Город в песках

— В таком случае у вас есть неделя на беглое ознакомление с дворцом. После этого мне хотелось бы отправиться пешком в восточную часть острова.

Я недоумевала: неужели для беглого осмотра дворца требуется целая неделя? Невероятно! Я все еще не изменила своего мнения, когда мы на следующее утро пробирались сквозь чащу колеблемых южным ветерком деревьев с пряным ароматом на голое, выжженное солнцем плато на вершине холма. Оказывается, Кносский дворец, даже разрушенный, хранит множество тайн; вскоре я поняла, что за неделю можно научиться только кое-как ориентироваться в сложном плане его последних строений. Разобраться же в более ранних постройках или в мириадах каменных руин, которые помогли сэру Артуру Эвансу осуществить реконструкцию дворца, совершенно невозможно.

Прежде всего Джон показал нам следы пожара, видневшиеся вдоль всей длинной западной стены, и то место, куда, по-видимому, рухнула когда-то с потолка горящая балка.

— Дворец был окончательно разрушен, в основном в результате пожара, примерно в XIV веке до н. э., — сказал он. — Вероятно, в конце апреля или в начале мая. Вы чувствуете, откуда сейчас дует ветер?

Сильный ветер дул с юга.

— В это время года он неизменно дует в одном направлении, — объяснил он. — Взгляните на эту стену. К югу от балки она белая и совершенно чистая, все следы огня видны к северу от нее.

Нам захотелось узнать, при каких обстоятельствах был разрушен дворец. Джон рассказал нам, как примерно во втором тысячелетии до н. э. цари Крита стали могущественными и подчинили себе всю материковую Грецию. Благодаря торговле, в особенности с Египтом, они господствовали над восточной частью Средиземноморья. Тот факт, что дворец не был укреплен, доказывает, что критяне чувствовали себя в полнейшей безопасности со стороны моря. Но годы шли, и их прекрасной цивилизации стала грозить неведомая ранее опасность: с севера и востока, из обширных заморских стран, к материковой Греции и Малой Азии устремились дорийские племена. Они добрались до берега и остановились в изумлении перед огромным морем, что раскинулось к югу от континента. Затем дорийцы проникли на острова Эгейского моря. Когда же их мощь возросла и они научились управлять морскими судами, дни критского владычества были сочтены. Примерно в 1400 году до н. э., в конце весны (именно в это время года, согласно мифу, Тесей отплыл из Афин, чтобы убить Минотавра), в кровавых битвах и в огне погиб не только горделивый Кносс, но и все остальные прекрасные города острова.

По мнению Джона, миф о Тесее — избавителе благородных Афинских юношей и девушек, которых ежегодно приносили в жертву кровожадному получеловеку-полубыку Минотавру, содержит зерно истины. Каждому ребенку известно, что молодой герой убил чудовище с помощью Ариадны — она дала ему красную нить, которая помогла ему выбраться из темного лабиринта Минотавра.

— Вы, вероятно, слыхали об особом критском виде спорта? — спросил Джон. — Юноши и даже девушки стояли на арене, а к ним приближался бык. В тот момент, когда животное опускало голову, готовясь поднять на рога свою жертву, один из юношей хватал его за рога и повисал на них; когда же бык поднимал голову, спортсмен делал в воздухе заднее сальто, потом становился во весь рост на спину быка, а оттуда спрыгивал на землю. Это ужасно трудно и опасно, и, вероятно, было много жертв. Мне кажется, юноши и девушки добровольно принимали участие в этих ежегодных соревнованиях. По-видимому, интересам проводимой Критом политики как нельзя лучше отвечал тот факт, что цвет материковой молодежи погибал во время игр, не дожив до того возраста, когда юноши могли бы стать воинами или полководцами. Вполне естественно поэтому, что, по мере того как рассказ о падении Крита, обрастая молвой, передавался из поколения в поколение, образ сказочно могущественного царя острова в представлении людей все более отождествлялся с образом свирепого быка — пожирателя молодежи, а имя легендарного Тесея становилось в глазах народа символом великой борьбы его предков против Крита, которые в конце концов предали огню города острова.

Мотив быка повторялся всюду; когда мы, свернув за угол, поднялись по низким ступеням в изящный портик, то увидели, что и парапеты здания украшены высеченными из камня рогами быка. На внутренней стене портика имелся цветной фриз, на котором в натуральную величину изображены юноши в юбках, несущие вазы различной формы. Все они широкоплечие, с очень тонкой талией, откинутыми назад кудрями и короткими подбородками. Право же, из Хэма вышел бы отличный критянин!

— Быть может, сам Минос носил корону, украшенную рогами быка, — продолжал Джон. — Если это так, то есть еще одно основание для создания мифа о страшном коронованном чудовище. Представьте себе молодого греческого воина, который, обнажив меч, пробирался сквозь дым по коридорам в темный «тронный» зал, где он нашел громадную скорченную фигуру с рогами, что притаилась во мраке ниши.

— А вам известно, где находился «тронный» зал? — спросила я.

— Идемте дальше, — ответил он.

Мы почти бежали следом за ним. Нам было известно по опыту, что изучать археологию под руководством Джона можно только во время быстрой ходьбы.

К северу от портика мы нырнули в лабиринт из темных коридоров, комнат и дворов и окончательно растерялись. Джон водил нас то туда, то сюда через древние дверные проемы вниз и вверх, перелезал через огромные каменные глыбы.

— В следующий раз я дам вам план. С хорошим планом в руках значительно легче ориентироваться и по нему удобнее давать объяснения.

Мы вошли через большой открытый двор в маленькую полутемную комнату; дверь в глубине ее вела в еще более темное помещение.

— Это приемная «тронного» зала, — сказал Джон. Хотя голос его не дрогнул, в нем чувствовалось сдерживаемое волнение. Можно подумать, что до сих пор, каждый раз когда он входил в эту комнату, ему издалека слышались слабые крики, звон скрещенного с кинжалом меча и треск горящих балок.

Мы пересекли комнату и вышли через узкую дверь в зал. Объяснения были излишни! Справа, у стены стоял каменный трон с высокой, украшенной резьбой спинкой. Трон Миноса.

— Он стоит на том же месте, где обнаружен, — тихо сказал Джон — а на полу подле него валялись сосуды и перевернутый кувшин для масел.

В нашем воображении постепенно возникла из мрака трагедия, которая разыгралась в этих стенах более трех тысячелетий назад: в такой же солнечный и ветреный день молодой греческий военачальник стоит в этом узком проходе, на острие его короткого меча запеклась кровь; он выжидает подходящий момент, когда можно будет нанести смертельный удар гордому обреченному существу, что притаилось во мраке. Мы вышли на улицу, и Джон повел нас в комнату, где в рамах под стеклом висели копии фресок, найденных в различных частях дворца. Подлинники в целях лучшей сохранности находились в музее Кандии. Там имелась великолепная фреска, изображающая прыжок на быка: огромное животное уже ринулось в атаку; один из атлетов, ухватившись за его рога, только оторвался от земли, в то время как второй с развевающимися кудрями перелетает через его спину, а третий застыл в напряженной позе с вытянутыми руками, готовясь поймать своего товарища, как только тот коснется земли. На некоторых фресках изображены зрители: на фоне тонкого слоя красок различного цвета вырисовываются темные контуры маленьких лиц и фигур, причем мужчины написаны темно-красной краской, а женщины — белой. Последние сидят, оживленно болтая, в длинных платьях, с развевающимися локонами, точно дамы викторианской эпохи.

Затем мы перешли на восточный склон холма: в этом месте он круто спускался к длинной зеленой лужайке. Вдали, сквозь деревья просвечивала речушка, а за ней уровень земли резко повышался, переходя в серовато-зеленую цепь высоких скалистых гор.

— По всей вероятности, игры с быками происходили там, внизу, — сказал Джон, — это идеальное место для арены и единственный ровный участок поблизости.

Возможно, как раз под нами, вдоль восточной стены дворца, и напротив, вдоль берега реки, тянулись ряды мест: на них сидели стройные загорелые критяне со своими очаровательными дамами в кринолинах, повсюду звучали их голоса и смех. Затем внезапно наступала напряженная тишина, когда выбегал один из атлетов — одинокая фигурка внизу на траве. Тишину вдруг нарушал стук быстрых копыт быка — вот он бежит, красно-бурый на фоне травы, и, опустив голову, направляется прямо к стройной маленькой фигурке. Но юноша наклоняется вперед и вытягивает руки, готовясь отразить удар; стоит только страшным рогам выскользнуть из его рук — и смерть неминуема. Вдруг воздух разрывают громкие крики толпы: юноша взлетает вверх и с бешеной скоростью несется вперед, крепко ухватившись за рога. Какое-то мгновение он висит между ними, потом огромная голова животного с ревущей пастью взметается вверх, пытаясь сбросить дьявольскую ношу. Но стройные ноги юноши вновь взлетают вверх, а сам он некоторое время стоит на руках, затем его ноги опускаются на голову быка; небрежно оттолкнув от себя рога, спортсмен выпрямляется во весь рост на широкой спине животного и наконец над хвостом прыгает на землю. Рев возбужденной и напуганной толпы сменяется радостным смехом и восторженными аплодисментами.