Хочу остаться собой

Леди Честер восприняла эту новость спокойно, сказав, что теории я получил достаточно. К этому времени я уже стал походить на страшно худого, но все же человека. И она стала водить меня в местный морг. Первая неделя была адом. Меня постоянно банально тошнило, но леди Честер была непреклонна. Она сразу предупредила, что пока я не научусь разбираться с мертвыми телами, она и близко не подпустит меня к живым. Она препарировала тела, объясняя каждый надрез, каждый орган, каждый оттенок цвета. Мне было очень плохо, но выручала фотографическая память. Невольно я вспоминал то, что узнал по книгам, сопоставлял с увиденным, сравнивал с тем, что видел глубоким зрением. Ночами меня мучили кошмары, но через месяц я все-таки научился понимать, что же вижу в человеческом теле. Как только я заикнулся о начале понимания, Честер устроила мне экзамен. Накрыв несколько тел простынями, предложила описать их состояние и причину смерти. После этого сделала вскрытия. Можно было гордиться – я точно описал все тела и их болячки. В одном месте мы поспорили, но в конце концов я оказался прав. В этот день я впервые заметил в ее взгляде уважение ко мне.

После этого она стала брать меня на свои приемы. Ее приемная превратилась в учебный класс. Сначала больного осматривала она, потом я, потом мы сравнивали диагнозы, а потом она проводила лечение. И в первый же день произошел конфуз. Я настолько увлекся отслеживанием воздействия заклинания на больного, что, когда вернулся к обычному зрению, первое, что увидел, это обеспокоенное лицо Честер.

– Что-то случилось? – не понял я.

Не отвечая, она стала делать мне полную диагностику. Не понимая причины, я молча терпел. Наконец она тяжело вздохнула и отошла от меня.

– Да объясните наконец в чем дело!

– Линк, ты помнишь, что с тобой было?

– Да ничего не было. Вы сделали заклинание, я посмотрел, как оно действует, а потом ко мне подошли вы.

– И все?

– И все.

– Линк, я сделала заклинание и обернулась к тебе спросить, что ты видишь. Ты сидел неподвижно. Когда я подошла к тебе, ты почти не дышал, и сердце билось еле-еле. Мозг не работал. Во всяком случае, я никакой активности не уловила. Обычными средствами я не смогла привести тебя в чувство. Это было восемь часов назад. После этого ты очнулся и как ни в чем не бывало спрашиваешь, что случилось. Как это все понимать?

– Какие восемь часов?!

– Погляди в окно, солнце уже садится!

Теперь уже я впал в прострацию. Немного поспорив, придумали возможное объяснение. При использовании глубокого зрения необходима предельная концентрация и некий транс, внешне напоминающий анабиоз. Поэтому я и выпадал из реальности. Кстати, это объясняло, как я сумел выжить. Если я провел как минимум треть времени в таком состоянии, то это и дает тот месяц, за который я не умер в горах. Непонятно только было, чем и как я думал, ведь мозг не проявлял активности, но этот вопрос оставили на потом. Для посетителей придумали объяснение, что такой транс – это последствия моего голодания. Так мы дальше и работали: диагностика больного, лечение Честер, мой транс. Вскоре выяснились новые нюансы. Время транса было непостоянно. Если применялись однотипные заклинания, то после третьего раза время сокращалось с нескольких часов до нескольких минут. Знакомые детали я уже просто просматривал, сосредотачиваясь только на новых. А после одного из высших заклинаний я просидел в трансе трое суток. Леди Честер уже не беспокоилась по этому поводу, но подозреваю, проводила на мне какие-то свои эксперименты. Но польза от нашей совместной работы, для меня во всяком случае, была огромная.

Больных на приемах было много. Вернее, люди болели, как и раньше, но теперь леди Честер принимала даже тех, кто не мог заплатить, ведь платил я. Население города быстро оздоравливалось, а я набирался опыта. Через пару месяцев уже отъелся до прежних габаритов, начал потихоньку делать зарядку и считал себя восходящей звездой в деле диагностики болезней.

А потом произошел случай, изменивший наши отношения. Нас позвали к женщине, повредившей руку. Когда мы пришли, действительность оказалась гораздо серьезнее. Молодая женщина лежала на кровати без сознания. Обвалившимся камнем ей размозжило левую руку, оторвало кисть. Пока довезли до города, началось сильное заражение. Рука почти до плеча почернела, лицо заострилось и пожелтело. Сначала я воспринял это спокойно, но леди Честер провела диагностику и вдруг осунулась. Я посмотрел тоже, но не понял причин для такого поведения.

– Что случилось?

– Ты что, не видишь, заражение зашло слишком далеко, ей осталось жить пару часов.

– А если исцелением высшего круга?

– Руку уже не восстановить, а она будет постоянным источником заражения.

– Ампутировать?

– Не поможет, заклинание исцеления жестко подстегивает регенерацию, а у ее организма для этого уже нет сил. Я очень сожалею. – Она отвернулась.

Я заново провел осмотр – она оказалась права. Я уже почти с этим смирился, когда мой взгляд упал на комок тряпья в углу. Комок оказался замурзанной девчушкой лет десяти, видимо, дочкой хозяйки. Зажав грязным кулачком рот, она тихонечко скулила, а из глаз катились слезы. И столько в ее взгляде было тоски, что меня передернуло. Пытаясь успокоиться, отвернулся и еще раз осмотрел женщину, прикидывая, что бы можно было сделать с моими знаниями. Леди Честер уже собралась уходить, и я решился:

– Леди Честер, позвольте, я попробую.

– Она и так почти мертва, чтобы на ней тренироваться, поимей совесть!

– Хуже ей уже точно не будет!

– И что ты будешь делать?

– Что и предлагал, с небольшими поправками.

Она долго смотрела на меня, потом обреченно махнула рукой:

– Делай, но это будет на твоей совести.

Для начала я заблокировал раздробленную руку, создав почти у самого плеча тончайшую пленку, напоминающую двусторонний скотч. Рука осталась на месте, но сосуды и нервы были перерезаны. Убедившись, что новые порции зараженной крови не поступают, вставил поперек аорты перед самым сердцем блок очистки крови (это я подсмотрел в одном из заклинаний). Затем добавил туда же генератор чистой крови и питания. После этого оставалось только ждать. Насколько я понял, Честер не могла видеть моих действий со структурами. Когда я уселся у кровати и стал ждать, вроде как ничего не делая, она потребовала объяснений, но я молча указал на стулья.

Присев у кровати, стали ждать. Каждые десять минут я проверял работу моих помощников. Состояние Мари потихоньку, но улучшалось. Через час жар спал, и дыхание выровнялось. Потом начала розоветь кожа, и наконец через два часа она открыла глаза. Немного полежала, пытаясь понять, где она. Затем попыталась вскочить, но израненная рука не держала, и она опять упала в кровать.

– Где моя дочь?!

Дочка уже сама подбежала к матери, они обнялись. Начались слезы, всхлипы. Мне с трудом удалось их уговорить подождать еще немного. Мари снова уложили в постель и обследовали. Состояние значительно улучшилось. На общем фоне резко выделялась тонкая линия, разделившая руку. Сверху уже порозовевшая кожа, ниже – налившаяся еще большей чернотой.

– Что это? – спросила Честер.

Я попытался объяснить. Идею она поняла, а вот реализацию нет.

– Что теперь? Будешь ампутировать?

– Нет, попробую восстановить структуру руки.

Обращаясь к Мари, я продолжил:

– Сейчас я попробую восстановить твою руку. Больно, надеюсь, не будет. От тебя требуется лежать спокойно, пока я не разрешу двигаться. А сейчас отвернись, а то будет не очень красиво.

Мари долго смотрела на меня, потом отвернулась и затихла. Теперь уже я несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь и настраиваясь, посмотрел на замершую в напряжении Честер и начал «операцию». Сначала, на всякий случай, отключил болевые ощущения у Мари. Перейдя на глубокое зрение, еще раз оглядел израненную руку. Состояние стало еще хуже. Больше не сомневаясь, выделил больной кусок руки до перемычки, убрал из него энергию и развеял структуру. Рука исчезла, остался только кусок у плеча, срез которого как будто прижали к стеклу, но крови не было. Сзади раздался судорожный вздох Честер, но я даже не повернулся. Теперь все внимание было здоровой руке. Выделяя в ее структуре нужные куски, стал копировать их на место удаленной, подправляя с учетом симметрии. Сначала кости, затем мышцы, нервы, сосуды, кожу. Я не торопился, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Закончив создавать руку, передохнул и начал проверку снова. Еще раз передохнул и еще раз проверил. Наконец я решился направить в нее энергию. Рука стала видимой, а сзади снова раздался судорожный вздох. Очень осторожно я стал убирать перемычку, восстанавливая в освободившихся местах соединение тканей. Потом проверил, как рука наполняется кровью, как реагируют нервы. Вроде бы все работало. Решившись, снял блокировку боли у Мари и тихонько уколол в палец иголкой. Она невольно дернулась.