Страница 1 из 63
Игорь Иванович Акимушкин
И у крокодила есть друзья
В тесноте, да не в обиде
В 1798 году, когда Эдвард Дженнер помог людям избавиться от страшнейшей болезни — оспы, отчего население Европы стало быстро увеличиваться, другой англичанин, некий Мальтус, «осчастливил» человечество иным изобретением: выпустил книжку, в которой доказывал, что спасение человеческих жизней дело неблагодарное. Он утверждал, что материальные блага возрастают якобы в арифметической прогрессии (как отношения цифр 1 : 2 : 3 : 4 и т. д.), а число жителей на земле — в геометрической (1 : 2 : 4 : 8 : 16 и т. д.). А это значит, писал он, что бедность и нужда будут вечными спутниками человечества, пока люди размножаются прежними темпами.
Мальтус предлагал только два рецепта от этого «недуга»: упование на вознаграждение в будущей жизни за страдания, безропотно перенесенные на земле (в первом издании книги), и воздержание от размножения (в следующих ее изданиях). Чем меньше родится детей, тем больше сытых в этом мире. «Если заяц уснет, тогда и черепаха догонит его» — в таких зоологических образах пропагандировал он свою звериную идею.
И хотя общественное мнение Европы встретило книгу бурей протестов, а специалисты без труда опровергли его спекуляции, политики и буржуазные идеологи сразу оценили усилия Мальтуса доказать тщетность всех революционных преобразований милой их сердцу государственной системы.
Идеи Мальтуса были взяты на вооружение (ведь он рекомендовал ограничить рождаемость только бедняков), а сам поп-философ щедро награжден. Из бедного сельского священника он превратился в профессора с солидным жалованьем, а Французская и Прусская академии избрали его своим членом-корреспондентом.
Марксистская наука давно доказала лженаучность и реакционность мальтузианства. Мальтус «не человек науки, — писал Карл Маркс, — а… адвокат господствующих классов».
Однако, перекочевав из социологии в природоведение, идеи Мальтуса оказали влияние на некоторые биологические теории. В этом виноват авторитет Чарлза Дарвина: учение Мальтуса он использовал без достаточной к тому необходимости в своей теории эволюции.
Дарвин, как известно, полагал, что перенаселенность в природе приводит к ожесточенной борьбе между организмами за пищу и жизненное пространство, к безжалостному истреблению сильным и наиболее приспособленным менее приспособленного и слабого. И это будто бы главный фактор естественного отбора и эволюции.
Если до Дарвина, пишет Фридрих Энгельс, многие биологи видели в природе гармоническое сотрудничество и взаимодействие, то после Дарвина ударились в другую крайность — всем стала мерещиться одна лишь ожесточенная борьба.
В действительности же есть и то и другое: и борьба и взаимопомощь. Жизнь природы, говорит Энгельс, включает «сознательное и бессознательное сотрудничество, а также сознательную и бессознательную борьбу».
«Нам так прожужжали уши словом борьба, что как-то особенно отрадно остановиться мыслью на этом мирном уголке природы, где два бессознательных существа подают пример разумного союза, направленного к обоюдной пользе».
Так Климент Аркадьевич Тимирязев писал о симбиозе — о сотрудничестве между разными видами животных. И он, конечно, прав: слишком много слов было сказано о борьбе в природе, слишком мало — о взаимопомощи. Создалось впечатление, будто природа — разбойничье царство какого-то ненасытного Молоха, где управляют лишь безжалостные законы всепожирания и истребления сильными слабых.
Около ста лет назад, после того как Дарвин обосновал свою теорию эволюции, выражение «борьба за существование» вошло во всеобщее употребление (и к месту и не к месту). С тех пор его без конца склоняют во всех падежах всех культурных наречий, часто, как говорит Тимирязев, понимая «совершенно превратно, в самом грубом, узком смысле».
Между тем наука накопила уже тысячи новых фактов, которые со всей очевидностью говорят о том, что в борьбе за место под солнцем многие животные пользуются и мирными средствами. Но эти факты не привлекли пристального внимания комментаторов и, по существу, остались незамеченными широкой публикой. Впрочем, некоторые замечены…
«Чуть ли не во всех учебниках и пособиях, — пишет Халифман, — едва заходит речь о явлении симбиоза, немедленно приводятся со школьной скамьи набившие оскомину примеры лишайника да еще рака-отшельника с актинией. Эти случаи так настойчиво повторяются, как если бы они были единственными в своем роде».
Но ведь симбиоз в природе встречается буквально на каждом шагу! И на земле, и под землей, и над землей, и под водой, и в цветке, и даже у нас в животе! В самых неожиданных местах мы обнаруживаем «разумные союзы» между неразумными существами.
Наука с помощью Дарвина и других ученых, его последователей и предшественников, раскрыв один из факторов эволюции — конкуренцию в природе, успешно исследует сейчас и ее противоположность — взаимопомощь. Диалектическое единство этих природных явлений ведет к развитию органического мира.
Сцены не вражды, а дружбы вы увидите на фотографиях, если перелистаете книгу, которую держите в руках. А пояснения к ним ищите в тексте.
Часть первая
Симбиоз, или содружество соседей
Симбиоз на земле и под водой
Геродот приехал в Египет в 450 году до нашей эры. На Меридовом озере он видел шлюзы, которые регулировали уровень великой реки. Гулял по аллее сфинксов, спускался в усыпальницу священных быков, блуждал по Лабиринту.
Потом поехал в город Омбос, и там жрецы показали ученому греку храм крокодилов.
В тенистом парке в мраморных бассейнах сонно дремали огромные рептилии. Золотые кольца перетягивали толстые лапищи чудовищ. В ушах сверкали драгоценные камни.
Пришло время кормить священных животных. На дорогих блюдах слуги подносили крокодилам жареных куропаток, свиные окорока, пироги и кексы всех сортов.
Но Геродота больше всего поразило не это. Не изысканные кушанья, не золото, щедро расточаемое перед тупыми тварями. Его поразили маленькие серенькие птички.
Поев, крокодилы раскрыли рты. Птички, которые дожидались в сторонке своей очереди, тотчас полетели к ним в пасти. Крокодилу стоило лишь прикрыть рот, и он проглотил бы сразу десяток вкусных куличков. Но крокодилы никогда этого не делают, даже если очень хотят есть: без птиц-дантистов их зубы быстро испортились бы. Часами лежат крокодилы с открытыми ртами, а птички безбоязненно бегают между их зубами.
Геродот рассказал о дружбе птиц и крокодилов. «Все птицы и звери, — писал он, — избегают крокодила. С одной тиркушкой живет он в ладу, потому что пользуется ее услугами. Когда крокодил выходит из воды на сушу, он открывает свою пасть — почти всегда по направлению к западному ветру — тиркушка входит в пасть и пожирает пиявок. Это доставляет крокодилу удовольствие, и он не причиняет тиркушке никакого вреда».