Страница 6 из 12
Княгиня Анна Юрьевна занималась приготовлениями к балу — делу обычному в доме Ланевских. Но поскольку бал был посвящен дню рождения любимой ее дочери, она волновалась, постоянно путалась, давала слугам четкие указания, а через десять минут отдавала противоположные, столь же четкие.
Мария Михайловна, старшая сестра Софьи (ей уже исполнилась восемнадцать), не была столь же красива, хоть и не лишена грации и шарма. В свете она держалась несколько скованно и стеснялась незнакомых лиц. Ухаживания молодых людей были для нее лестны, однако тягостны. Еще ребенком она была сосватана за князя Петра Андреевича и давно уже приучила себя к мысли видеть его своим будущим мужем. Теперь она помогала сестре готовиться к грядущему балу и сама ждала его с нетерпением.
Около восьми часов прибыл брат Анны Юрьевны, князь Александр Юрьевич Демидов. Прибыл он не один, а с дочерью Анастасией и тетушкой — княгиней Марьей Алексеевной.
Княгиня Марья Алексеевна была статная немолодая дама: ей шел восьмой десяток. Нраву строгого и непреклонного, она не признавала иного мнения, помимо собственного, имела огромное состояние и огромное самомнение. Покойный муж ее был человек богатый, благородный, жену любил безумно и потакал ей во всем. Такого доброго и смирного, его княгиня со свету сжила надменным своим нравом за три года. Детей родить они так и не успели, второй раз замуж вдова не вышла и уже полвека жила одна в своем особняке на Миллионной улице. Жила заботами о племянниках Анне и Александре и их детях: Марии, Софье и Анастасии. Княгиня пользовалась уважением и слыла законодательницей мнений Петербурга и Москвы.
С покойным Александром Сергеевичем она была знакома, за взгляды его всегда корила, а шалость легкую ему она простила.
— Sophie, ma chère, tu es très belle![7] — воскликнула Марья Алексеевна.
— Grandemaman, grand mersi! Vous êtes très bon![8] — улыбнулась в ответ Софья и бросилась в объятия бабушки.
— Семнадцать лет — совсем большая, — произнес князь Александр Юрьевич.
— Да, дорогая, — улыбнулась Марья Алексеевна, — когда мне была семнадцать, я вышла замуж за Алексея Павловича.
Софья слегка покраснела и улыбнулась.
— Сегодня ты особенно прекрасна, моя милая, — продолжала Марья Алексеевна, — я уверена, твоей руки будут добиваться министры, генералы, молодые красавцы — весь Петербург.
— И разумеется, ты найдешь себе достойного кавалера, — подтвердил Михаил Васильевич.
— Oh, Michel! — воскликнула Марья Алексеевна. — Сегодня вечером к ногам вашей дочери падут все холостяки.
— И это может вскружить ей голову, — заметил Ланевский.
— Разумеется, — ответила Марья Алексеевна, — поэтому, дорогая моя, старайся сохранять спокойствие. И если тебе кто-то особенно понравится, сначала приди ко мне за советом.
— Ваше мнение очень важно для меня, бабушка, — сказала Софья с благодарностью.
— Как и для всех нас, — поддержал Ланевский.
Марья Алексеевна улыбнулась, кивнула и продолжила:
— Но чтобы твой успех, Sophie, был полным, я решила прямо сейчас преподнести тебе мой подарок на день рождения.
Княгиня обошла внучатую племянницу со спины и надела на нее небесной красоты жемчужное ожерелье.
— Его подарила мне императрица Екатерина, — внушительно сказала княгиня, — теперь оно твое.
— Спасибо, бабушка! — воскликнула Софья и крепко обняла Марью Алексеевну. — Вы не будете против, если мы с Марией и Анастасией оставим вас ненадолго?
— Ну что ты, дитя мое, — улыбнулась княгиня, — конечно, идите.
Девушки покинули гостиную. Ланевский, Анна Юрьевна, Демидов и Марья Алексеевна расположились в креслах.
— Вчера я был в гостях у графа Воронцова, — произнес Михаил Васильевич.
— Он прекрасный человек, Michel, — ответила Марья Алексеевна, — надеюсь, сегодня он почтит нас своим присутствием.
— О да, конечно, — сказал Ланевский. — Вчера вернулся его племянник, Дмитрий. Он тоже будет на балу.
— Сколько я помню, Дмитрий был влюблен в Софью Михайловну, — заметил Демидов.
— У вас безупречная память, Александр Юрьевич, — кивнул Ланевский, — но, как мы знаем, за тот год, что Дмитрий путешествовал, за Софьей ухаживал Константин Болдинский.
— Но Дмитрий и Константин друзья, — сказал Демидов, — не думаю, чтобы это было проблемой.
— Очень на это надеюсь, — кивнул Ланевский, — но меня куда больше тревожит то обстоятельство, что Дмитрий вернулся не один. Он привез с собой своего друга.
— Друга? — Александр Юрьевич посмотрел на шурина. — Что ж здесь такого тревожного. Он богат, знатен, хорош собой?
— Да, он очень богат, о его древнем происхождении известно всей Европе, и он настоящий красавец, — произнес Ланевский.
— И что же здесь удивительного? Он француз? Не говорит по-русски?
— Опять не угадали, — улыбнулся Михаил Васильевич, — по-русски он говорит блестяще. Он англичанин. Его зовут Ричард Уолтер Редсворд.
— Что?! — воскликнула Марья Алексеевна.
— Маркиз Ричард Редсворд, — повторил Ланевский. — Он тоже будет на балу.
— Это неслыханно! — ответила Марья Алексеевна.
— Больше того, — продолжал Михаил Васильевич, — молодой маркиз остановился в доме Воронцова.
— Это невозможно! — запротестовала Марья Алексеевна.
— Я тоже был удивлен, — согласился Ланевский, — но, когда я спросил, где остановится молодой человек, граф Воронцов сам ответил, что Ричард будет жить в его доме.
— Эти Редсворды всегда отличались своей беспардонностью, — раздраженно произнесла Марья Алексеевна, — вспомните, как двадцать лет назад… Нет! Как же это можно? Потомок Редсвордов! Их сын!
— Да, Марья Алексеевна, — сказал Михаил Васильевич, — Ричард являет собой точную копию отца. Уолтер Редсворд, герцог Глостер, его отец, в этом нет сомнения.
— В таком случае Владимиру Дмитриевичу следовало бы вышвырнуть этого мальчишку вон из своего дома, а его отца вызвать на дуэль! — отрезала Марья Алексеевна.
— Владимир Дмитриевич иного мнения, — заметил Ланевский, — сегодня утром я получил от него письмо.
— И что же? — спросила Марья Алексеевна.
— Он просит отнестись к Ричарду не как к сыну… — начал Михаил Васильевич и осекся.
— …своего врага, — подсказала княгиня.
— …а как к другу его горячо любимого племянника Дмитрия, — закончил Ланевский. — Он просит нас принять молодого маркиза в свой круг.
— Об этом не может быть и речи, — отрезала Марья Алексеевна, — двадцать пять лет назад мы уже приняли одного Редсворда. И что он сделал?
— Так или иначе, — сказал Михаил Васильевич, — граф Воронцов заклинает нас не выдавать Ричарду тайну его отца.
— Но эта тайна принадлежит не только его отцу, — заметила княгиня.
— Она в равной степени принадлежит и Владимиру Дмитриевичу, — подтвердил Ланевский, — и поскольку князь Воронцов настаивает на сохранении этой тайны, и нам следует хранить молчание.
— Ну хорошо, Michel, — согласилась Марья Алексеевна, — но я никогда не смирюсь с тем злом, которое принес его отец.
— Но молодой маркиз производит вид человека честного и благородного, — сказал Ланевский.
— Его отец тоже имел вид благороднейшего джентльмена в мире, — напомнила княгиня. — Из уважения к Владимиру Дмитриевичу я сохраню эту тайну. Но не просите меня быть любезной с отпрыском Редсвордов.
Глава 4
Бал в доме Ланевских
Куда деваться от княжон?
Начало бала было назначено на девять часов.
Граф Воронцов, Дмитрий и Ричард прибыли к Ланевским в одиннадцатом часу.
Когда они вошли в зал, почти все гости собрались.
Музыка скрипки и фортепьяно, стук каблуков по паркету, звон бокалов с искристым шампанским, лица прекрасных девушек в атласных платьях, блеск фамильных бриллиантов и золото эполет — высший свет Петербурга предстал перед молодым маркизом Ричардом Редсвордом.
7
Софья, дорогая, ты прекрасна! (фр.)
8
Благодарю вас, бабушка! Вы очень добры! (фр.)