Узурпатор ниоткуда

Более паршивое я себе представлял, когда, покуривая, сидел в сквере у Оперного и тщетно пытался настроиться на посещение центра занятости, который  находился неподалеку. Погода была для июля, мягко говоря, неважной, – дул порывистый ветер, мотающий пыль и тополиный пух, сигарета казалась горькой, денег в кармане брякало всего чуть, мобильник молчал по причине неожиданно опустевшего счета. Финансовые тылы ничем не были прикрыты. Если бы моего дальневосточного друга, с которым мы пережили сущий кошмар на Курилах, не задержала береговая охрана в море, когда он вез через пролив Измены наши золотые монеты, жить сейчас было бы существенно проще. А так, по его словам, он лишился большей части золота, а все остальное потратил на лечение жены, которая в противном случае уже отправилась бы на тот свет. Японская медицина, сказал он, творит чудеса, но уж очень дорого она обходятся...

Докурив, я уже собрался подниматься, как вдруг рядом  на лавочку сел, с только что открытым пивом, смутно знакомый мне мужчина, на вид немногим старше меня.

Елки зеленые! Ведь это же Толя! Летчик Анатолий, который когда-то на «Ан-2» вывез меня с охваченного огнем Кавказа. Изменился мужик! Несмотря на то, что познакомились мы с ним в настоящем бараке для рабов, тогда он выглядел покрепче и помассивнее. Однако, тогда он больше походил на неандертальца, а сейчас рядом со мной находился в меру респектабельный горожанин, правда, не в очень свежей рубашке, да и отросшие черные волосы блестели несколько подозрительно.

Думаю, что с тех пор я и сам немного изменился, но он тоже узнал меня несколько секунд спустя, и потому вопрос, брать еще пива или нет, не вставал ребром. Зато в процессе беседы двух старых знакомых просто не мог не появиться вопрос иного рода:

– Чем занимаешься? – спросил Толя, после того, как сообщил, какими путями он добирался из Ставрополья до Сибири.

– Как тебе сказать? – Я не слишком был расположен к откровениям, потому что не считаю статус безработного таким уж почетным.

– Понял... – Толя хлебнул пива и начал рассказывать:

– Я тоже около года занимался черт знает чем. Малая авиация, сам знаешь, сейчас в глубокой заднице, а в большую меня уже никто не возьмет. Месяца четыре назад подвернулась интересная работенка... Полеты за рубеж. Литовская авиакомпания. Два самолета «Ан-двадцать шесть». Один обычно базируется в Вильнюсе, другой – здесь. Взяли меня вторым пилотом с испытательным. Сделали рейс – предложили контракт.

– Хороший хоть контракт?

– Почти на полторы штуки в месяц.

Я мысленно перевел сумму в рубли и позавидовал. Правда, не вслух. Предложи подобную сумму тогда моя старая (в полном смысле этого слова) приятельница-директриса, глядишь, и показалась бы она мне более привлекательной...

– Баксов? – риторически поинтересовался я.

– Евриков.

Еще не хуже. Но на такие деньги Толя мог и выглядеть бы по-другому. И не шататься по скверу с бутылкой дешевого пива. А пригласить друга куда-нибудь. В кабак, к примеру. Сто лет в ресторане не был, забыл уже, что это такое.

– Но за них вкалывать пришлось, скажу тебе...

– А что так?

– Понимаешь, из этих рейсов есть шанс не вернуться домой.

Я вдруг вспомнил, чем Толя промышлял до нашего знакомства. А промышлял он тем, что возил грузы и пассажиров по заказам чеченских или еще каких-то близких им по духу сепаратистов. Какого рода были эти грузы и пассажиры, Толя не рассказывал, но я почему-то предполагал, что он вряд ли возил свинину или христианских священников.

– Наверное, возите что-то такое, чем лучше не хвастаться? – прямо спросил я.

– Знаешь, я особо не лезу в это дело. В нашем экипаже был экспедитор, который занимался грузами и строил черных ублюдков, но он не докладывал мне обо всех тонкостях своего дела. Командир знает больше, ну еще представитель хозяина.

– Хозяин – литовец?

– Вроде бы, да. Зовут Робертас. Робертас Кеженис. Редкостная скотина и хамло. Правда, Дэйв уверяет, что не литовец он никакой.

– Дэйв?

– Командир. Первый пилот. Мужик, к слову, отличный. Имя – Давидас Карбаускис, но предпочитает, чтобы его звали Дэйв.

– И как ты только эти имена запоминаешь? – искренне удивился я.

– Когда самого зовут Анатолисом Самайтисом, еще и не то запомнишь, – усмехнулся Толя.

– Сроду бы не подумал, что ты прибалт, – сказал я, но уже не искренне.

Толя хохотнул.

– Я по паспорту – Анатолий. Фамилия – Самаев. Ну, да ты же помнишь.

– А почему теперь так?

Тут Толя, похоже, подумал, а есть ли смысл выкладывать секреты фирмы постороннему, в сущности, человеку.

– Ну, так в команде принято... Еще по пивку? Я угощаю, Андрюха.

После третьей бутылочки Толя еще немного разговорился. Выяснилось, что работу он нашел не случайно, просто руководству компании каким-то образом стали известны прежние Толины грешки. Нет, никакого шантажа, боже упаси! Видимо, они просто решили, что такой, как Самаев, не будет задавать лишних вопросов, если что и увидит.

Мне стало ясно и направление тех самых зарубежных рейсов, откуда можно не вернуться. Бравые литовцы, оказывается, мотались по Африке. Найроби, Луанда, Браззавиль, Лагос... Толя так и сыпал названиями экзотических столиц. Рассказал он о страшных ливнях, под которыми аэродромы в считанные минуты превращаются в болота. Рассказал о бешеном слоне, выбежавшем из леса на стоянку самолетов и протаранившем один из незастрахованных аппаратов, да так, что командир предпочел сбежать к масаям, чтобы не платить по возвращении домой двести тысяч долларов. Рассказал о партизанах, которые обстреливают ракетами любой пролетающий над джунглями объект, который хоть немного крупнее марабу. Рассказал и о печальной судьбе их экспедитора, который сейчас сидит в тюрьме недалеко от столицы Конго без всякой надежды на освобождение: местные копы поймали его с оружием прямо у трапа самолета незадолго до вылета в обратный путь.