Страница 26 из 40
Частные чван делились на слуг, носильщиков паланкинов, цирюльников, водоносов и т. д.
Существовала специальная категория «чван-то», что означало «рабы двора», непосредственная собственность царя. «Хроника Стеклянного дворца» сообщает, что во «внутреннем дворце было триста рабынь, работающих по хозяйству».
Чван являлся полной собственностью хозяина. Чван можно было передать по наследству, продать, купить. Цены на чван были обычны для средневекового Востока и не очень менялись в течение двухсот лет. Известен случай, когда тридцать чван были отданы за коня и шестьдесят шесть чван кала (индийцев) — за слона. Также один чван обменивался на лодку. Это значит, что паганское общество не испытывало нехватки в чван и процент их по отношению к свободному населению был довольно высок.
Чван имел право выкупить себя. Известно несколько случаев, когда чван откупались от хозяев.
Иногда чван наделяли землей. Принцесса Асо Лат, посвящая пагоде чван, дает им в кормление 1000 пеев земли. В другой надписи говорится о том, что каждый чван, будь он уборщиком, водоносом или музыкантом, получит по одному пею земли.
Семью рабов при продаже, очевидно, не делили. По крайней мере об этом в надписях не сообщается. Зато часты в них упоминания такого рода: «Рабами пагоды Лум Квот будут: На Квом Мран, жена его И Тун, старший брат, младший брат На Ку…, младший брат На Пха Ин, жена его И Лхок, дочь его И Сих». Или: «Все эти чван со своими семьями и родственниками».
Дети рабов становились рабами, и даже существовало слово «сапок», которое значило «раб, сын раба».
Владелец чван мог отпустить их на волю. Любопытная надпись, датированная 1270 годом, гласит: «Я не посвящаю чван церкви или монахам, я не оставляю их своему мужу, ребенку или родственникам. Пусть они служат мне, пока я жива. Когда я умру, пусть идут туда, где вода чистая и трава мягкая» (другими словами, на все четыре стороны).
Чван мог с согласия хозяина поступить в монахи. Поэтому среди чван встречаются раханы — монахи, и бикуни — монахини. Однако, покидая монастырь, чван возвращался в первоначальное положение.
Среди чван был довольно высок процент грамотных. Приписка «сатат» после имени, значащая «грамотный», встречается примерно после каждого десятого имени.
Все сказанное о чван не значит, что они мирились с подневольным положением. Вот что пишет бирманский историк То Сейн Ко: «Большинство каменных надписей со списками рабов разбиты пагодными рабами, которые желали уничтожить документы о своем происхождении. В некоторых случаях имя аккуратно выскоблено».
Списки рабов, выбитые на камнях, были довольно стойкими и надежными документами. Они не гнили, не рассыпались со временем, и хозяин всегда мог подтвердить документально, что чван принадлежит именно ему. Да и не только сам чван, но и жена его и дети.
И рабы бежали. Бежали, соскоблив тайком свое имя с каменного регистра, надеясь, что их не догонят. За ними снаряжали погоню, чаще всего их ловили, а иногда, даже избежав погони, пагодные рабы попадались через неделю снова. Именно через неделю. Дело в том, что во времена Пагана, да и в течение нескольких столетий после падения царства (пагодное рабство оказалось стойким и просуществовало в течение шестисот лет после Пагана) в Бирме бытовало суеверие, губившее беглых рабов. Заключалось оно вот в чем: рабы могли и должны съедать подношения, которые делали пагоде или монастырю верующие, — бананы, рис, овощи. И считалось, что если раб в течение недели не притронется к пагодной пище, он заболеет проказой. Когда истекала неделя со дня побега, раб забирался в какую-нибудь пагоду или монастырь и искал там дары верующих. Тут его и ловили, так как монахи отлично знали, кому может понадобиться такая пища.
Основа богатства
Средневековая Бирма была страной сельскохозяйственной. Основой ее богатства и благополучия, как и сегодня, был рис.
Когда просматриваешь надписи Пагана, видишь, что каждая вторая так или иначе связана с рисом — то ли это сообщение о том, сколько корзин риса было выплачено строителям храма, то ли отчет о процессе, кому принадлежит то или иное рисовое поле, то ли перечень даров монастырю, среди которых почти обязательно встречается рис.
Рис был и основной пищей бирманцев, и эквивалентом денег, и главной статьей торговли. Не удивительно, что о рисе мы знаем больше, чем о всех других сельскохозяйственных культурах царства, вместе взятых.
Существовало несколько сортов риса. Например, «конкри», или большой рис, созревавший в декабре, «кокльян», или малый рис, жатва которого падала на октябрь. Соответственно делились и поля, предназначенные для того или иного риса. Обычно бирманцы снимали только один урожай в год. Это важно отметить, потому что сегодня в Бирме и других тропических странах стараются собрать ежегодно минимум два урожая.
Невысок был по нынешним меркам и урожай с гектара. Это можно подсчитать, обратившись к тем же надписям. Например, одна из них говорит, что с 3793 пеев земли монастырь ежегодно собирает 12 тысяч корзин риса. Значит, с акра собирали две-три корзины, или три-четыре центнера риса с гектара. Даже самые плодородные земли давали не больше восьми-десяти центнеров, это уже было своеобразным рекордом в Паганском царстве.
Главными рисоводческими районами всегда были каруины долины Чаусе. Там было много каналов и водохранилищ и поля не испытывали недостатка воды. Рис разводили также и в других местах долины Иравади, на юге, у монских городов.
В окрестностях Пагана риса было немного. Уж очень засушлив там климат и мало воды. Притоки Иравади в сухой сезон пересыхают. Только в наши дни неподалеку от Пагана сооружаются большие ирригационные системы. До этого же в тех краях разводились сезам, масличные пальмы, перец и другие культуры, которые хорошо переносят засуху.
Выращивались также овощи, бобовые, сезам и сахарный тростник. Китайские летописцы VIII века рассказывают, что на землях пью рос сахарный тростник в руку толщиной. Бирманцы любили огурцы — о них часто говорится в надписях — и сладкий картофель.
Наконец, в Пагане было много садов, расположенных по берегам рек или вокруг водохранилищ. Любимым фруктом в Пагане были плоды манго, и рощи могучих манговых деревьев были неотъемлемой принадлежностью любого города или деревни. Уже во времена Пагана бирманцы знали несколько сортов бананов, а также дуриана, папайи и мангустина. В качестве приправ употреблялись перец, чеснок и некоторые малоизвестные в Европе травы и растения.
О пшенице в надписях не говорится, но ячмень был отлично известен в Пагане. Под него отводили земли на холмах. Там же чаще всего выращивали масличные и арековые пальмы. Из сока последних гнали вино. На юге у океана росли рощи кокосовых пальм. Из числа культур, которые мы теперь называем техническими, бирманцы выращивали хлопок.
Землю обрабатывали сохой. Ее тянула пара быков или буйволов. Плуга бирманцы в Пагане, очевидно, не знали. По крайней мере в надписях о нем не говорится. Раз были буйволы и быки, значит было животноводство. Чаще всего быки использовались как средство транспорт та и как тягловая сила. На них пахали, их запрягали в повозки. Кроме того, быков откармливали на мясо. Ни одна сделка, ни один дар не обходились без того, чтобы не зарезать быка, и стоимость пира — обязательная статья расходов по сделкам, судебным процессам и дарениям.
Любили в Пагане и молочные продукты. В надписях иногда говорится о пяти молочных блюдах, подаваемых к столу, — это свежее молоко, кислое молоко, сливки, масло и молочная рисовая каша.
Стада молочных коров были весьма велики. Из других домашних и прирученных животных чаще всего встречаются упоминания о лошадях и слонах. Лошадей в сельском хозяйстве почти не использовали — уж очень они дороги были. Профессор Люс подсчитал, что в надписях быки упоминаются более ста раз, в основном как тягловый скот, слоны — пятьдесят и как тягловая сила (на слонах даже иногда пахали) и как средство транспорта, в том числе военного, буйволы — двадцать и, наконец, лошади только пятнадцать раз. Лошадей ценили часто выше, чем слонов, и уж в десятки раз дороже, чем быков. За одну хорошую лошадь давали сто леев земли, тогда как слона можно было получить и за пятьдесят пеев. Бык же стоил всего-навсего шестнадцать корзин риса.