешь, так помалкивай себе в платочек, — буркнул он в стенку.

— А я вот не буду помалкивать! Думаешь, мне самое важное, сколько у тебя ног? У телки у нашей вон их целых четыре, а что за радость! И не спорь лучше. Я тебя, Гриня, все равно сроду одного не кину на свете. И занятия нагоним, только приезжай скорей, поправляйся. И на пруд пойдем, где музыка.

— С хроматым-то ходить не больно интересная картина...

— Дурной ты... А мы с тобой на лодке поедем, в лодке и незаметно будет. Я веток наломаю, кругом тебя украшу, и поедем мы по-над самым берегом, мимо всего народа, я грести стану...

— Это почему же обязательно ты? — Он даже повернулся к ней разом.

— Ты ж раненый.

— Кажется, грести-то я пошибче тебя могу.

И они долго спорили, кто умеет лучше грести, кому сидеть на руле и как вернее править — кормовиком или веслами. Наконец Варя вспомнила, что ее ждут. Она встала, выпрямилась и вдруг схватила обеими руками руку капитана и, плотно зажмурившись, сжала ее изо всех сил в своих ладонях.

— Прощай, Гриня!.. Приезжай скорее... — прошептала она, не открывая глаз, и сама оттолкнула его руку.

На улице ее ждали четверо.

— Ну как, отыскала платочек?.. — начал было насмешливо Савка, но Костя Ястребок грозно шагнул к нему: «Только брякни что-нибудь...»

А капитан вернулся в свою палату, поставил у койки костыли, лег и раскрыл книжку, которую подарила ему Варя. Бросилось в глаза место, обведенное синим карандашом.

«Лорд Байрон, — читал капитан, — оставшийся с детства на всю жизнь хромым, тем не менее пользовался в обществе огромным успехом и славой. Он был неутомимым путешественником, бесстрашным наездником, искусным боксером и выдающимся пловцом...»

Капитан перечитал это место три раза подряд, потом положил книгу на тумбочку, повернулся лицом к стене и принялся мечтать.