Автографы на картах

Восточнее мыса Челюскин враг не проник. Продолжавшая исследования гидрографов А. И. Косого на восточном Таймыре экспедиция П. Я. Михаленко, точно так же как и работавшая в 1942–1943 годах на Новосибирских островах большая экспедиция под руководством Владимира Иосифовича Вильчинского, была обеспечена механическим транспортом. Но тяжелые ограничения военного времени во всем касались и их. Главное — не хватало людей. Лишь на победном переломе войны изредка стало поступать пополнение.

В 1943 году на Яне оказался опытный полярный гидрограф Павел Антонович Гущин. В первые дни войны он добровольцем ушел в действующий флот и командовал в Кронштадте звеном катерных тральщиков. Не без участия какого-то «бдительного» штабника, припомнившего арест органами НКВД брата Гущина, его перевели в пехоту, а затем вообще демобилизовали по состоянию здоровья. Он еще долго занимался гидрографическими работами в Арктике. Теперь в дельте Лены есть остров Гущина.

Важность гидрографических исследований в наименее изученном Восточном секторе Арктики возросла в связи с увеличившимся здесь грузопотоком за счет американской помощи по лендлизу. Льды часто заставляли транспортные суда прижиматься к берегу, где их подстерегали многочисленные навигационные опасности. Так, в 1943 году сел на мель пароход «Моссовет», которому удалось избежать гибели лишь благодаря помощи пароходов «Революционер» и «Беломорканал». Гидрографы вскоре со льда обследовали это опасное место, а в навигацию и оградили его. Здесь постоянно работали гидрографические суда «Смольный» (капитан А. Б. Стрельцов), «Ост» (капитан С. П. Антонов), «Вихрь» (капитан Р. К. Иванов); гидрографы X. А. Илаев, Я. П. Кобленц, геодезист Л. С. Беляев.

Тяжело давались в военные годы километры топосъемки и мили промера, в которых исчислялась деятельность полярных гидрографов! Существовавшие до войны многочисленные лоцмейстерства на реках были ликвидированы. Взамен остались лишь небольшие группы людей. Так произошло и на Анабаре на севере Якутии, куда был направлен выпускник Гидрографического института Виталий Павлович Маласай. Вверенный ему участок трассы Северного морского пути работал бесперебойно. Мало того, Маласай картографировал совершенно не исследованную до него реку. Вот тогда-то с легкой руки первопроходцев Анабара — речников парохода «Партизан Котенко» и стали называть один из сложнейших участков реки перекатом Маласая. А вот мыс Маласай на Земле Франца-Иосифа появился на карте уже после гибели гидрографа.

Произошло это в марте 1942 года. Восточнее базы В. П. Маласая на мысе Хорго в устье Анабара начальник гидрографической экспедиции Ф. Ф. Баранов начал большие геодезические работы, помогать в них было поручено Виталию Павловичу. Всех своих помощников он отправил в эту экспедицию. Сам же задержался, чтобы подождать вновь принятого рабочего, который должен был прибыть из районного центра. Пеший переход к мысу Бус-Хая оказался трудным. Продукты кончались. Маласай понял, что вдвоем не дойти. Он отдал все съестное рабочему и приказал ему по собственным следам возвращаться на базу. Сам же остался ждать помощи. К несчастью, вышедшие на поиски Маласая недалеко от оврага, где он укрывался, обнаружили следы оленьих нарт и решили, что гидрографа вывезли местные охотники. Когда ошибку поняли и вернулись в овраг, Маласай был мертв. Стояли свирепые морозы, он погиб от холода и голода. В те дни ему должно было исполниться двадцать девять…

Летом кончились продукты и в экспедиции Баранова. Гидрографическое судно «Профессор Визе» в установленное время не пришло. Поэтому решили выходить к ближайшему селению Усть-Оленек. Механик экспедиции Борис Федорович Киров рассказывал мне: «Вездеход поставили на высокое место. Написали записку для тех, кто будет нас искать, и двинулись на восток по раскисшей от дождей глинистой тундре. Страшный это был переход! Тяжелее других пришлось самому старшему из нас — геодезисту Виктору Константиновичу Васильеву, он совсем выбился из сил. Зато гидрограф Володя Калин, взвалив его поклажу на себя, не подавал вида, что устал. Выжили мы тогда только благодаря его неуемной энергии и воле».

В. К. Васильеву в мужестве тоже не откажешь, видно, в тот год сильно отощали экспедиционники. Спустя десять лет, работая зимой на островах Сергея Кирова в Карском море, он проявил характер и упорство. При возвращении из района работ сгорел балок и в нем все материалы экспедиции. Предельно уставший пожилой человек нашел в себе силы вернуться и выполнить все геодезические работы заново, причем сделал это хорошо и в необыкновенно сжатые сроки…

Владимир Яковлевич Калин прожил всего тридцать восемь лет, но успел для арктической карты сделать очень много. Он работал на Новой Земле, притоке Лены Алдане, составил первый атлас притока Индигирки Елони, зимовал на Чукотке, в Обской губе. В 1943 году после Якутии он трудился во «фронтовом» Карском море.

Но что же случилось с гидрографическим судном «Профессор Визе», которое не пришло в экспедицию Баранова? Рано утром 15 августа 1942 года оно вышло из Тикси для строительства навигационного знака на Ляховских островах, намереваясь оттуда пройти в Оле-нскский залив, к Баранову. Судно текло со дня спуска на Пиндушской верфи в 1936 году. Его дважды ставили на ремонт в Архангельске, наливали водой на слипе, пытаясь таким образом установить места течи. Все бесполезно. Руководство Главсевморпути с трудом уговорило инспектора Регистра в 42-м выпустить судно в море. Большинство гидрографических судов было призвано в военный флот, поэтому плавсредств гидрографам катастрофически не хватало.

То ли работа во льдах повлияла, то ли усилившийся до штормового ветер, поднявший большую волну, но течь увеличилась. Не справились с нею и когда вахтенный механик И. Н. Бекетов пустил в ход все имевшиеся водоотливные средства. В 4 часа ночи люди были подняты по тревоге и приступили к ручной откачке воды. Не помогло и это. В восемь утра радист Н. И. Воронцов дал в эфир сигнал бедствия. Сразу же из устья Яны на помощь вышел буксир «Якутия», а из Тикси ледокол «И. Сталин».

Экипаж «Профессора Визе» самоотверженно боролся за живучесть судна до самого конца. Третий механик Н. Н. Максимов не отходил от ручного насоса даже тогда, когда в машинном отделении гуляли волны. Старпом Л. П. Антонов позже свидетельствовал: «Когда судно получило крен на правый борт, капитан дал распоряжение высадить людей в шлюпки. Когда погружали вторую шлюпку, то спардечная палуба была в воде. Захватили аварийный передатчик, заскочил на ходу Максимов, капитан был на мостике. Только сел капитан в катер, как судно пошло на дно».

Произошло это 17 августа 1942 года в 14 часов 35 минут в 66 милях северо-восточнее мыса Буор-Хая на глубине 15 метров. Шлюпки с людьми спустились по ветру к громадной стамухе — льдине, которая сидела на мели милях в семи от места гибели судна. Под ее защитой провели ночь. Лишь через сутки, когда рассеялся туман, посланный из Тикси самолет навел «Якутию» на шлюпки. Все люди были спасены.

Государственная аварийная комиссия установила, что капитан Баранов С. И. действовал в полном соответствии с уставом службы на судах Главсевморпути, применяя все возможные средства к спасению судна от гибели, с одновременной подготовкой наиболее ценного груза к спасению. Во время аварии и посадки в шлюпки все люди работали самоотверженно, без паники и нарушения трудовой дисциплины. В эти дни, когда фашисты рвались к Волге, к Сталинграду, повторил подвиг «Варяга» ледокольный пароход «А. Сибиряков», грудью встретили врага защитники Диксона. За тяжкими испытаниями, которые выпали Родине в тот суровый час, не заметен был скромный подвиг якутских гидрографов. Сегодня мы понимаем, что это тоже был подвиг. Ибо суровую необходимость плавать на судах, на которых нельзя плавать, и борьбу за них до конца иначе не назовешь.

Еще большие испытания выпали на долю гидрографических судов, работавших в Западном секторе Арктики. Закрасив шаровой краской блестевший на солнце муляж ордена Трудового Красного Знамени, которым гидрографическое судно «Мурманец» было награждено за вывод «Г. Седова» из ледового плена в 1940-м, уходили моряки и ученые 7 июля 1942 года на ледовую и оперативную разведку в арктические моря. Именно в это время переживал трагедию караван PQ-17, брошенный союзным флотом. Большая часть спасенных с потопленных неприятелем транспортных судов — более шестидесяти человек — была подобрана «Мурманцем», единственным судном, оказавшимся у берегов Новой Земли. Он же первым обнаружил в районе мыса Желания и фашистского подводного разведчика, торившего путь для немецкого рейдера «Адмирал Шеер».